держки со стороны мужа, родственников или друзей, с которыми они могли бы поделиться своими страхами. Невысказанные страхи со временем только усиливаются. Зачастую единственное лечение, в котором нуждаются эти женщины, – это возможность выговориться. Их проблемы обычно можно разрешить за несколько сеансов общения с понимающим профессиональным консультантом. Дополнительные психологические нагрузки, связанные с беременностью, могут сильно беспокоить и будущих отцов. Многим из них также не помешают несколько визитов к психотерапевту.
В наши дни это происходит редко и бессистемно. Иногда добросовестный акушер замечает проблемную, по его мнению, пациентку и направляет её на психиатрическое обследование. Психиатр также может обнаружить, что одна из его беременных пациенток испытывает трудности с адаптацией к своему новому состоянию. Я предлагаю нечто более амбициозное – структурированную систему, которая включала бы механизм направления на обследование, подобный тому, что используют акушеры и педиатры, и специально разработанный курс психиатрической помощи для беременных, который поможет им справиться со своими проблемами.
Это и другие предложения, которые я высказывал раньше, несложно воплотить в жизнь. Но если мы хотим сделать психиатрию по-настоящему чуткой и эффективной, нам придётся включить открытия пренатальной психологии и фетологии в терапию эмоциональных расстройств у детей и взрослых, а это потребует некоторых фундаментальных и, возможно, болезненных изменений в работе психиатров.
Недавний опрос, который я провёл среди своих коллег из Психиатрической ассоциации Онтарио, выявил неожиданную и обнадёживающую реакцию на многие идеи, выдвинутые в этой книге. Возможно, это связано с их собственным опытом работы со спонтанными пренатальными и родовыми воспоминаниями или с осведомлённостью о последних исследованиях, но более половины опрошенных считают, что подобные переживания оказывают влияние на формирование личности. Три четверти опрошенных уверены, что воспоминания начинают развиваться ещё до достижения ребёнком двухлетнего возраста. При этом значительная часть респондентов убеждена, что механизм памяти формируется даже до момента рождения. Эти данные свидетельствуют о том, что открытия пренатальной психологии начинают находить отклик среди моих коллег. В то же время многие из тех же респондентов признались, что пока не интегрировали новые знания в свою работу с пациентами. Отчасти это объясняется как сложностью изменения устоявшихся методов, так и техническими сложностями – требуется разработка методик, позволяющих включить новые открытия в эффективные психотерапевтические практики.
Пренатальная психология пока ещё находится на начальном этапе своего развития, однако уже сейчас несколько новаторских методик, которые она породила, демонстрируют многообещающие результаты. Одно из самых перспективных направлений разрабатывается в живописной приморской деревушке Кань-сюр-Мер, которая расположена всего в нескольких километрах к западу от Ниццы на Французской Ривьере. Именно здесь, в уникальном медицинском центре, основанном отоларингологом Альфредом Томатисом, проходят лечение дети с различными психическими расстройствами, которых привозят сюда со всей Европы.
Отоларингология может показаться не совсем обычной специальностью для человека, который серьёзно интересуется пренатальными процессами. Однако доктор Альфред Томатис стал интересоваться этой темой именно благодаря работе с детьми, имеющими речевые и слуховые проблемы. Наблюдая за поведением своих маленьких пациентов, он пришёл к двум важным выводам: во-первых, центры, отвечающие за эмоции человека и его слуховое восприятие, находятся в одной и той же области мозга; во-вторых, из-за этой близости нарушения слуха часто являются отражением эмоциональных проблем, связанных с беременностью или родовыми травмами. Эффективное лечение слуховых нарушений доктор Томатис решил начать с лечения эмоциональных проблем. Это привело к открытию клиники в Париже, а также других клиник в Западной Европе и Канаде. Возраст его пациентов варьируется от одного месяца до двенадцати лет[20], и все они сталкиваются с различными эмоциональными проблемами. Но у них есть одна общая черта: почти все они пережили травматическую беременность или роды.
Я посетил Кань-сюр-Мер в 1980 году и был поражён тем, насколько скрупулёзно специалисты клиники воспроизводят обстановку пребывания ребёнка в материнской утробе и процесс его появления на свет. Центральным компонентом программы является маленькая комнатка в форме яйца, где каждый маленький пациент проходит серию сеансов «перерождения» или «перевоспитания». Всё в этом уникальном помещении ориентировано на воссоздание тёплых, успокаивающих ощущений, аналогичных тем, что испытывает плод в утробе. Перед тем как ребёнок войдёт в эту комнату, ему делают массаж с использованием кокосового масла, а внутри его помещают в ванну, нагретую до температуры околоплодных вод. Освещение в комнате осуществляется ультрафиолетовыми лампами, имитирующими свет, который ребёнок видит, когда его мать загорает (и который может быть настроен в зависимости от конкретных проблем ребёнка – спокойный синий, если он гиперактивен, и стимулирующий красный, если он апатичен).
