ще. Когда у них начинается течка, вместе с ней появляются «мявки». Кошки становятся очень любвеобильными, трутся обо все, что попадается на пути. Их привлекают даже неодушевленные предметы – подлокотники кресел и диванов, ножки стульев. Помимо этого, кошки принимаются пронзительно мяукать днем и ночью, не давая никому из домашних покоя и буквально сводя людей с ума. Неудивительно, что мне регулярно звонят хозяева кошек, достигших восьми месяцев, с просьбой срочно записать их на стерилизацию. А ведь когда шесть месяцев назад они приносили мне своих маленьких котят, я их обо всем предупреждал. Признаюсь, мне иногда доставляет удовольствие заставлять таких людей подождать несколько дней: в любом случае перед операцией кошка должна немного успокоиться.
Разрез можно делать боковой или по средней линии. Чаще всего кошек стерилизуют через боковой небольшой разрез, примерно сантиметр длиной, прямо перед мышцами задней лапы – это окно доступа в брюшную полость для выявления матки и яичников. Затем хирург накладывает лигатуры (перевязывает кровеносные сосуды) на яичники, чтобы удалить одновременно все репродуктивные органы. Когда учишься на ветеринара и проходишь практику у опытных хирургов, эта операция становится одной из первых четырех изучаемых.
К числу «рутинных» операций относятся кастрация и стерилизация собак и кошек.
В тот день на стерилизацию привезли двух молодых кошечек, и это меня очень порадовало. При освоении любого практического навыка я старался следовать определенной мантре: наблюдать, делать, изучать. Отличный способ овладеть профессией. Я видел несколько стерилизаций раньше, но сам никогда не участвовал – разве что помогал по мелочи. Когда оказалось, что стерилизовать предстоит двух кошек, один из ветеринаров, Дэн, сказал, что я могу посмотреть, как он будет делать первую операцию, а вторую проведем вместе – от начала и до конца. Котята были очаровательны, не старше шести месяцев. В их шерстке глубокий цвет карамели соседствовал с серебристым и снежно-белым. Я полюбовался ими, и тут Дэн позвал меня:
– Пора начинать, Рори.
Я подхватил одну из кошек – ее звали Петал. Великолепные голубые глаза были слегка прикрыты третьим веком (у собак и кошек выполняет защитную функцию). В процессе подготовки к операции кошкам дали препараты, и теперь они были полусонными. Петал прижалась ко мне, я внес ее в операционную и осторожно уложил на стол. Дэн позволил мне ввести внутривенный катетер и сделать анестезию. Затем я вставил кошке эндотрахеальную трубку. Петал задышала ровно, с каждым вдохом все глубже проваливаясь в сон. Мы повернули кошку на бок, и к работе приступили медсестры.
Они выстригли шерстяной покров на операционном поле и простерилизовали место операции. Мы с Дэном принялись тщательно скоблить и мыть руки, как это делают обычные хирурги. Дэн – мужчина спортивный, обожал футбол, был страстным болельщиком «Арсенала», поэтому мы немного поговорили о последних результатах: «Арсенал» разгромил «Вест Хэм». Я расспросил его об операции, а потом поинтересовался, почему он стал ветеринаром. Мне всегда любопытно, как люди выбирают эту работу, – и я ни разу не слышал двух одинаковых историй. Дэн недавно окончил ветеринарную школу, работал чуть больше года, из них шесть месяцев занимался самыми разными животными, а потом переключился только на мелких. Он поразил меня своей решительностью – ведь опыт работы у него был невелик. Но когда ты студент, все профессионалы кажутся тебе очень уверенными в себе.
Мы закончили мыть руки. Я вытащил из диспенсера бумажное полотенце, чтобы обсушить их.
– Что ты делаешь? – удивился Дэн, глядя на меня.
Я повернулся и уловил на его лице неподдельное изумление, словно я совершил нечто невообразимое. Я отметил, что Дэн вытирает руки стерильным полотенцем. «Вот черт!» – разозлился я, ведь чисто автоматически схватился за бумажное полотенце, а в результате тщательное мытье пошло насмарку.
– Вымой руки еще раз. Присоединишься ко мне, когда будешь готов, – сказал Дэн. – Тори, проследи за ним, пожалуйста.
Медсестра одарила меня кривой усмешкой.
Каким же идиотом я оказался! Изо всех сил стараешься не совершать подобных глупых ошибок, а потом ведешь себя как первостатейный болван. Должен сказать, я не признался Дэну, что несколько дней назад перед кастрацией кота поступил точно так же.
Впрочем, все прошло нормально, я видел этого кота неделей позже, и с ним все было в порядке – никаких послеоперационных инфекций. Под бдительным присмотром Тори я снова тщательно вымыл руки, делая вид, что не принимаю этого всерьез. На сей раз я взял нужное полотенце.
Я как раз натягивал перчатки, когда из операционной донесся странный шум – что-то явно пошло не так.
– Тори, позови Джона, НЕМЕДЛЕННО! – В голосе Дэна явственно слышалась паника.
