Роль матери одинаково важна на обоих этапах. Она задаёт нужный ритм, подаёт сигналы и формирует реакцию ребёнка. Однако это происходит лишь в том случае, если ребёнок сочтёт её указания логичными. Даже трёх– или четырёхмесячный младенец не будет бездумно следовать за матерью как лемминг. Если её действия будут сумбурными, неосторожными или враждебными, ребёнок может их проигнорировать или растеряться.
Иными словами, внутриутробная связь не возникает сама собой. Чтобы она сформировалась, необходима любовь к ребёнку и понимание собственных чувств. Если они есть, то могут с лихвой компенсировать все те эмоциональные расстройства, которым мы подвержены в повседневной жизни.
Нерождённый ребёнок – удивительно стойкое создание, умеющее использовать для своего развития даже минимальные проявления материнской любви. Однако его связь с матерью не может быть односторонней. Если мать эмоционально отдаляется, малыш испытывает дискомфорт. Вот почему такие серьёзные психические заболевания, как шизофрения, часто мешают установлению эмоциональной связи. Это также объясняет, почему дети матерей, страдающих шизофренией, подвержены высокому риску возникновения эмоциональных и физических расстройств.
Пережитое во время беременности потрясение[11] иногда может так же повлиять на ребёнка, даже если женщина совершенно здорова. В подобных ситуациях, как и в случае с матерью-шизофреником, связь может значительно ослабнуть или даже разорваться практически по той же причине. Если мать поглощена своими переживаниями, у неё не остаётся эмоциональных ресурсов для ребёнка, и он не получает отклика на свою потребность в привязанности.
Несколько лет назад доктор Зонтаг описал два трагических случая из жизни. Поскольку он наблюдал за обеими женщинами с самых ранних стадий их беременности, у него была уникальная возможность оценить непосредственное влияние инцидента на их нерождённых детей, а затем, после их появления на свет, проследить его долгосрочные последствия.
«В первом случае, – писал он, – молодая женщина, ожидающая своего первенца, которого мы регулярно изучали… с целью выявления показателей активности и частоты сердечных сокращений, однажды вечером укрылась в нашем институте, потому что её супруг впал в психоз и угрожал её убить. Она чувствовала себя испуганной и одинокой и не знала, куда обратиться за помощью. В результате она пришла в наш институт, и мы обеспечили ей ночлег. Через несколько минут она пожаловалась, что её ребёнок толкается так сильно, что причиняет ей боль. Мы измерили уровень двигательной активности плода, и он оказался в десять раз выше того, что мы наблюдали во время еженедельных консультаций.
В другом случае женщина, находившаяся под нашим наблюдением, потеряла мужа в автомобильной аварии. И в этом случае двигательная активность плода увеличилась в десять раз».
На первый взгляд, реакции этих новорождённых напоминают реакции детей из исследования доктора Рейнольда, которые сопереживали своим матерям, однако это впечатление обманчиво. Реакция, зарегистрированная доктором Зонтагом, – это не проявление сочувствия, а панический ужас ребёнка, чей организм подвергся мощному воздействию материнских гормонов, провоцирующих тревогу. Тот факт, что каждый малыш родился с дефицитом веса, страдал коликами, капризничал, был раздражительным и много плакал, подтверждает, что все дети пережили серьёзную травму, поскольку подобные проблемы почти всегда связаны с сильными эмоциональными потрясениями в утробе матери. Если бы доктор Зонтаг представил больше данных о последующем состоянии этих младенцев, возможно, это показало бы, что их послеродовые расстройства были связаны не столько с физическим воздействием гормонов, сколько с тем, как пережитые потрясения изменили эмоциональное отношение к ним их матерей, потому что зачастую наибольшую опасность для нерождённого ребёнка представляет не мгновенная физическая и гормональная реакция его матери на событие, а её долгосрочная эмоциональная реакция.
Если мать будет настолько поглощена своими переживаниями и утратами, что замкнётся в себе, то, скорее всего, её ребёнок будет испытывать невыносимые страдания. Но если она продолжит поддерживать открытыми каналы связи с малышом и передавать ему ободряющие послания, он сможет успешно развиваться. Как я уже говорил, крепкая внутриутробная связь – это надёжная защита ребёнка от возможных опасностей и неопределённости внешнего мира, и, как мы уже видели, её влияние ощущается и после рождения. Во многом именно эта связь формирует будущее отношений между матерью и младенцем. Всё, что произойдёт в будущем, определяется тем, что происходит сейчас, поэтому так важно, чтобы мама и её малыш оставались на связи друг с другом.
Этот процесс осуществляется через три канала связи. В подавляющем большинстве случаев эти каналы одинаково способны передавать сообщения от ребёнка к матери или от матери к ребёнку. Первый из них, физиологический, – единственный из трёх, который можно назвать обязательным; даже отвергающая ребёнка будущая мать биологически взаимодействует со своим малышом, обеспечивая его питательными веществами. Однако, как мы увидим позже, то, каким образом мать и ребёнок используют этот конкретный канал, также играет важную роль.
