аверняка такое бывает и в офисах, где в пять вечера в пятницу на рабочий стол ложится целая груда срочных документов. Как-то я обсуждал это с нашей секретаршей, которая пыталась убедить меня, что так оно и есть.
– Голову даю на отсечение, что без пяти семь телефон непременно зазвонит, – заявила она, указывая на телефон.
Я поспорил с ней на бокал вина, что этого не произойдет, и отправился в свой кабинет. Мне нравится демонстрировать свой скептицизм и принадлежность к меньшинству, когда все вокруг стараются доказать мою неправоту.
Без четверти семь я зашел в приемную выпить кофе. Время тянулось невыносимо медленно. Вечерние консультации никак не начинались.
– Я уже пять минут назад был готов к приему, а до сих пор никого нет, – пробормотал я.
За сегодняшний день я принял собаку с кровотечением и кошку с травмой глаза. На осмотр приехал мой любимый лабрадор, который на прошлой неделе проглотил теннисный мяч. А еще привезли хорька на стрижку когтей. Разнообразие мне вообще-то нравится, но… Впрочем, ничего экстренного так и не предвиделось. Я раздумывал, не пора ли предъявлять счет секретарше или лучше все же дождаться семи. Но кого я обманываю? Удержаться не удалось…
– Похоже, я был прав, – иронически обронил я, проходя мимо ее стола.
Секретарша лишь закатила глаза – уходя, я буквально спиной почувствовал, как она умоляет телефон зазвонить.
Я вернулся в кабинет, чтобы не торопясь допить кофе и оформить бумаги. Пять лет учебы в университете и работа в ветеринарных клиниках приучили меня пить кофе целый день, чтобы не терять сосредоточенности. Не хочу быть голословным, расскажу о своей первой работе и о кофе… Шеф приехал ко мне на квартальную аттестацию. Я трудился в этой тихой клинике уже три месяца, отдыхая от ночных смен. Ветеринарная лечебница была маленькой – только для консультаций. Секретарша и один ветеринар, то есть я. Все серьезные случаи мы отправляли в центральную клинику, где я часто подрабатывал ночами. Днем у нас было спокойно – особенно в сравнении с круглосуточной больницей. Я был рад передохнуть от постоянной гонки. О результатах аттестации промолчу, скажу лишь одно. Шеф был изумлен, когда я предложил ему кофе из кофеварки Nespresso, которую купил на свою первую зарплату специально для клиники. Он с удивлением посмотрел на меня, а я пояснил:
– Собаки заслуживают внимательного и бодрого ветеринара.
Итак, я сидел в своем кабинете, пил кофе и старался припомнить, какой пульс был у кошки, которую принимал три часа назад. Я лениво заполнял карты пациентов. И тут зазвонил телефон. Я мысленно взмолился, чтобы ничего экстренного не случилось, выглянул из дверей кабинета и поймал торжествующий взгляд секретарши. «Черт! – подумал я. – Она была права!»
– Привозите его прямо к нам, – тараторила секретарша. – Рори будет вас ждать.
С сияющей улыбкой она поднялась из-за стола и сообщила мне, что к нам везут щенка с кровотечением, и добавила, что подождет меня в пабе, пока я не освобожусь. К сожалению, она так обрадовалась этому экстренному звонку, что не успела как следует расспросить хозяина собаки, что с ней приключилось. Единственное, что она могла сказать, так это только то, что владелец сильно встревожен состоянием своего малыша. А ведь в экстренных случаях информация очень важна. В тот день меня ждало что угодно – щенок мог чем-то подавиться, у него могло возникнуть легочное кровотечение, а может быть, он решил поиграть с газонокосилкой. К счастью, ничего серьезного с собачкой не произошло.
В любом случае я должен был быть наготове, и пятнадцать минут мы с медсестрой проверяли аптечку скорой помощи: кислород, внутривенные катетеры, кровь и физраствор.
В подготовке к экстренному приему есть нечто особенное – кажется, что время замедляется, а ты начинаешь мысленно прокручивать ход самых разных операций. Очень странное ощущение. Вся команда превращается в туго сжатую пружину, готовую в любой момент распрямиться. Так спринтеры замирают на старте, прежде чем сорваться с места после выстрела стартового пистолета.
Хотя секретарша сказала, что ждет меня в пабе, но к приезду щенка была еще на работе.
Она сразу же взяла собаку у встревоженного владельца и принесла в кабинет, где ждали мы с медсестрой. В таких ситуациях время решает все. На встречу хозяина обычно уходит несколько минут – и они могут стать критическими. Когда речь идет о жизни и смерти, животное нужно немедленно отправить в операционную, где врач приступит к экстренной помощи.
Когда секретарша внесла щенка, я уже стоял у смотрового стола. Забрав у нее собачку, я положил ее на стол. На мордочке щенка запеклась кровь – и еще на передней правой лапке. Щенок сидел и смотрел на меня, забавно склонив голову набок, как бы спрашивая: «Почему я оказался здесь, человек? К чему вся эта суета?» Это был чудесный маленький стаффтерьер, не более шести месяцев от роду. Шерстка его отливала голубизной, которая бывает только у щенков. Он поднялся на все четыре лапы и приветливо завилял хвостом, совершая причудливые круговые движения, которым вторило все тело собачки. Такой хвост вкупе с улыбкой во всю пасть могли растопить сердце любого.