Входить я не решался, а только заглянул в операционную сквозь стеклянную дверь. Какие проблемы могли возникнуть во время такой «рутинной» операции? Дэн стоял у стола, лицо его скрывали маска и шапочка, но глаза выдавали смятение. Правой рукой он судорожно перебирал инструменты в хирургическом лотке, а левой прижимал к боку кошки несколько тампонов. Несмотря на странное поведение хирурга, все остальное казалось совершенно нормальным: медсестра осуществляла контроль за глубиной наркоза, из раны не хлестала кровь, заливая стены и пол, кошка лежала неподвижно, дыхательный мешок на аппарате для анестезии раздувался и сдувался в ритме ее дыхания. Я осторожно вошел в операционную и уже собирался предложить помощь, когда стремительно ворвался Джон.
– Что случилось? – спросил он, мгновенно приступая к мытью рук.
– Не знаю, – дрожащим голосом ответил Дэн. – Тут столько крови!
Джон натянул стерильные перчатки и кинулся к столу. Он заглянул в сделанный Дэном разрез и быстро начал управлять своей командой, словно оркестром.
– Переходим к средней линии. Этот разрез я зашиваю… Зажим… Еще зажим… Готовим живот… Джо, следи за ней, словно ястреб… Если что-то будет не так, сразу же говори…
В операционной царил управляемый хаос. Джон зашил разрез за минуту, медсестры положили кошку на спину, выстригли шерсть и простерилизовали новое операционное поле. Прошло всего три минуты с момента появления Джона, а он уже полностью контролировал ситуацию. Атмосфера в операционной была напряженной. Я забился в уголок, стараясь быть максимально незаметным. Я понимал, что увидеть такое очень важно – нужно знать, как вести себя в случае экстренной ситуации в операционной. Но в этот момент худшее, что мог сделать студент, это мешаться под ногами.
Джон начал вскрывать живот кошки по средней линии. Он сделал это одним решительным движением скальпеля. Стоило ему вскрыть последний слой брюшины, как все присутствующие громко ахнули. Из живота кошки алым водопадом хлынула кровь. Она заливала пеленки и стекала на плитки пола.
– Она слабеет, – сообщила Джо, медсестра-анестезист, следящая за наркозным аппаратом.
Учитывая количество вытекшей крови, жизнь кошки висела на волоске. Я стоял в углу и смотрел – и ничем не мог помочь. Мне хотелось выйти, но ноги словно приросли к полу, я не мог сдвинуться с места. Я не участвовал в процессе: когда все произошло, меня даже не было в операционной, но чувствовал, как накалилась обстановка, – все казалось каким-то ирреальным.
Я сосредоточился на звуках оксиметра, фиксирующего пульс кошки, но не мог не видеть, как кровь вытекает из ее живота. Неожиданно звук оксиметра изменился. «Мне кажется или звук замедлился?» – промелькнуло в моей голове, но решил, что указывать на это в столь экстренной ситуации неловко. Звук действительно затухал, а потом смолк совсем.
– Она ушла, – произнесла Джо.
– Не могу найти источник кровотечения! – рявкнул Джон. – Приступайте к перемежающейся вентиляции[1]. Дэн, начинай массаж сердца.
Джон был спокоен и собран, хотя ситуация казалась катастрофической. Это произвело на меня глубокое впечатление. «Хотел бы я когда-нибудь стать таким же», – подумал я.
К сожалению, Петал умерла. Ее привезли в клинику утром всего шести месяцев от роду, здоровую, вместе с сестрой, но через пять часов ее тело оказалось в черном мешке. На моих глазах и раньше, как бы ужасно это ни звучало, умирали животные, но я никогда еще не был свидетелем столь трагической ошибки. Мне доводилось видеть, как тяжело переживают ветеринары неудачную операцию. Но в тот день я испытал сильное потрясение.
Не могу передать словами наши чувства – ведь на наших глазах только что погибло абсолютно здоровое животное, а мы оказались совсем бессильны. Мы всегда пытаемся сделать для животных все необходимое, но произошедшее напомнило нам, как хрупка жизнь. В жизни все находится в шатком равновесии и достаточно простой ошибки, чтобы произошло самое страшное.
Естественно, Дэн был просто раздавлен. Когда факт смерти кошки зафиксировали, он тотчас выскочил из операционной и исчез. Я спросил Джона, могу ли я чем-то помочь, и он сказал мне навести порядок, что я и сделал. После подобных событий очень трудно чем-то заниматься и поддерживать нормальную работу клиники. Если не проанализируешь ошибку, то подвергнешь риску других пациентов. Через какое-то время появился Дэн – лицо его распухло от слез, глаза покраснели и утратили былой блеск. Он поинтересовался, где Джон, и отправился его искать, шмыгая носом и делая вид, что с ним все в порядке. Я взял пачку пеленок и одеял и пошел по коридору к загонам для собак, но перед входом остановился. Внутри находились Джон и Дэн. Я несколько минут прислушивался к их разговору. Дэн был совершенно опустошен. Джон выяснил, что Дэн сделал разрез слишком высоко, повредил почку и артерию – простая случайность привела к трагическим последствиям. Ситуацию осложняло еще и то, что сестра Петал ожидала той же операции, и Дэн оказался перед проблемой – как поступить. Я быстро ретировался, чтобы меня не застали за подслушиванием. Дэну я не завидовал.