Второй канал общения, поведенческий, – самый известный и доступный для наблюдения. Так, многочисленные исследования показали, что нерождённые дети начинают активно двигаться, когда испытывают дискомфорт, страх, тревогу или беспокойство. Учёные также обнаружили, что мать общается со своим будущим ребёнком поведенчески. Один из самых распространённых приёмов такого общения – поглаживание живота. Этот успокаивающий жест характерен для всех беременных женщин и имеет универсальное значение.
Третий канал, во многом самый сложный для определения, я называю симпатической коммуникацией. Он включает в себя элементы первых двух, но в то же время является более обширным и глубоким. Хорошим примером такого общения может служить любовь. Как шестимесячный эмбрион узнаёт, что его любят? Возможно, ему об этом говорит то, что его мать ласково гладит живот, следит за своим питанием и реагирует на его поведенческие сигналы? Всё это – часть ответа, но ещё не весь ответ.
Плач новорождённых – ещё один пример симпатической коммуникации. Почему новорождённые китайские дети плачут меньше, чем американские? Этот показатель многое говорит о культурной принадлежности каждого ребёнка. Но откуда трёхнедельный или даже трёхмесячный младенец может понимать, как следует себя вести в соответствии с его культурными традициями? Ответ, как мне кажется, снова кроется в симпатической коммуникации. Ещё один пример такого взаимодействия можно найти в сельских районах Африки, где женщины носят своих новорождённых привязанными куском ткани к спине или боку. Казалось бы, младенец может запросто испачкать одежду матери своими испражнениями. Однако с африканками такого почти никогда не случается. Они каким-то образом успевают почувствовать, когда их ребёнок собирается опорожниться, и вовремя снимают его со спины, удерживая в стороне. Такое интуитивное знание не считается у них чем-то необычным. Более того, африканскую женщину, которую ребёнок испачкал после седьмого дня его жизни, во всеуслышание объявляют плохой матерью.
Жители сельской местности почти всегда обладают более развитой интуицией, чем городские жители. Вероятно, это связанно с тем, что они склонны больше доверять своим ощущениям. Рационализация и механизация производства, получившие широкое распространение в Европе и Америке за последние несколько столетий, как будто подрывают это доверие. Загадки природы вызывают у нас чувство дискомфорта. Если мы не можем что-то объяснить, то предпочитаем это игнорировать. Однако это не означает, что наше прошлое или африканское настоящее можно назвать какой-то акушерской утопией. В обоих случаях уровень младенческой смертности был и остаётся чрезвычайно высоким. Идеальным вариантом было бы сочетание необычайной материнской чуткости, характерной для сельских обществ, и наших передовых стандартов медицинского обслуживания. Мы уже сделали первый шаг в этом направлении благодаря формированию привязанности. Понимая, как происходит этот процесс, можно идти дальше.
Потребуются дополнительные исследования, а также новое, более чуткое отношение к беременным женщинам. Врачи-акушеры, педиатры, психиатры, медсёстры, акушерки, администраторы больниц – все, кто взаимодействует с будущими матерями, должны научиться быть более внимательными и заботливыми и менее склонными к применению медицинских методов для решения тех проблем, которые на самом деле являются эмоциональными. Однако конечный результат взаимодействия с ребёнком до рождения, как и после него, зависит от самой женщины. Она должна уделять больше внимания тому, какие сигналы она отправляет своему малышу, и тому, что получает от него в ответ. Это требует знаний: понимания путей общения и осознания сообщений, которые этими путями передаются. Также необходимо желание слушать: ребёнку всегда есть что сказать, и его обязательно следует выслушать.
Ребёнок
Толчки ещё не появившегося на свет малыша – наиболее очевидная форма его взаимодействия с внешним миром. Спровоцировать их могут самые разные факторы – от испуга до громкого голоса искреннего в своих намерениях, но слишком шумного отца. Аудиолог Мишель Клементс однажды столкнулась с этим на практике, когда её лабораторию неожиданно посетил скептически настроенный супруг одной из её пациенток. Жена рассказала ему о работе доктора Клементс, но он не поверил, что их будущий ребёнок способен слышать. Понимая, что никакие научные аргументы не смогут убедить мужчину, доктор Клементс предложила ему провести небольшой эксперимент. Она попросила его прижать голову к животу жены и громко крикнуть. А дальше последовал хрестоматийный пример поведенческой коммуникации (а также яркой демонстрации темперамента плода). Когда мужчина закричал, на животе его жены внезапно вздулся маленький бугорок. Возмущённый громким звуком ребёнок выразил свой протест против нарушения своего спокойствия яростным пинком в живот матери.