Этого кота я назвал Скрэтчи (Почесун).
Среда. Стоило мне переступить порог больницы, как я сразу почувствовал что-то неладное. У дверей операционной меня ждал мистер Ким, хозяин Аслана.
Мы начинали работать с восьми утра, у меня в запасе было еще 15 минут. Я встревоженно кинулся к нему. Что с Асланом? После операции возникли какие-то проблемы? У него аллергия на лекарства? Есть последствия после наркоза?
– Не знаю, что делать, Рори, – выдавил из себя мистер Ким.
С Асланом было все в порядке: после операции он ожил и несколько дней ел не переставая. Проблема в том, что вчера вырисовался на горизонте прежний хозяин Аслана и потребовал вернуть своего кота. Он откликнулся на одно из объявлений, какие Кимы размещали в Facebook месяц назад. Я пригласил мистера Кима в кабинет и предложил ему чай. Первая консультация назначена на 8.20, так что времени для разговора у нас было достаточно.
– Дело в том, – сказал мистер Ким, – что мы потратили на лечение Аслана около 500 фунтов, да и моя жена очень к нему привязалась. Я считаю, что это несправедливо, мы не готовы отдать кота.
Я, естественно, расстроился. Я вообще против конфронтации, но в этой ситуации простого решения не предвиделось. Мы все обсудили и пришли к следующему заключению: прежний хозяин Аслана обязан возместить финансовые расходы на лечение кота и проделанную в понедельник операцию.
В конце концов, это был его кот, и, если он выразил желание его вернуть, финансовое возмещение – это самое малое, что он должен сделать. Думаю, что, прощаясь в то утро, мы оба понимали, что я видел Аслана и его хозяев не в последний раз.
В 11.15 мои консультации закончились. И тут во входную дверь клиники кто-то позвонил.
После разговора с мистером Кимом меня меньше всего порадовала бы встреча с прежним хозяином Аслана. Мне хотелось, чтобы недоразумение рассеялось и Аслан зажил спокойно и счастливо. Я же говорил, что терпеть не могу конфликтов, верно? Консультаций утром у меня больше не было, и я отправился в приемную, притворившись, что хочу выпить кофе. У стойки регистрации стоял крупный, жилистый мужчина в белой футболке и джинсах, забрызганных краской. Явно строитель или любитель все делать своими руками. Я подошел к кофейному столику и включил чайник, прислушиваясь к разговору мужчины с секретаршей. Но при моем появлении он умолк.
– Эй, приятель, ты же ветеринар? – обратился мужчина ко мне, презрительно выплевывая слова.
– Да. Чем могу помочь? – спокойно ответил я, надеясь, что это не тот человек, о котором я думал.
Повернувшись к нему, я сообразил, что это именно он – прежний хозяин Аслана. Утром мистер Ким подробно мне его описал.
– Ты должен мне пять сотен, приятель, – вызывающе произнес он.
– Что я вам должен? – переспросил я, делая вид, что ничего не понимаю. – Извините, о чем вы говорите?
– Ты лечил моего кота в понедельник, сделал кучу дорогих анализов и всякого такого, обул парня, который его принес, на пять сотен. А теперь он хочет, чтобы я возместил ему эти деньги, потому что это мой кот. Так что ты должен мне пять сотен.
С этими словами он подошел ко мне, и меня охватил страх. Мужчина явно был агрессивно настроен.
Он сжал кулаки, словно готовясь отлупить меня прямо здесь. Я уже говорил, что не люблю скандалов, а урезонить такого типа мне вряд ли удалось бы.
– Успокойтесь, пожалуйста. Я догадываюсь, о каком коте идет речь. Супруги, которые его принесли, сказали, что он уже несколько месяцев бродит в их саду. Когда я его увидел, кот был в плохом состоянии. Уверяю вас, я сделал только самое необходимое, и не более.
Мужчине это не понравилось, и он приблизился ко мне вплотную.
– Не морочь мне голову. Все вы, ветеринары, одинаковы – вам лишь бы вытянуть из людей деньги за ненужные процедуры. Я думал, что вы любите животных, а вам лишь бы заставить их хозяев платить за ваши новые машины.
Он повысил голос, и я инстинктивно отступил назад. Поставив чашку с кофе на стол, я развернулся лицом к незваному гостю. Я чувствовал, что закипаю от гнева и ярости. Конечно, меня и раньше укоряли в том, что наши услуги слишком дороги, – такая ситуация знакома каждому ветеринару. Но обвинение в выдумывании несуществующих болезней и назначении ненужных процедур! Ничего подобного в моей жизни еще не бывало. Мне угрожали, а я не знал, как поступить. Я сделал глубокий вдох и посмотрел прямо в глаза мужчине. Начав говорить, я не представлял, чем все закончится, но был готов к тому, что за мои слова он может врезать мне.
– Во-первых, если вы хотите вести разговор в таком тоне, то, боюсь, вам придется покинуть помещение. Я не позволю вам так говорить со мной или с кем-то из персонала.