Я продолжал осмотр, мне показалось, что подготовленный набор скорой помощи нам и не понадобится. Послушал сердце щенка.
– Пульс один/двадцать, легкие чистые, – диктовал я сестре. – Живот мягкий, безболезненный. Скопление жидкости не отмечается, температура в норме.
Я обследовал собаку от головы до хвоста, а потом раскрыл ей пасть. Щенок тут же взвизгнул, и один из его зубов выпал мне на ладонь. Малыш широко зевнул, и я увидел, что у него режутся коренные зубы, которые вытесняют молочные. Щенок принялся лизать меня в нос, и в его дыхании чувствовался железистый запах крови. Не знаю, как вам, а мне щенячье дыхание очень даже нравится!
Я вышел в приемную, держа щенка под мышкой. Увидев меня, владелец вскочил, чуть не выронив чашку чая на свежевымытый пол, подбежал ко мне и схватил щенка. Заметив, что я улыбаюсь, хозяин немного расслабился.
– Ничего страшного, мистер Уильямс, – сказал я. – У малыша просто выпал зуб.
– У него выпал зуб? – с ужасом переспросил он.
– Да, – кивнул я, – но это совершенно нормально. У него растут постоянные зубы.
– Что это значит?
– Зубы у щенков меняются точно так же, как у детей, – объяснил я смущенному клиенту.
– Надо же! А я и не знал! – В голосе хозяина звучало явное облегчение. Его драгоценный щенок жив и здоров, и никакая опасность ему не угрожает. – Слава богу! Моя подружка первый раз оставила мне Бруно, и я испугался, что чем-то ему навредил.
Мы немного поболтали, он допил чай, выразил мне признательность за потраченное время, а я шутливо поблагодарил его за то, что он позволил мне уйти с работы вовремя. Позже я понял, что впервые за всю неделю покинул клинику в положенный час.
Удивительно, но о смене зубов у животных известно немногим. Я сталкиваюсь с подобной ситуацией не реже чем раз в месяц, поэтому начал заранее предупреждать новых хозяев щенков. Забавно смотреть на их реакцию, когда я сообщаю, что в возрасте 4–6 месяцев 28 острых маленьких зубок сменятся на 42 жемчужно-белых зуба.
Порой меня воспринимают как идиота, считая, что я несу полную чушь. Других же владельцев это сообщение шокирует. Однажды ко мне пришла маленькая девочка со щенком: она с гордостью сообщила, что у щенка выпал зуб, она его подобрала, отмыла и положила под подушку для зубной феи. К удивлению девочки, эта фея оставила ей не пять фунтов, как обычно (хорошо живется современным детям – мне больше двадцати пенсов не доставалось!), а пакет с собачьим лакомством. Я взглянул на мать девочки, и та пожала плечами, словно говоря: «А что мне оставалось делать?»
Когда хозяин очаровательного стаффика ушел, я уставился на торжествующую секретаршу, которая широко улыбалась. Я мог бы и поспорить, стоит ли смену молочных зубов считать экстренным случаем, но в конце концов решил, что она была права, собрал свои вещи, и мы отправились в паб.
После смены я регулярно захожу в паб. При такой наполненной работе очень важно иметь возможность расслабиться. Еще в университете я понял, как важно общаться с коллегами вне службы – ведь работать с теми, кого можно назвать друзьями, гораздо приятнее и эффективнее, чем с обычными сотрудниками. Где бы я ни проходил практику, ветеринары и медсестры клиник всегда звали меня с собой. Я был счастлив считать себя частью дружного коллектива.
Забавно вспоминать студенческие годы: напряженная работа в клинике быстро становится второй натурой. Я считаю, что это часть профессиональной подготовки. В те годы я часами наблюдал за повседневной жизнью ветеринаров и медсестер. Во время практики знакомишься с самыми неожиданными сторонами профессии (например, с экстренными случаями по пятницам ближе к вечеру) и многое познаешь. Всем учащимся ветеринарных школ отлично знакомо чувство, когда возвращаешься домой после студенческой практики. Я никогда не испытывал такой усталости – ни раньше, ни после. У студента на практике нет ни минуты свободного времени: его постоянно о чем-то спрашивают, ему что-то поручают. Он все время находится в состоянии боевой готовности – достаточно любой мелкой ошибки, чтобы его сочли некомпетентным. Он три года провел на лекциях и в библиотеках, готовясь стать лучшим ветеринаром в мире, а потом приходит в клинику, где его с утра до вечера оценивают будущие коллеги, определяя, достоин ли он профессии своей мечты. И нужно не подвести…
Что ж, могу дать небольшой совет тем, кто готовится стать ветеринаром или заняться подобной работой: все совершают ошибки, все делают глупости, у всех на пути встречаются ухабы. Учитесь на своих ошибках и двигайтесь дальше – это сделает вас настоящим специалистом и хорошим ветеринаром.
Я уже говорил, что хотел быть ветеринаром с раннего детства. Но иногда я задумывался и о профессии врача (впрочем, крайне редко и ненадолго), а в моменты, так сказать, помутнения рассудка – даже о том, чтобы стать бухгалтером. И все же профессия ветеринара занимала почетное первое место. Меня очень увлекала медицина. Еще до начала моей учебы в ветеринарной школе мы с сестрой часами смотрели по телевизору медицинские сериалы. Больше всего нам нравилась «