соглашаюсь – и они преисполняются ко мне уважением.
Первые несколько лет в ветеринарном колледже изучают анатомию и физиологию животных. Так закладываются основы ветеринарии для учебы на третьем, четвертом и пятом курсах. Но, как мне кажется, со мной согласится большинство ветеринаров: первые два года только и делаешь, что задаешься вопросом: «Какого черта мне все это нужно?», а потом отправляешься в паб расслабиться. По крайней мере, именно так поступал я.
Кал, моча, рвота, диарея, гной, кровь… Выбирайте что угодно – ветеринары имеют дело со всем. Несмотря на первые неудачи, как только я освоился на своем ветеринарном пути, то животным Великобритании стало нечем меня удивить. Я гордился своими успехами, чтобы стать достойным членом ветеринарного сообщества. Оглядываясь назад, сам удивляюсь: с чем мне только не приходилось сталкиваться за эти годы, с какими только неприятными манипуляциями, если не сказать больше. Я достал бесчисленное множество предметов из желудочно-кишечного тракта собак (из желудка и кишечника), занимался чисткой зловонных анальных желез, удалял мумифицированные плоды из матки, вскрывал гнойники и промывал коровам мочеполовые пути (те, кто знаком с этой процедурой, знают: запах просто убийственный). Удивительно, но я совершенно спокойно отношусь к подобному, когда это касается животных. А вот человеческий кал и рвота вызывают у меня глубочайшее отвращение.
Да, люди в этом смысле мне противны.
Во время учебы в ветеринарном колледже проводишь бесчисленные часы в обществе опытных ветеринаров, чтобы изучить все тонкости профессии. На третьем курсе я работал в Суиндоне с молодой девушкой Оливией, очаровательной блондинкой с невероятным ирландским акцентом, – клиенты ее просто обожали. Стаж работы у нее небольшой, но она явно любила свое дело. На ее лице всегда играла улыбка.
Не знаю, как другие, но меня как студента-практиканта сильнее всего тянуло к начинающим ветеринарам, которые более увлечены работой и не жалеют времени, чтобы все объяснить и помочь практикантам. Они не так давно стали практикующими врачами и хорошо помнили, каково это – быть скромным студентом, стоящим в углу и наблюдающим за работой своих наставников.
После операции мы с ней отправились пить кофе. Я никогда не забуду, как ассистировал на первой в моей жизни стерилизации (удаление матки и яичников у суки). В жизни каждого студента это значительное событие. В комнату персонала я вошел с высоко поднятой головой, явно гордясь собой. И почему бы это? Конечно, сейчас я прекрасно понимаю, что почти ничего не сделал – всего лишь наложил несколько швов по указанию ветеринара-хирурга. Но в собственных глазах я был настоящим виртуозом ветеринарной хирургии!
На протяжении лет самое большое удовольствие мне доставляла переоценка собственных достижений. Сегодня я замечаю у своих студентов чувство гордости за простейшие манипуляции. Не поймите меня неправильно – чувство это вполне законное и заслуженное, но так забавно вспомнить прошлое и посмеяться над собой!
Временами университет напоминал логово львов, особенно с началом выездной практики. После каждого учебного блока бурно велись бесконечные разговоры о том, кто выполнил больше всего операций и кому попались самые необычные случаи.
Я, как правило, избегал участия в этой ярмарке тщеславия – после таких импровизированных «битв» те, у кого практика выдалась довольно скромной, чувствовали себя неудачниками и в дальнейшем стремились не упустить свой шанс. Мне крупно повезло с практикой – я всегда проходил ее в клиниках, где особое место отводилось хирургии. Мне многое доверяли, и я каждый день перенимал опыт из рук в руки. Но это было исключительной удачей. Обычно студенты предварительно изучают списки ветеринарных клиник, пытаясь выбрать те, где практика окажется более плодотворной, где много операций, где работают дружелюбные врачи и сестры. Немаловажно, чтобы клиника находилась поближе к кампусу или родному дому – я отдавал предпочтение Котсволдсу. Когда сегодня ко мне приходят студенты, я стараюсь максимально вовлечь их в реальную работу, как когда-то поступали мои учителя-ветеринары.
Не помню, пытался ли я выделиться среди студентов или нет, но на практике всегда искал способы обратить на себя внимание. Наверняка в некоторых ветеринарных клиниках меня считали подхалимом, но я игнорировал это. Пожалуй, вам может показаться это глупым, но чай и кофе сыграли в моей практике важную роль, и объясню почему. Когда я был маленьким, слишком маленьким, чтобы держать чайник и разливать кипяток, моя любимая бабушка научила меня заваривать чай. По ее мнению, тот, кто не способен заварить чашку чая, не заслуживает интереса.
Забавно, но для себя у нее был очень простой рецепт приготовления чая: пакетик «ассама», крепко заваренный, с каплей ультрапастеризованного молока. Полагаю, теперь вас не удивит, что всю жизнь она придерживалась диеты из брюссельской капусты и лимонных тортов. Вкус у нее был непритязательный, но она дала мне много полезных советов. Один из них я принял особенно близко к сердцу: если хочешь кого-то очаровать, запомни, как он заваривает чай. И когда я во время учебы начал посещать ветеринарные клиники, то отмечал для себя, какой чай и кофе пьет каждый врач и каждая медсестра, а потом готовил его максимально хорошо в меру своих сил. Поверьте, это всегда приносило плоды! Спасибо, ба!
