– Нет, нет, я не то хотела сказать… Вас не насторожил цвет его кала? Как бы бедняжка Стив не заболел!
Я сделал глоток кофе из кружки, и только устроившись в кресле, меня пронзило, не попала ли вонючая слизь и в кофе. Но тотчас отогнал от себя эту мысль, посмотрел на хозяйку, потом на Стива, потом снова на хозяйку.
– Честно говоря, меня смутил только мой внешний вид. Если у вашей собаки диарея, мы можем предложить лекарство. Но давайте посмотрим, как он будет вести себя дальше, – с невозмутимым лицом проговорил я.
Мы еще немного пообщались. До Стива я больше не дотрагивался. Мы решили, что они вернутся через несколько недель, когда Стив успокоится. А тогда будет видно, что можно сделать, главное – действовать медленно и осторожно. Я с трудом удержался, чтобы не напомнить хозяйке, что всего десять минут назад предлагал ей не торопиться со Стивом.
Вероятно, по моему лицу она поняла, что ей не стоит будить во мне зверя и просить посмотреть, что там у Стива на боку, поэтому она тактично промолчала. Довольная хозяйка, довольный пес, но несчастный ветеринар. Дама направилась к выходу. Думаю, Стив не ожидал, что его отпустят из этого страшного места без осмотра. Владелица попрощалась, вышла, а я с изумлением смотрел, как Стив задирает лапу и бессовестно писает прямо на дверь. Возможно, память меня подводит, но я уверен, что пес обернулся, подмигнул мне и весело потрусил прочь.
Через несколько недель я сидел в пабе со своим другом и коллегой. Как бы мы ни старались, но, встречаясь, неизбежно речь заходила о работе. Уверен, что точно так ведут себя все, независимо от профессии. В университете мы злились на тех, кто говорил исключительно о животных и ветеринарии, причем в самых неподходящих местах. Поверьте, я не преувеличиваю. Однажды я был в ночном клубе в центре Лондона. Мы танцевали с моей однокашницей. Посреди танца она наклонилась ко мне и спросила: «Какой самый симпатичный пациент был у тебя на этой неделе?» Господи боже!
В общем, я поделился этой историей с приятелем. Нелегко ему было скрыть свой смех (впрочем, он особо и не пытался).
– Подведем итог, – сказал он, отсмеявшись. – Собака тебя укусила, хозяйка расплакалась, тебя обкакали, а потом он еще написал на дверь?
– Именно так, – ответил я, испытывая странную гордость за собаку.
– Приятель, это кошмар четвертого уровня!
Мои друзья быстро подхватили это выражение. Уж очень точно оно описывало худшее, что может произойти с ветеринаром во время консультации. Вы бы назвали это эпичным провалом.
В профессии ветеринара я высоко ценю сплоченность команды. Я работаю с лучшими людьми на земле и полностью им доверяю, знаю, что они в случае необходимости придут мне на подмогу. Может быть, мне просто везло, но я всегда замечал, что ветеринаров и медсестер сплетает невидимая нить. Порой это перерастает в брачные узы. Интересно узнать официальную статистику браков между ветеринарами или ветеринарами и медсестрами: уверен, браков таких гораздо больше, чем вы думаете. Мои лучшие друзья – ветеринары. И моя лучшая подруга Роза тоже ветеринар. Мы подружились еще в университете, вместе готовились к экзаменам, эмоционально поддерживали друг друга в самые трудные моменты учебы и вместе вышли на работу в одну и ту же клинику. Я выбрал ночные дежурства и экстренную медицину, а Роза предпочла один из филиалов, где работает и по сей день.
Когда я сменил место работы, общение между нами не прекратилось. Мы часто встречаемся, чтобы поболтать за бокалом вина и посплетничать о моих прежних коллегах. Недавно за чашкой кофе я поинтересовался новой командой отделения экстренной медицины. Честно говоря, я не мог не сравнивать себя с теми, кто сегодня занят моим делом.
Мне хочется надеяться, что я хороший ветеринар, и было бы приятно, если бы мой прежний шеф предложил мне вернуться на старую работу. Когда я намекнул об этом Розе, она, не дослушав до конца, сразу же затараторила:
– Ой, тебе это точно понравится. – И рассказала следующую историю.
Однажды явившись на работу, она, как обычно, отправилась на утренний обход, чтобы принять пациентов от ночного дежурного ветеринара. Им оказалась миловидная девушка из Румынии. Она всего несколько дней работала в ночную смену, но вполне освоилась в больнице. Обход они начали с отделения для собак. Там девушка-ветеринар передала Розе пациента с геморрагическим гастроэнтеритом (очень тяжелое заболевание) и собаку, которую сбила машина. В отделении для кошек Розу ждали кот с диабетом, еще один после операции и третья пациентка, чей диагноз Роза припомнить не смогла. После обхода ветврачи, непринужденно беседуя, направились в приемную. И вдруг симпатичная румынка смущенно произнесла:
– Ой, я забыла еще об одном пациенте. Какой-то мужчина принес его прошлой ночью – думаю, животное сбила машина. Я никогда такого не видела, но… по-моему, это гигантский дикий хорек…
Я чуть не поперхнулся глотком кофе.
– ГИГАНТСКИЙ ДИКИЙ ХОРЕК?! И кто же это?
– Минуточку терпения, сейчас расскажу…
Розе в тот момент удалось скрыть удивление лучше, чем мне. Она просто улыбнулась и спросила, как же выглядит этот «гигантский дикий хорек».