Ещё одна важная особенность таких сеансов – это звуковое сопровождение. В комнату каждый раз транслируется запись голоса матери, и сначала этот голос искажён, чтобы лучше имитировать звук, который ребёнок мог слышать в утробе. В процессе лечения искажения постепенно сводятся к минимуму, пока ребёнок не начинает слышать нормальный голос своей мамы. После каждого сеанса ребёнка отводят в игровую комнату клиники, окна которой выходят в прекрасный сад, и предлагают ему поиграть, порисовать или заняться лепкой. Эта часть терапии направлена на то, чтобы помочь пациенту заново пережить и выразить свои прошлые травмы.
Директор этой клиники, детский психолог Анн Мари Сорель, рассказала мне, что 70 % её маленьких пациентов покидают клинику полностью выздоровевшими или с заметным улучшением состояния. В качестве примера она рассказала мне историю полуторагодовалого мальчика по имени Клод. Ребёнок страдал от мышечного спазма, в результате которого его голова была постоянно наклонена влево и буквально приклеена к плечу. Кроме того, движения его левой руки были настолько ограничены, что он едва мог ползать. Малыш избегал любых физических контактов с матерью, которая была расстроена этим не меньше, чем его физическим недугом. При подробном изучении истории болезни выяснилось, что на восьмом месяце беременности матери Клода делали анализ околоплодных вод (амниоцентез), и во время процедуры игла случайно уколола шею малыша с левой стороны. Этим объяснялось его желание защитить эту часть тела, а также сильное недоверие к матери. После шести месяцев лечения, направленного на работу с психическими проблемами с помощью невербальных методов, Клод полностью выздоровел. Лечебный курс доктора Томатиса – единственная известная мне методика, которая может помочь детям подобным способом, и это делает её уникальным достижением по сравнению с остальными современными психотерапевтическими подходами.
Камеры сенсорной депривации, которые с некоторых пор стали популярны в США, внешне напоминают бассейн «перерождения», разработанный доктором Томатисом. Эти камеры изолируют человека от любых ощущений. Их наполняют раствором английской соли в тёплой воде, и считается, что они якобы воссоздают среду, напоминающую утробу матери. Клиенты платят от пятнадцати долларов и выше за удовольствие поплавать в них в течение часа. Я не сомневаюсь, что в них можно неплохо расслабиться, однако их внешнее сходство с медицинской техникой совершенно случайно.
За последние десятилетия в области педиатрии, как и в сфере акушерства, произошёл гигантский скачок вперёд. Современные технологии позволяют регулярно спасать недоношенных и больных младенцев, которые совсем недавно были бы обречены. В то же время это создало проблему для специалистов, которая во многих отношениях столь же болезненна, как и та, с которой сталкиваются акушеры. Появление отделений реанимации и интенсивной терапии для новорождённых привело к появлению специфических рисков, которые могут угрожать спасённому от смерти малышу. Исследования показывают, что ребёнок, который находится в изоляции, растёт значительно медленнее, однако эта проблема меркнет по сравнению с отчуждением, которое часто возникает у родителей и детей в результате вынужденной разлуки. Как я уже отмечал ранее, нарушение механизма привязанности может повлиять на отношение женщины к своему ребёнку, а изоляция в отделении интенсивной терапии и есть такое серьёзное нарушение. Неудивительно, что случаи жестокого обращения с детьми, а также, по данным из России, частота отказов от детей значительно выше среди недоношенных младенцев по сравнению с детьми, которые родились в срок.
Поскольку эти проблемы однозначно являются следствием разлучения матери и ребёнка в отделении интенсивной терапии, очевидное решение – разрешить родителям регулярно навещать своих детей. Все данные подтверждают, что матери и младенцы чувствуют себя лучше в таких условиях. Как я уже упоминал, одно из недавних исследований показало, что у недоношенных детей, которых регулярно навещали и к которым прикасались, уровень IQ был значительно выше, чем у малышей, находившихся в изоляции. Кроме того, для изоляции нет никаких медицинских обоснований. Когда в неонатальном отделении интенсивной терапии Стэнфордского университета родителям разрешили посещать своих детей, педиатры ожидали повышения уровня инфекций, но ничего подобного не произошло. На самом деле, как отметили исследователи, изучавшие последствия такой либеральной политики посещений, самыми ответственными и щепетильными посетителями отделения оказались матери младенцев. Это вполне логично, ведь именно их дети подвергались риску заболеть в результате инфекции.