Мужчина попытался меня перебить, но я поднял руку и продолжал:
– Во-вторых, могу заверить вас, что работаю не ради денег. Я не выжимаю из людей деньги, придумывая несуществующие болезни их животным. Ни один из известных мне ветеринаров не выбрал эту профессию ради денег – ветеринары просто не зарабатывают столько, чтобы им можно было позавидовать. Я люблю животных и хочу помогать им по мере моих сил. Но, к сожалению, это бизнес, а не благотворительная организация, поэтому мы вынуждены брать плату за оказываемые услуги. Мы никогда не завышаем цены и не назначаем лишних процедур, чтобы увеличить сумму счета. Мы часто предоставляем скидки и стараемся максимально сократить расходы. В вашем случае могу сказать, что вы оказались в плохом положении…
Я перевел дух и заговорил снова:
– Ваш кот несколько месяцев «гостил» в саду супружеской пары. Эти люди и принесли мне кота в понедельник. Он сильно похудел и казался больным. Они больше не могли смотреть на его страдания, поэтому стали его подкармливать и разместили объявления и фотографии в соцсетях. Вы либо этого не видели, либо не захотели откликнуться. Их беспокойство настолько возросло, что они были вынуждены обратиться к нам. У кота, к вашему сведению, испорчены почти все зубы. Требовалась срочная операция, чтобы избавить его от мучительной боли. После этого он снова смог есть, а до того походил на ходячий скелет. Естественно, мы проверили нашу базу потерянных животных. Кстати, вы заявляли о пропаже кота?
Мой вопрос застал мужчину врасплох. Ответа не последовало, после чего я продолжил свой монолог:
– Мы проверили кота на наличие микрочипа – его не оказалось. Мы объяснили супругам Ким, что последнее слово за ними: либо они оставляют кота в клинике и мы обращаемся в общество по предотвращению жестокого обращения с животными, либо могут забрать кота себе, что они и сделали. В понедельник я произвел забор крови, предпринял меры против обезвоживания и избавил кота от больных зубов – эта проблема накапливалась годами. Она возникла не неделю назад. Мои действия адекватны ситуации. Теперь ваш кот не страдает от боли и вполне доволен жизнью. Так что, сэр, я был бы благодарен, если бы вы прекратили обвинять меня в вымогательстве денег у владельцев животных. А теперь вам нужно прийти к соглашению с новыми хозяевами кота: либо вы возмещаете им расходы за лечение, без которого кот сильно страдал бы, либо позволяете им оставить вашего кота у себя. Уверен, что у них ему будет хорошо.
Я замолчал и перевел дыхание. Только сейчас я понял, как отчаянно жестикулировал во время этого разговора. Приятели всегда высмеивали мою привычку размахивать руками, когда я вхожу в раж и начинаю говорить о чем-то важном, пытаясь доказать свою точку зрения. Я был взвинчен и не контролировал себя. Но мне не хотелось показаться собеседнику агрессивным – я опасался за судьбу собственного носа. Поэтому я осторожно опустил руки и стал ждать ответа. Меня трясло. Я действительно не знал, чем все это закончится.
Раздражение, накапливавшееся во мне месяцами, а может быть и годами, наконец-то выплеснулось наружу.
Мужчина вытаращился на меня как на сумасшедшего. Секретарша приподнялась со своего кресла в полном недоумении. Впрочем, в ее взгляде я заметил и гордость. В такие моменты время останавливается: секунды превращаются в минуты. Мне стало казаться, что мужчина вот-вот набросится на меня. Но с тем же успехом он мог и ретироваться после моего страстного монолога. И он отступил, заявив, что будет жаловаться моему начальству. Он потребовал, чтобы шеф связался с ним – схватил ручку и нацарапал свое имя и номер телефона. Я стоял как выжатый лимон. Мужчина протянул мне листок бумаги с телефоном и направился к дверям. Как только он удалился, я почувствовал, что «бомбардировка» адреналином закончена, и меня накрыла волна тошноты. Я был смущен и зол одновременно. Я не находил объяснения своему состоянию: я дал отпор наглецу – и мне следовало бы ощутить прилив сил и гордиться собой.
Весь день мне не удавалось избавиться от неловкости положения. События дня пробудили воспоминания о школе. Таких чувств я не испытывал уже больше десяти лет. Я хотел, чтобы день побыстрее закончился, но он тянулся бесконечно. Даже пара моих любимых собак, которых привели на процедуры, не могли меня взбодрить и вывести из подавленного состояния. Собаки чуть не сбили меня с ног от восторга, прыгали и лизали мне лицо, но я этого не замечал.
Наконец день подошел к концу. Я сел в машину, чтобы ехать домой, и задумался об Аслане, этом классном коте, о Кимах, этих прекрасных людях, в доме которых появился питомец, принесший им столько радости. Меня с самого начала не покидала уверенность, что Аслан нашел свой дом, но внезапно появился его хозяин. Я буквально возненавидел того человека, который сегодня приходил в клинику. Я испытывал неприязнь к нему за то потрясение, что пережил, за то, что заставил меня усомниться в себе и ощутить себя без вины виноватым. И все это из-за агрессивного болвана, который угрожал мне и поставил под сомнение мою компетентность и профессионализм.
Я просидел в машине минут десять. Слезы непроизвольно текли по моим щекам и капали с подбородка. Я чувствовал себя разбитым и пристыженным – но без всякой причины. Потом, взяв себя в руки, я завел машину и поехал домой. Вернувшись в восемь вечера, сразу же лег спать. Ужинать не стал: не было аппетита. Я заснул, терзаясь сомнениями, правильный ли путь я выбрал. А может, все это было ошибкой?