Девушка торопливо разъяснила:
– Сначала он был слегка заторможенным, поэтому я ввела ему обезболивающее. Когда же он почувствовал себя лучше, то сразу стал агрессивным, поэтому мне пришлось надеть ему намордник. Впрочем, с ним все в порядке, но все же стоит сделать рентген.
Розе не терпелось увидеть это загадочное существо. Они поднялись в отделение экзотических животных. В различных вивариях и отапливаемых клетках содержались преимущественно пернатые и чешуйчатые пациенты. В центре помещения стояла клетка, накрытая большим одеялом. Румынка, потянув за угол, сдернула его с клетки, чтобы продемонстрировать коллеге «гигантского дикого хорька». Это оказался обычный барсук. Роза хохотала до слез. Судя по всему, в Румынии барсуки не водятся.
Я смеялся над этой историей минут пять. Мне всегда нравилось работать с Розой, мы помогали друг другу стать хорошими специалистами, и сейчас я по ней очень скучал. Между нами сложилась дружеская конкуренция, но мы отлично ладили.
Ветеринарная больница – это единая команда, что очень важно в экстренных ситуациях.
Однажды летним утром в больницу поступил срочный вызов. Звонила женщина, гулявшая со своей собакой в парке. Там она увидела выгульщицу с десятью собаками, и ее сразу что-то насторожило. Одна молодая собака залезла в пруд, и выгульщица с трудом вытащила ее оттуда. И вдруг собаки, словно оказавшись под каким-то непонятным воздействием, повели себя весьма странно. У всех началась рвота. Эта женщина помогла выгульщице погрузить собак в машину и сообщила нам, что та направляется в нашу больницу. Десять собак с рвотой – одновременно!
Случай беспрецедентный. В тот день в больнице дежурили семь ветеринаров, и это было очень кстати. Впрочем, десять собак с рвотой – тоже мне, большое дело! С этим легко справится один, ну, в крайнем случае два ветеринара. Ошибаетесь! Когда собаки прибыли, выгульщица уже была на грани истерики. В дороге несколько собак почувствовали себя хуже: стали терять сознание, а у некоторых даже начались судороги. Ситуация резко ухудшалась. Секретарша объявила по громкой связи:
– В приемной код красный! Все ветеринары в приемную! Повторяю: КОД КРАСНЫЙ!
Мы побросали все наши дела, перекусы, консультации, осмотры и сбежались в приемную. Несчастная выгульщица указала нам на машину, и мы кинулись доставать собак. У некоторых из них была сильная рвота, другие не держались на лапах. Мы перенесли их в кабинет осмотра и приступили к срочным действиям. Десять собак, семь ветеринаров и потрясающая команда медсестер. Я никогда еще не был частью подобной команды. Но хотелось бы, чтобы такая ситуация впредь не повторялась.
За несколько недель до этого происшествия у нас установилась поразительно теплая погода – не по сезону. Повышение температуры способствовало бурному росту водорослей. За сорок восемь часов один вид водорослей размножился со страшной силой. Это были сине-зеленые водоросли, которые чрезвычайно токсичны для собак.
Бедная выгульщица об этом не знала и повела питомцев к пруду, чтобы они могли поплавать и немного охладиться. Собаки с радостью кинулись в воду, принялись нырять и плавать – и тут-то все и произошло.
За несколько минут водоросли успели оказать свое токсическое действие. Симптомы отравления сине-зелеными водорослями – это рвота, диарея, потеря сознания, судороги, а в особо тяжелых случаях – смерть.
Мне доверили одну из наименее пострадавших собак. У пса была рвота и слабость, но он оставался в сознании, и отсутствовали признаки неврологических нарушений. Вместе с медсестрой мы ввели ему внутривенный катетер и поставили капельницу, чтобы стабилизировать состояние. Я огляделся вокруг. В палате царила деловая суета. Ветеринары и медсестры старались спасти животных – но их было так много, что у нас даже столов на всех не хватило. Внезапно я услышал крик одной из своих коллег. Я не расслышал, что именно она кричит, но по выражению ее лица понял, что дело плохо. С моей собакой все было нормально, поэтому я бросился на помощь коллеге. Ее пациент отключился, и она начала массаж сердца, пытаясь его реанимировать. Я увидел на ее столе молодого золотистого ретривера. Мы десять минут старались привести его в сознание, по очереди выполняя закрытый массаж сердца.
Когда это показывают в сериалах, герои действуют слишком осторожно. Первый раз мне пришлось делать закрытый массаж сердца крупному лабрадору, и мой коллега-ветеринар, с которым я работал, дал мне совет: «Не нежничай! Лучше ребра сломать, чем дать собаке умереть». Это может показаться жестоким, но ветеринар был прав: реанимация – тяжелая работа, поэтому мы с моей коллегой по очереди сменяли друг друга. Когда пес подал признаки жизни, я огляделся вокруг.
Я был так занят нашим пациентом, что все остальное отступило на задний план. Теперь же я увидел, что еще четыре ветеринара занимаются реанимацией. Пять собак умирали у нас на руках – это был настоящий кошмар. В такие моменты время останавливается. Ты целиком сосредоточиваешься на спасении жизни своего пациента и думаешь только о том, что нужно делать. Уникальная ситуация крепко сплотила нашу команду. Ветеринары и медсестры работали как единое целое. Мы изо всех сил старались спасти жизни десяти собак. Несмотря на все наши усилия, три собаки умерли. Семь выжили.