Тайная жизнь ребёнка до рождения — страница 34 из 41

В традиционной психиатрии было принято считать, что дети до двух лет не способны мыслить по другой причине. Это мнение основывалось на утверждении Фрейда о том, что только с освоением языка дети начинают использовать символы и сохранять в памяти информацию.

Такие приверженцы традиционного подхода, вероятно, не приняли бы на веру такие рассказы, как этот.

Когда я родилась в декабре 1960 года, моя биологическая мать отказалась от меня, предварительно дав мне имя Иллин. Сначала я попала в приют, а в четыре месяца меня усыновили.

Мои приёмные родители решили изменить моё имя на Шерил, полагая, что в моём возрасте это не будет иметь значения. Но вот что странно: однажды, вернувшись из детского сада, я вдруг безо всякой причины сильно разозлилась на маму. Она поинтересовалась, в чём дело, и я сквозь слезы объяснила, что злюсь на них с отцом за то, что они назвали меня Шерил. Пытаясь меня успокоить, мама сказала, что они выбрали это имя, потому что оно им казалось подходящим для маленькой девочки, а затем спросила, как бы я хотела, чтобы меня называли. Я ответила: «Иллин! Иллин! Мне нравится только это имя!» (Мама никогда не говорила мне, что меня когда-то действительно звали Иллин.)

Искренне ваша, миссис Шерил Янг

Или:

Уважаемый доктор Верни!

В ответ на ваше сегодняшнее обращение к зрителям телешоу «Take 30»[17] я хочу сообщить вам, что у меня сохранились воспоминания, относящиеся к периоду до рождения. Я помню ощущение тепла и комфорта, приглушённые звуки, доносившиеся извне, и мутную красноватую пелену, окутывавшую меня со всех сторон. Своего появления на свет (28 августа 1913 года) я не припоминаю, но зато я точно помню, что ровно год спустя я находился на платформе станции в Крестоне, Британская Колумбия (где я родился), и видел поезд с размахивающими флагами солдатами, которые направлялись на Восток. Недавно я нашёл фотографию, которая подтверждает этот факт.

Искренне ваш, Рон Гиббс

Сегодня нам известно, что начиная с шестого, а особенно с восьмого месяца беременности у ребёнка формируются шаблоны памяти, которые следуют определённым паттернам. К этому времени его мозг и нервная система достигают той степени развития, когда это становится возможным. Тот факт, что воспоминания сохраняются, подтверждает мнение о том, что мозг плода функционирует почти на уровне взрослого человека уже в третьем триместре.

Если наши ранние воспоминания о пренатальных событиях так сильно влияют на наше поведение, почему же мы так мало помним об этом периоде своей жизни? Недавние исследования предлагают несколько возможных ответов на этот вопрос, и вполне возможно, что либо каждый из этих факторов, либо их комбинация оказывают влияние на нашу память.

Наша неспособность восстановить в памяти определённые события или ситуации ещё не означает, что эти переживания и связанные с ними эмоции утрачены навсегда. Даже глубоко скрытые воспоминания могут вызывать эмоциональный отклик. Одной из причин, почему они могут ускользать из нашей памяти, является окситоцин. Это гормон, который, как мы уже знаем, регулирует интенсивность родовых схваток. По своей сути окситоцин – это регулятор мышечной активности, но с особым эффектом. Недавние исследования показали, что в больших дозах он способен вызывать амнезию у лабораторных животных; даже хорошо обученные особи теряют способность выполнять задания под его влиянием. Причины этого пока не полностью изучены, однако мы знаем, что окситоцин, выделяющийся во время родов в организме матери, попадает в кровь её ребёнка. Таким образом, если большинство из нас не может вспомнить, что происходило при рождении, это частично связано с тем, что, как и у лабораторных животных, наши воспоминания о рождении стираются окситоцином, который проникает в наш организм во время схваток и родов.

Наша способность восстанавливать их в памяти также может зависеть от другого природного вещества – АКТГ (гормона адренокортикотропина). Исследования подтверждают, что АКТГ обладает прямо противоположным окситоцину действием – он помогает сохранять память. Это может объяснить, почему многие дородовые и родовые воспоминания связаны с травматическими или тревожными событиями. Когда женщина во время беременности или родов испытывает напряжение, давление или страх, её организм в ответ на это вырабатывает гормоны стресса, а вещество, которое регулирует их выделение, и есть АКТГ.

