Уверен, что существует широкий спектр эмоций, охватывающих их, когда они выходят из наркоза, – в точности как у людей. Я разговаривал со своими друзьями-врачами. Некоторые пациенты просыпаются вялыми и сонными, другие начинают сыпать комплиментами и заигрывать с медсестрами (со мной так и было после аппендицита). Есть и такие, кто становится опасным и свирепым.
Мы постоянно сталкиваемся с агрессивными собаками, но одну хаски я никогда не забуду. Погрузить этого пса в наркоз было делом нелегким. Пришлось надеть ему намордник, но тот его не сдержал. Пес сопротивлялся до последнего, пока «сонный сок» (вообще-то пропофол, но «сонный сок» нравится мне больше) не подействовал.
Хорошо известно, что такие собаки и после операции ведут себя точно так же. Уж не знаю, по какой причине, но пса поручили самой миниатюрной медсестре во всей больнице, крохотной и очень худенькой.
Сначала я услышал и лишь потом увидел. В операционной раздался грохот. Я тут же кинулся туда. Собака очнулась и подпрыгнула в воздухе. Медсестра изо всех сил старалась удержать пса, навалившись на него всем своим невеликим весом, но этого оказалось недостаточно. Когда я вбежал в операционную, медсестра отлетела влево. Пес попросту оттолкнул ее передними лапами. Мгновение – и он окажется на полу. Инстинктивно я нырнул вдоль стола, перевернулся на спину, успев подхватить пса, прежде чем он приземлился с глухим стуком. Я обхватил собаку руками и попытался успокоить. Это был лучший мой рывок. Когда я рассказываю эту историю, приятели обычно от души смеются – как жаль, что в тот день в операционной не было камеры!
Если бы маленький черный кот был человеком, то он наверняка испытал бы тревогу и смущение – ведь он лишился ноги. Но малыш просто лежал и осматривался, как будто видел эту комнату в первый раз.
Я сел рядом с ним и окончательно решил забрать его домой. Нужно было сделать операцию, пережить послеоперационный период, а потом либо передать кота кому-то из клиентов, либо отправить его в Дом собак и кошек Баттерси. Но я не мог с ним расстаться. Я годами боролся с искушением взять щенка или котенка. Итак, настал момент истины: мне суждено было стать одним из ветеринаров и медсестер, которые берут животных из больницы. Я твердил себе, что это лишь на время, пока он окончательно не поправится, а потом я найду ему постоянный дом… Ну да, как же! Я позвонил своей сестре и сообщил ей новость. Она уже догадывалась о моем намерении и даже сумела изобразить радость от предстоящего знакомства с котом, о котором так много слышала.
В тот вечер я закончил работу в восемь и отправился в кладовку за «пожертвованной» переноской. В клиниках всегда скапливаются ненужные пластиковые контейнеры для животных, одеяла и полотенца. Они, конечно, полезны, но всегда грустно брать чужую переноску, ведь она осталась после умершей или усыпленной кошки.
На выбранной мной клиппер-переноске была наклейка с надписью «Джефф». Я не знал, что произошло с Джеффом, надеялся, что ничего заразного у него не было, но на всякий случай тщательно вымыл переноску дезинфицирующим средством, а потом отправился к своему новому другу.
Завернув в одеяло, я уложил его в переноску. Там он, лежа с широко раскрытыми глазами, казался таким маленьким. Похоже, до него не доходило, что происходит. Потом я озадачился, ведь у меня не было ничего, что требуется домашнему коту. Мне нужно обезболивающее, ошейник от блох, лоток, корм…
– Ну что, малыш, похоже, ты отправляешься ко мне домой, – пояснил я коту в переноске.
Он посмотрел на меня, и стало ясно: он все понял – и мгновенно расслабился. Я поставил переноску на переднее сиденье своей машины, и мы вдвоем покатили домой под пение Эда Ширана. Мой новый трехлапый дружок всю дорогу вел себя спокойно. Я гадал, доводилось ли ему ездить в автомобиле или он неожиданно для себя оказался внутри механического монстра, подобного тому, который сбил его десять дней назад. Октябрьский вечер выдался мрачным, дождливым и холодным – все напоминало, что зима не за горами. Я накрыл переноску, чтобы кот не промок, и из машины перенес его в свою квартиру.
Я поставил переноску на пол, открыл дверцу. Кот поднял голову, как сурикат, и огляделся. Потом вылез из переноски, вполне грациозно, хотя и на трех лапах, и направился к дивану. Все обнюхал и начал знакомиться со своим новым домом. Освоился он уже минут через пять – свернулся калачиком на диване, а я принялся готовить ужин.
– Тебе надо дать имя, малыш, – сказал я ему. – Какое предпочитаешь? Или с кем-нибудь посоветоваться?
Я взял телефон и принялся фотографировать своего любимца. Фотографии я разместил в Instagram.
Через два часа на меня посыпались сотни предложений имен. Больше всего мне понравились Капитан Кот Воробей и Безногий, оба привлекательные для моего чертенка.
Вечером, когда мы с сестрой смотрели телевизор, я рассмеялся про себя: «Верно. Есть только одно имя для трехлапого черного котенка». И представил его Бетан: «Прошу любить и жаловать. Перед вами Кот Трайпод (Тренога)».
