– Мартин, – перебила она, думая о Грэме. – Мне кажется, это не телефонный разговор, тем более в присутствии детей.
– Но они на моей стороне, – указал он.
Энди закрыла глаза, борясь со смехом и досадуя на себя.
– Люк не был на твоей стороне, – напомнила она.
– Теперь все изменилось. Произошло настоящее мужское примирение на болоте. У нас, парней, все очень просто. Он снял груз со своей груди, я принял его как мужчина, и теперь мы снова добрые друзья.
Энди понимала, что моментальное примирение отчасти было вызвано потребностью Люка в отцовской поддержке, пока решается проблема с его друзьями.
– Что ж, я очень рада, но боюсь, что для улаживания всех дел между нами понадобится нечто большее, чем мужское примирение на болоте и сбрасывание разных вещей с груди.
– Я поставлю большую палатку и позволю тебе первой обнажить грудь, – пообещал он.
На этот раз Энди не удалось удержаться от смеха, особенно после того, как Алайна вставила протяжное «Пажаа-лста!», изображая телеведущего с манерами трансвестита.
– Повторяю, сейчас не время, и мне пора идти, – сквозь смех проговорила Энди. – Если будет что-то новое по поводу друзей Люка, я дам тебе знать.
Отключившись и посмотрев на часы, она попыталась представить, что происходит между Сикорой и Хелен Холл и почему ожидание так затянулось. Признался ли он, что забрал Софи с собой в тот вечер или знает, где она сейчас находится? В таком случае сегодня дела пойдут совсем не так, как она ожидала.
Сьюзи сидела за столиком у окна в прибрежном кафе и отрешенно наблюдала за мужчиной, который устроился за соседним столиком с двумя детьми. Она знала, что это его дети, поскольку слышала, как девушка дважды восклицала «Папа!», как делают многие подростки. А юноша был его настоящей копией – еще не такой высокий и плотно сложенный, но с такими же взъерошенными светлыми волосами и характерными чертами лица. Приятно было видеть членов семьи, которые так хорошо ладили друг с другом, хотя Сьюзи полагала, что у них тоже есть проблемы. До сих пор она не знала никого, кому удавалось бы обходиться без проблем в семейной жизни.
Она зашла сюда по пути в полицейский участок, но задержалась после того, как Флисс, владелица кафе, пришла посидеть с ней и сказала, что, судя по ее виду, кое-кому нужно взбодриться. Через несколько минут они уже откровенно рассказывали друг другу истории из своей жизни. Выяснилось, что Флисс тоже пережила большое горе: ее единственный сын погиб в автомобильной аварии, а поскольку она тогда находилась за рулем, муж во всем винил ее.
– Он был не единственным, кто меня обвинял, – призналась Флисс. – Я тоже казнила себя и думаю, это никогда не закончится. Если бы он остался в живых, то сейчас ему бы исполнилось восемнадцать лет. А вашим девочкам?
Ощутив болезненный толчок под сердцем, Сьюзи ответила:
– Семнадцать, пятнадцать и двенадцать. Остается гадать, почему жизнь преподносит такие сюрпризы, – со вздохом добавила она. – Ты стараешься изо всех сил, держишься подальше от неприятностей, но внезапно все вокруг тебя начинает рушиться.
– Истинная правда, – отозвалась Флисс и горестно покачала головой.
Примерно в это время мужчина с двумя детьми пришел в кафе, поэтому Флисс отправилась их обслужить, а потом принесла Сьюзи еще одну чашку капучино.
– Я вернулась в Кестерли, надеясь начать жизнь сначала, – сказала ей Сьюзи. – И все шло нормально, пока не началась эта история. Клянусь, я не знаю, что мой брат сделал с той бедной девочкой, если он вообще что-то сделал… Я лишь знаю, что он влез в какие-то дела с владельцами кемпинга, это помимо его основной работы, и теперь они хотят, чтобы я обеспечила ему алиби, – она покачала головой, готовая вот-вот расплакаться.
– Вам нужно уехать куда-нибудь подальше от кемпинга, – твердо заявила Флисс. – Все знают, что от Пойнтеров ничего хорошего не дождешься. И вы не обязаны покрывать чьи-то преступления, даже если речь идет о вашем брате. Вы должны быть верны себе, и, если хотите знать мое мнение, то думаю, вам нужно пойти в полицию и рассказать все, что вам известно.
Сердце Сьюзи учащенно забилось.
– Я как раз туда и направлялась, но сначала решила зайти в это кафе, – призналась она. – Хотя не знаю, смогу ли я это сделать. Если сделаю, то они скажут, что я была частью…
– Частью чего?
Сьюзи лишь покачала головой.
– Как бы то ни было, я уверена, что мы должны найти вам защиту от этих людей, – настаивала Флисс.
Сьюзи смотрела на нее с надеждой и недоверием. То, что эта женщина, с которой она познакомилась полчаса назад, говорит «мы», как будто это и ее проблема тоже, было для нее таким неожиданным, что она заплакала.
– Ну-ну, не глупите. – Флисс похлопала ее по руке. – Я же вам говорю, что разберемся с этим делом.
– Не понимаю, почему вы хотите помочь мне, хотя почти не знаете меня.