То же самое происходит, когда мы испытываем страх или тревогу. У беременной женщины это, конечно, действует и на её ребёнка. Каждый раз, когда её что-то пугает, большое количество гормона поступает в организм малыша, помогая ему сохранить чёткое и яркое ментальное восприятие материнского беспокойства и его влияния на него. Этот феномен может объяснить, почему, к примеру, Рики Бёрк, о котором мы упоминали ранее, так подробно запомнил своё появление на свет. В ту ночь, когда мать рожала Рики, она испытывала сильнейший стресс: она рожала на опасно раннем сроке и испытывала сильную боль, поэтому ей оказывали экстренную помощь. АКТГ, который вырабатывал её организм в ответ на стрессовую ситуацию, возможно, способствовал тому, что её сын удивительным образом запомнил латинскую молитву, которую шептал над ним священник, и грубые слова раздражённых врачей.

У одной из моих пациенток, о которой я рассказывал раньше, воспоминания о её рождении неожиданно всплыли в памяти при совершенно других обстоятельствах. Во время продолжительного сеанса психотерапии эта женщина средних лет вдруг отчётливо вспомнила, как сильно была напугана её мать во время родов. То, что в этот критический момент её мать испытывала страх, то есть была в состоянии стресса, говорит о том, что вспомнить всё так подробно ей помог АКТГ. Однако, поскольку роды прошли благополучно, я склонен полагать, что восстановлению воспоминаний также мог посодействовать феномен под названием «обучение, зависящее от состояния организма».

Попытаюсь коротко разъяснить суть данного явления. Обучение, зависящее от состояния организма, случается тогда, когда знаковое событие (в нашем случае рождение), которое мы переживаем в состоянии физического и эмоционального возбуждения, становится частью мысленного образа, включающего в себя не только непосредственное воспоминание о событии, но и связанные с ним эмоции и физические ощущения. В подобных ситуациях нам зачастую сложно воспроизвести в памяти какое-то событие до тех пор, пока не возникнут условия, которые воссоздадут те чувства, которые ему сопутствовали.

Сила влияния этого феномена была наглядно продемонстрирована учёными в ходе лабораторных экспериментов. В одном из них они задействовали для активации и отключения памяти два самых простых чувства – страх и голод. Группу животных напугали, после чего научили их выполнять определённые задачи. Пока животные были просто напуганы, они прекрасно помнили, как нужно справляться с этими заданиями. Однако добавление второго компонента – голода – привело к тому, что их память стала слабеть, а вместе с ней и продуктивность. Причина того, почему добавление второго элемента приводит к подавлению памяти, нам неизвестна. Вместе с тем это исследование указывает на то, что воспоминания о предмете, человеке или событии зависят от наличия определённого и крайне специфического ментального состояния.

Этот феномен помогает понять, почему воспоминания моей пациентки о её рождении неожиданно всплыли во время того сложного сеанса, который мы проводили. Во время интенсивной психотерапии человек вынужден работать на «минном поле» эмоционально заряженных воспоминаний, и в процессе этого рискованного путешествия он может непреднамеренно – как это произошло с моей пациенткой – подорваться на одной из таких «мин». Человеку даже не обязательно говорить на конкретную тему, чтобы спонтанно вспомнить что-то, связанное с ней. Моя пациентка случайно заговорила о своём муже, когда в её памяти всплыло воспоминание о её рождении. При обучении, зависящем от состояния, важны не обстоятельства, а эмоциональный или физиологический настрой, который они создают. Что-то в нашем обсуждении её мужа – что именно, я понятия не имею – воссоздало тот настрой, который эта женщина испытала, когда её мать испугалась во время её рождения, и таким образом высвободило воспоминание об этом материнском страхе.

Некоторые лекарственные препараты обладают способностью вызывать воспоминания о моменте рождения. Этот эффект можно объяснить феноменом обучения, зависящего от состояния организма. Экспериментально это было доказано в классическом исследовании, во время которого лабораторным животным вводили определённый препарат, а потом обучали проходить сложный лабиринт со множеством пересечений. Когда животным повторно вводили тот же самый препарат, они двигались по лабиринту как опытные путешественники, идущие по хорошо знакомому маршруту. Однако при использовании другого лекарства их знания о лабиринте стали фрагментированными. Они могли вспомнить отдельные маршруты, но этого оказалось недостаточно для того, чтобы успешно добраться до выхода из лабиринта.

Полагаю, данное открытие объясняет, почему огромное количество воспоминаний, возникающих в процессе исследования памяти, связаны с моментом рождения. Большинство участников этих экспериментов родилось в то время, когда медикаментозные роды были обычным делом. Стоит отметить, что вещества, используемые в ходе изучения механизмов памяти, вызывают тот же настрой, что и медикаменты, которые давали их матерям во время родов. Возможно, некоторые вещества, используемые в этих экспериментах, химически схожи с анальгетиками и седативными средствами, использовавшимися в акушерстве двадцать, тридцать или даже сорок лет назад. Другое возможное объяснение состоит в том, что определённые препараты способны химическим или физиологическим образом воспроизводить настрой, который человек испытывал в утробе матери или непосредственно при рождении, что может спровоцировать появление ранних воспоминаний.