При необходимости вас могут попросить пройти в процедурный кабинет для забора крови и других обследований вашего питомца. Ветеринарная клиника состоит из приемной, кабинета консультаций, аптеки, кабинета первичного осмотра, рентгеновского кабинета или кабинета КТ (в зависимости от масштабов клиники) и операционной. Иногда в клинике есть стоматологический кабинет. А для стационарных клиентов обустроены палаты: одна общая палата или несколько, для собак и кошек, а в некоторых больницах – даже для экзотических животных. Клиники, участники реферальной программы, имеют специализированные отделения – кардиология, неврология, терапия и хирургия. Любой пациент, которому делают какую-либо процедуру или обследование, находится в смотровом кабинете, пока им занимаются ветеринары или медсестры. Именно там я и нашел Кевина, осматривавшего Ральфа.
Четырехлетнего боксера Ральфа доставили в клинику в 7.10 из-за сильнейших судорог, которые длились уже больше двух часов. Хозяйка собаки, Шерил, не сразу отправилась с Ральфом в больницу, хотя понимала серьезность положения. Но ей было шестьдесят четыре года, и она просто не могла поместить тридцатикилограммового пса, которого били судороги, в машину.
Два часа она договаривалась с дочерью и ее мужем, чтобы те помогли отвезти Ральфа к ветеринару.
Кевин встретил их на парковке – за полтора года, проведенных в этой клинике, мне не раз доводилось точно так же принимать экстренных пациентов. Он подхватил Ральфа на руки и бегом понес его в кабинет осмотра – не сомневаюсь, крупный пес на его руках походил на крохотную чихуахуа. Кевин действовал очень быстро: ввел внутривенный катетер в головную вену Ральфа и взял кровь из яремной вены. Когда имеешь дело с судорогами, то после их прекращения нужно сразу обратить внимание на работу органов и симптомы интоксикации. Далее выявляется причина судорог. А причин может быть много: отравление (например, жевательной резинкой), опухоль мозга, заболевание печени, травма, эпилепсия и т. п.
Кровь Ральфа отправили в лабораторию на исследование.
Я с первого дня полюбил наших лаборанток Джейн и Сару. Обе среднего возраста, они работали в больнице уже много лет. Когда я только приступил к знакомству с больницей, сотрудники, занятые своей работой, не обращали на меня внимания. Лаборантки же просияли улыбками и приняли меня радушно. К началу моей первой больничной смены я уже стал считать их своими «мамочками». Им нравилось поболтать со мной и выпить чашку чая. Но не думайте, что у них было много свободного времени. Работали они блестяще. Сара и Джейн умело управлялись с центрифугами и разными аппаратами и выдавали лабораторные результаты в мгновение ока.
К несчастью (или к счастью) для Ральфа – тогда я не сообразил, – показатели анализов крови не насторожили. Все его органы функционировали, как и должно быть у четырехлетней собаки. Мы терялись в догадках, в чем же причина судорог. Как только мы получили результаты анализов крови, Ральф официально перешел под мою ответственность. Кевин приступил к диагностике, а я должен был стабилизировать собаку и не позволить судорогам повториться в течение ближайших двенадцати часов. Окончательный план сводился к тому, чтобы, если нам удастся остановить судороги, передать Ральфа неврологам на МРТ (если Шерил это будет доступно по финансам). Кевин ввел собаке препарат для прекращения судорог – диазепам внутривенно. Лекарство помогло – судороги прервались.
Я стоял, глядя на своего пациента. Крупный боксер лежал на боку прямо на полу. Он был слишком большим для обычного смотрового стола – его лапы свешивались бы.
Помню, как осмотрел собаку с головы до хвоста. Грудь Ральфа тяжело вздымалась и опадала. Он хватал воздух, пытаясь побороть седативный эффект противосудорожного препарата. Ральф оказался первым пациентом во время моего первого самостоятельного дежурства в настоящей больнице. С этой минуты в меня вселился мучительный, сильнейший страх, который не покидал в течение нескольких недель (или месяцев – кого я обманываю?). Ральф мог рассчитывать только на меня. Его жизнь в буквальном смысле слова на двенадцать часов перешла в мои руки.
В тот момент состояние Ральфа было стабильно. Препарат подействовал, судороги затихли, пес успокоился, основные показатели крови в норме. И мне оставалось только ждать. У меня освободилось время для трех других пациентов… да, да, вы не забыли, что под моим наблюдением находились четыре пациента ветеринарной клиники?
Первой из трех была кошка, которая очутилась на пути несшегося с большой скоростью «БМВ». Как можно догадаться, для Флаффи, так звали кошку, ничего хорошего из этого не вышло. Кошки славятся проворностью и сообразительностью, но бедняжка Флаффи, к сожалению, была не самой умной кошечкой. Она решила перейти дорогу, но посередине уселась и принялась вылизывать себя. К счастью для нее, хозяин случайно выглянул из окна в тот самый момент, когда Флаффи обнаружила за своей спиной машину и сумела почти увернуться от нее, но ее правая задняя лапа пострадала. Кошку отшвырнуло в сторону. Конечно, шофер не остановился – согласно закону, он имел на это право, если только это не было намеренным жестоким обращением с животным, к тому же кошка осталась жива.