– Просто я чувствую, что это правильно, поэтому ждите и крепитесь. Я знаю человека, который нам поможет, так что схожу за своим телефоном.
С этими словами она исчезла в глубине кафе, по пути дружелюбно попрощавшись с мужчиной и его детьми, которые собрались уходить.
Вернувшись к столику с мобильным телефоном в руках, Флисс обратилась к Сьюзи:
– Женщина, которой я собираюсь позвонить, вероятно, захочет узнать кое-что о вашей прошлой жизни. Вас это устроит?
Сьюзи неуверенно кивнула. Она не могла представить, кто захочет ей помочь, когда узнает имя ее брата, но Флисс отнеслась к ней по-доброму, и в любом случае нужно было что-то предпринять.
Оставив сообщение подруге с просьбой позвонить ей, Флисс проследила за взглядом Сьюзи, пристально смотревшей на экран телевизора в углу кафе. Хотя звук был выставлен на минимум, они расслышали, как репортер объявил, что Томаш Сикора по-прежнему находится под арестом в полиции и, насколько известно, о местонахождении Софи все еще нет никаких новостей.
– Вы знаете его? – спросила Флисс.
Сьюзи кивнула.
– Не слишком хорошо.
– Как думаете, он мог куда-то ее увезти? Так говорят журналисты.
– Не знаю, – сокрушенно отозвалась Сьюзи. – Клянусь, я больше не знаю, что и думать.
– Насчет временного объезда, о котором ты спрашивала, – обратился Лео к Энди, когда они вместе направились к помещению для задержанных. – В дорожной службе уверяют, что ничего подобного не было.
Хотя Энди ожидала услышать такой ответ, внутри ее словно сжался холодный кулак.
– Так ты скажешь мне, зачем это было нужно? – поинтересовался Лео. – То есть я сам могу догадаться, но…
– Энди, – Хелен Холл приветливо улыбнулась, когда они вышли из лифта. Она была стройной миниатюрной женщиной с желтоватым лицом и приковывающими внимание зелеными глазами. – Давно не виделись. Как поживаете? Ох, и примите мои соболезнования в связи с кончиной Дуга.
– Спасибо, – ответила Энди. – Чтобы принять это, понадобится время.
– Несомненно, и я уверена, что происходящее сильно отвлекает вас. – Она бросила взгляд на Лео. – Ну что же, перейдем к делу. Мой клиент подготовил заявление и даже готов побеседовать с вами, но прежде всего мы хотим получить иммунитет от судебного преследования, иными словами, юридическую неприкосновенность.
Энди вскинула брови, а Лео поперхнулся.
– Нам нужно знать, что он собирается сказать, прежде чем мы согласимся на этот шаг, – сообщила Энди.
– Разумеется, но для вас важно иметь в виду, что он не согласится дать показания, пока не получит неприкосновенность.
Лео ошеломленно посмотрел на Энди.
– Он знает, где находится Софи? – спросила она.
Хелен покачала головой.
– Нет, не думаю.
Энди заметно побледнела.
– Ладно, давайте послушаем, что он собирается сказать.
– Неприкосновенность, – напомнила Хелен.
– Как вам известно, это не в моей компетенции, и если мы убедимся, что это решение нас взаимно удовлетворяет, то я уверена, что CPS[21] рассмотрит такую возможность.
Осознав, что это лучшее, чего она может добиться, Хелен направилась в комнату для допросов, где ждал Сикора. Энди сразу же заметила, каким изнуренным и встревоженным он выглядит. Вероятно, он не спал всю ночь, но, с другой стороны, она и сама ночь не спала.
Когда закрылась дверь и все назвали свои имена для протокола, Лео приступил к допросу.
– Вы урожденный поляк, но утверждаете, что можете читать и писать по-английски. Стало быть, вы готовы продолжать без переводчика?
Сикора кивнул.
– Вам нужно произнести это вслух, – подсказала Хелен.
Он откашлялся и сказал:
– Да, я готов.
Энди знала, что иногда можно заглянуть человеку в глаза и ощутить добро или зло в его взгляде, но иногда это было невозможно. Судя по виду Томаша Сикоры, она могла сказать, что он балансирует где-то между душевными муками, страхом и крайней усталостью. Он обладал внешностью, привлекательной для многих женщин, да и юных девушек, – очень мужественный, но с примесью мягкой, почти женственной красоты.
Она могла понять, почему Софи влюбилась в него.
И почему Кася так сильно его любила.
Энди продолжала наблюдать за ним, пока Лео интересовался, может ли он пояснить смысл термина «предостережение». Это было сделано для того, чтобы убедиться, что Сикора в самом деле понимает английский язык, и по его ответу было ясно, что он не испытывает никаких затруднений.
Энди посмотрела на Хелен, которая начала читать официальное заявление, составленное с ее помощью.
– Я, Томаш Сикора, делаю это заявление и утверждаю, что не находился в обществе Софи Монро в течение какого-либо времени вечером 17 августа, не считая нескольких минут после представления в клубе парка «Голубой океан». Она сказала, что концерт ей очень понравился и что она была рада послушать мое выступление. Она также сказала, что хочет встретиться со мной попозже, но я ответил, что должен ехать домой. Я покинул развлекательный центр через несколько минут после полуночи и поехал домой по адресу Патч-Илм-лейн,