8. Счастье быть ветеринаром
Если бы вы попросили меня отметить сильные стороны моей работы, я бы на первое место поставил мой стиль консультирования. Некоторые скажут, что я экстраверт, для которого нет большей радости, чем общение с людьми. Другие же откровенно назовут меня страшным болтуном. Как бы то ни было, я горжусь своей способностью оценивать ситуацию и, как хамелеон, быстро подстраиваться под любой вызов, который бросает мне жизнь.
Впрочем, у всех бывают неудачные дни – верно?
Тот день выдался невероятно длинным и тяжелым. Несколько эвтаназий, потом полуторачасовая операция на кишечнике: девятимесячный щенок решил попробовать на вкус носок, и ему пришлось вскрывать тонкий кишечник. Я страшно устал, мне хотелось есть, эмоциональный фон был на нуле. Сомнительный сэндвич с сыром я проглотил слишком поспешно, потом отправился за кофе, а затем приступил к вечерним консультациям.
Умение переходить от интенсивной, напряженной хирургии к спокойным консультациям – это навык, для отработки которого требуются время и практика.
Только теперь, после пяти лет ежедневных операций и консультаций, я могу сказать, что овладел этим навыком, но до истинного мастерства мне еще очень далеко. Я до сих пор во время вечерних консультаций напоминаю себе: «Рори, люди пришли к профессиональному ветеринару, а не к взбудораженному ребенку с синдромом дефицита внимания». Может быть, это покажется вам смешным, но именно так я чувствую себя после операций: сначала я воспаряю в небеса, как воздушный змей, а потом тяжело падаю на землю. Бедные мои клиенты…
Я изучил список пациентов и порадовался тому, что первым будет Стив (собака, а не владелец). Он приезжает на стандартный осмотр. Если повезет, я справлюсь с этим быстро и смогу вернуться к своему кофе и заполнению медицинских карт и отчетов. В университете этот момент в работе ветеринара опускают. На лечение животных уходит масса времени, и забываешь, что все это нужно подробно изложить в письменном виде. Ветеринар часами сидит перед компьютером, описывая свои действия и наблюдения, а также отвечая на электронные письма. А вопросы в письмах бывают самыми разными – от «Чем следует кормить моего щенка?» до «Посмотрите на снимки стула моей кошки. Как вы думаете, что с ней?». И это я еще не упомянул об утомительных часах телефонных разговоров!
Стива я видел пару раз: серьезный щенок, точно знающий свои права. Обычный осмотр превращался у него в сражение. Это был всего лишь небольшой терьер, но сильный как бык. И он был еще маленьким! Я просмотрел карту Стива, и сердце у меня упало. С каждым разом поведение его ухудшалось. Ветеринар, который осматривал его в последний раз, оставил в карте условный знак: изображение крокодила – собака кусается.
В картах животных встречаются самые разные символы, но крокодил мне нравится больше всего: это и смешно, и достаточно информативно. Я спешил, у меня была масса других дел, но я голову готов был дать на отсечение, что консультация Стива пройдет нелегко. Ох, если бы я только знал…
Я вызвал Стива с хозяйкой в кабинет, с трудом изобразив приветливую улыбку. Юному джек-рассел-терьеру не было еще и двух лет. Трехцветный, с черными, коричневыми и белыми пятнами – красивая собака, поджарая и мускулистая. Уши Стива постоянно шевелились – ничто не должно было ускользнуть от его внимания. Он напоминал мне одну из наших собак, Джаспера, который появился в доме, когда я был подростком, – родители подарили его моей сестре на день рождения. Вспоминая об этом, я понимаю, какая это глупость: Джаспер был воспитан какими-то цыганами, и, несмотря на это, мы все же заплатили деньги и забрали у них собаку. Не знаю, из-за тяжелого детства или по какой-то другой причине, но он оказался, как бы это лучше выразиться, полным паршивцем. Джек-расселы вообще непростая порода, и я убедился в этом на собственном опыте.
– Ну, как дела у нашего малыша? – жизнерадостно обратился я к хозяйке Стива.
– Просто замечательно, – ответила та. – Не на что пожаловаться. Мы приехали просто поздороваться и показаться…
– Превосходно! – воскликнул я, наклоняясь к Стиву и протягивая руку, чтобы он ее понюхал.
Это была первая проверка – я всегда начинаю консультацию с осторожного, неспешного знакомства.
Единственное исключение – те, кого я знаю достаточно хорошо. Обычно моя консультация длится двадцать минут, так что я вполне могу потратить первые пять минут на общение с клиентом и его животным. Я не раз обсуждал продолжительность консультаций с коллегами-ветеринарами. Не так давно большинство ветеринаров старалось ограничиться пятью минутами. Уверен, даже сегодня некоторые поступают именно так. У меня столько времени уходит лишь на то, чтобы поздороваться с пациентом. Не представляю, как можно уложиться в пять минут! Если мою книгу читают ветеринары, то они наверняка испытывают зависть. Многие коллеги не могут поверить, что у меня есть целых двадцать минут на каждого пациента. Тем не менее это действительно так. И могу заверить, это не роскошь, а профессиональная необходимость. Порой мы недооцениваем, каким напряженным может быть для владельца визит к ветеринару, особенно если их собака или кошка не в восторге от подобного времяпрепровождения. Мне постоянно приходится успокаивать клиентов, которые смущены поведением своего питомца.