Кстати, если бы машина сбила собаку, водитель обязан был бы остановиться и найти хозяина, чтобы сообщить о нанесении противозаконного ущерба. Вот таковы британские законы, дамы и господа…
Теперь к задней правой лапе несчастной Флаффи была прибинтована шина. Мне предстояло отправить кошку на рентген. Я наклонился над кошкой, погладил и приласкал ее, а она замурлыкала и подставила мне животик. Люблю я кошек – у них может быть переломана правая задняя лапа, но после введения обезболивающих препаратов они мгновенно начинают напрашиваться на ласку (по крайней мере, большинство из них).
Следующим моим пациентом был Симба – почтенный старый кот-джентльмен, давно страдавший диабетом. У людей бывает два типа диабета: первый и второй. Диабет кошек ближе всего ко второму типу, поэтому им приходится вводить инсулин дважды в день. Звучит устрашающе, и поначалу владельцев это пугает. Но постепенно они привыкают к этой процедуре и становятся настоящими профи. За день до того, как Симба оказался в больнице, его хозяин устроился на новую работу и встал на час раньше.
Утро прошло как обычно: он поднялся, принял душ, побрился, накормил Симбу, позавтракал сам, вколол Симбе инсулин и ушел на работу. Абсолютно заурядное, отработанное до мелочей утро. Но Симбе не повезло. Когда проснулась хозяйка, она решила, что ее муж из-за раннего подъема забыл про инсулин, и сделала коту второй укол. Через несколько часов Симба лежал на полу, не в силах поднять голову, и срочно нуждался в помощи ветеринара. К счастью, Кевин быстро во всем разобрался, поставил коту капельницу с глюкозой, и теперь Симба, как и Флаффи, чувствовал себя намного лучше. Если все пойдет хорошо, днем его можно будет выписать. Просматривая карту Симбы, я подумал, что этот кот особого внимания не потребует и можно больше времени уделить Ральфу.
Третьим моим пациентом стал Брюс. Услышав такое имя, представляешь себе бульдога или стаффорда, но уж никак не померанского шпица… А Брюс был именно трехкилограммовым шпицем с характером, достойным великого повелителя гуннов Аттилы. Малыш Брюс жил в семье, состоявшей из супружеской пары и их маленькой дочки. Как и положено хорошим родителям, они изо всех сил старались приучить дочь есть побольше фруктов и овощей. Полагаю, многие из вас представляют, насколько это непростая задача.
Брюс и девочка подружились, стали неразлучными друзьями. И именно Брюс навел отца семейства на интересную мысль. Как-то в воскресенье отец якобы случайно уронил на пол морковку, и песик мгновенно ее проглотил.
С этого дня девочка начала есть морковь. Если что-то приходилось по вкусу Брюсу, значит, нравилось и ей. Около месяца родители кормили Брюса разными овощами и фруктами, чтобы приучить дочку к растительной пище. Успех превзошел все ожидания.
Но вчера отец дал собаке изюм, и не несколько ягодок, а скормил целый пакет. Жена знала, что изюм смертельно опасен для некоторых собак, но было уже поздно. В результате малыш Брюс на три дня оказался под капельницей. И эти три дня превратились в настоящий кошмар, поскольку Брюс считал, что никто не должен к нему прикасаться, и весьма болезненно кусался. Должен сказать, что животные с тяжелым характером обычно остаются в больнице надолго. Я наблюдал за Брюсом в клетке: шпиц проснулся и бдительно следил за каждым моим движением. С ним все было хорошо (по крайней мере, я так решил с безопасного расстояния), поэтому вернулся к Ральфу.
Я подошел к роскошному боксеру. Пес лежал на мягкой лежанке под теплым одеялом. Заслышав мои шаги, он вскинул глаза на меня с такой тоской, что у меня сердце чуть не разорвалось. Он просил о помощи, сбитый с толку и напуганный, не понимая, где находится и что происходит. Ему было страшно.
Никогда не привыкну к взгляду беспомощной собаки. Это так мучительно! Хочется сразу же кинуться на помощь – собаки затрагивают самые чувствительные струны моей души.
Когда Ральф посмотрел на меня, я заметил, что его зрачки дернулись из стороны в сторону. Потом взгляд остановился, но я был уверен, что это повторилось еще раз. Я опустился на колени рядом с псом, и тут его глаза задвигались снова, на этот раз более резко.
И сразу же начался сильный судорожный приступ: челюсти сжались, мышцы шеи напряглись, голова откинулась назад. Ральф забился в конвульсиях. Казалось, что он одержим демоном – печальный взгляд исчез. Я был потрясен – никогда прежде я не видел судорог у собак в реальной жизни, только в видеозаписи. Мне страшно это вспоминать! Сложилось впечатление, что кто-то вселился в тело Ральфа и бедный пес потерял над собой контроль.
Я стоял в растерянности, не зная, что делать. Ноги мои приросли к полу. За моей спиной появилась старшая медсестра, которая услышала царапанье Ральфа по стене.