И перед тем как мы с Оливией приступили к консультациям, я заварил для нее чашку зеленого чая с лимоном. Она сухо улыбнулась и поблагодарила, пробормотав себе под нос, что и сама вполне справилась бы с этим.
Уверен, что всем студентам приходится следить за чистотой помещения, я тоже в перерыве между консультациями протирал стол и убирал все лишнее и ненужное. Некоторым ветеринарам присуща поразительная организованность: использованные иглы и шприцы отправляются в специальные пакеты, бумажные полотенца – в переработку, кошачью и собачью шерсть сметают после каждой консультации. Оливия такой аккуратностью не отличалась. Я сновал вокруг нее, подбирая все, что разлеталось по комнате, – иглы без колпачков втыкались в резиновое покрытие стола, а потом могли поранить руки кому угодно, гной забрызгивал стены, а чай разливался по столу. Может быть, именно чай сподвигнул меня все это бросить.
Впрочем, уборка стола – это неписаный закон для студентов-ветеринаров. Он сохраняется и по сей день. Мои подопечные кидаются вытирать мочу, убирать шерсть или бог знает что со смотрового стола, как только я вызываю следующего клиента. И некоторые, надо признать, делают это лучше других. Только однажды мне пришлось вновь принять на себя «обязанность по уборке»: я пригласил в кабинет следующего пациента и повернулся, чтобы поставить переноску с кошкой на стол, – и вдруг обнаружил посреди него довольно приличного размера собачью какашку.
Я отставил чай Оливии в сторону, тщательно убрал все со стола и протер пол. Клиника существовала всего несколько лет и все еще считалась новой. Думаю, многие ветеринарные клиники прочно застряли в прошлом веке: они располагаются в таунхаусах с запутанными коридорами и крошечными кабинетами для консультаций. Да, это вызывает чувство ностальгии и напоминает про Джеймса Хэрриота. Но мне больше по душе современные ветеринарные клиники с просторными окнами и белыми стенами, создающими атмосферу чистоты и порядка.
Оливия вышла в приемную и вызвала следующего клиента – милую пожилую даму, миссис Хоскинс, с котом по имени Тибс. Он был немолод: напоминал скелет, и ему трудно было удерживать собственный вес, но бойцовский дух сохранил. И когда Оливия доставала его из переноски, он недовольно заворчал. Я истолковал это ворчание двояко.
Либо кот хотел сказать: «Осторожно с моей спиной – у меня артрит», либо это было раздражение: «Господи, опять она! Ну когда же она от меня отвяжется?» Как бы то ни было, посещение ветеринара Тибса явно не обрадовало.
– Здравствуйте, миссис Хоскинс, – довольно громко сказала Оливия, поскольку хозяйка кота была глуховата. – Сегодня со мной работает Рори, студент Королевского ветеринарного колледжа.
Оливия указала на меня, и миссис Хоскинс окинула меня взглядом с ног до головы, как умеют только пожилые английские дамы. Под таким «рентгеном» чувствуешь себя, с одной стороны, пятилетним мальчиком, одетым в свой лучший воскресный костюмчик, а с другой – абсолютно голым.
– Очень мило, – вынесла свой вердикт миссис Хоскинс, и Оливия тихонько хмыкнула: похоже, она была хорошо знакома с манерами своей клиентки.
– Итак, чем я могу вам помочь сегодня? – спросила Оливия, начиная консультацию с открытого вопроса, как учили в университете.
– Тибс, как всегда, великолепен, – начала миссис Хоскинс, – но у него сформировалась весьма недостойная привычка…
– Ну и какая? – с показным интересом подхватила Оливия.
Кажется, нас обоих этот случай начал забавлять.
– Кошмар! После него остается ужасный запах. Он напоминает мне тухлую рыбу! – с отвращением произнесла хозяйка кота.
– Такого никак не должно быть! – воскликнула Оливия. – Я правильно понимаю, что запах исходит из-под хвоста?
– Да, да, именно из его попки, – подтвердила миссис Хоскинс.
Честное слово, при этих словах пожилой дамы я чуть не подавился последним глотком чая. Мне пришлось отвернуться, судорожно проглотить чай, слегка откашляться и вытащить из диспенсера салфетку. Я уже догадывался, что последует.
– Что ж, миссис Хоскинс, пожалуй, я подозреваю, в чем проблема, – сказала Оливия. – Если вы не против, я покажу Рори, как чистить анальные железы?
– Какие железы, дорогая? – шокированно переспросила миссис Хоскинс.
– Анальные, миссис Хоскинс, – с невозмутимым видом повторила Оливия.
– Дорогая, девушки в вашем возрасте не должны произносить подобные слова, – произнесла миссис Хоскинс.
Оливия улыбнулась мне. Она прекрасно знала, что смущает миссис Хоскинс, и выражение изумления на моем лице ее позабавило, но все же сумела скрыть усмешку за профессиональным ответом.