Марк проводил девушку до конца переулка, где она жила с мамой и братом в съемном домике. Дженни рассказала, что там немного скучно – по сравнению с территорией, где жила вся молодежь. Работники отеля дружили и веселились, и Дженни тоже хотелось такого. Марка это немного даже рассмешило. Она призналась, что хотела бы переехать в отель, где живут все – конечно, после того как уедут мама и брат и впереди останутся целые три недели до окончания контракта. Пока она успокаивала себя, что на ее улице тишина и нет вечной суеты и хаоса. Как бы ни смеялись некоторые коллеги, она довольна, что приехала с семьей.
Они с Дженни пришли к ее домику. На большой террасе царила оживленная суета, оттуда доносилась музыка. Марку с Дженни не хотелось прощаться: им понравилась их долгая прогулка. Без Лизи и Француза Дженни открылась немного с другой стороны: рассказала про школу и Исландию. Но ей пора было идти домой: мама, противница ночных прогулок, говорила, что нормальные люди в это время спят, а не шатаются по улице. Да и Дженни признавалась, что не любит таких гуляний.
– Всего понемножку, – говорила она.
Марку нравилось ее слушать – просто слушать, ни о чем не думая, смотреть и слушать. Когда Марк попытался обсудить Лизи и Француза, Дженни заметила, что не стоит об этом говорить, и ловко увела разговор в сторону.
«Я намного старше ее, – думал Марк. – Кому-то, безусловно, повезет встретить Дженни в будущем». Они пожелали друг другу спокойной ночи, и Марк уже собирался уйти.
– Спасибо, что проводил. Знаешь, я, кажется, выпила лишнего. Мама заметит.
– Дыхни, я почувствую.
Дженни наклонилась к губам Марка и дыхнула ему в лицо.
– Запаха нет, – сказал Марк.
Близость ее лица… Ее нежная кожа… Точеный носик, губы…
Он напутственно произнес:
– Иди-иди, мама ругать не будет.
– Спасибо. Пока…
– Обращайтесь, рад помочь. Пока, – ответил Марк, не в силах повернуться и уйти первым.
Он смотрел, как девушка шла к дому. Она обернулась, чтобы еще раз улыбнуться Марку. Марк провожал ее взглядом. Ждал, что она обернется еще раз. Дженни забежала во двор, затем прошла по веранде к двери, но не повернулась…
Марк улыбнулся и двинулся в сторону променада.
Дженни все же обернулась перед тем, как зайти в дом, и тоже улыбнулась. Марк был уже далеко. В свою очередь, провожая его глазами, девушка вспоминала, как они гуляли и что он ей говорил.
Марк шел в отель через бар Лукаса и вспоминал времена, когда ему было восемнадцать: чем занимался, кто ему нравился или не нравился вообще, какие мысли бродили в его голове, с кем он встречался. Вспомнил Сару, с которой у него были самые длительные отношения. Невольно сравнил ее с Дженни. Представил: ему сейчас восемнадцать, и он тут, на Майорке… Как бы он себя вел, чем бы занимался? Дженни зацепила его юностью, наивными суждениями и чистотой мыслей. Единственное, что тормозило его фантазии относительно их будущего, – это возраст девушки.
Променад понемногу пустел. Марк добрался до бара Лукаса, в котором сидел сам Лукас, что-то обсуждая с пьяным клиентом. Махнув другу рукой, Марк подошел поздороваться. Лукас разрешил ему налить себе пива у бара: не захотел вставать, сославшись на усталость. Пьяный клиент с трудом поднялся и, шатаясь, ушел.
– Пиво за счет заведения, – сказал Лукас, увидев, что Марк ищет деньги в кармане, звеня монетами. – Лучше скажи, как работа, Марк?
– Спасибо тебе, Лукас: все даже лучше, чем ты описывал.
– Вижу, – улыбаясь, протянул Лукас, отпив что-то крепкое из рюмки. – Ты выглядишь счастливым, Марк, не так, как раньше.
– Что, так заметно? – спросил Марк.
– Угу. Еще как заметно, но я рад, что ты рад.
Марк вспомнил, кого недавно провожал, но не сказал об этом Лукасу, побоявшись, что его осудят, зная возраст Дженни.
Лукас и Марк немного поговорили о жизни на острове и отеле, где работал Марк, допили напитки и попрощались.
Утомившиеся от пляжа, жары и вечерних гулянок туристы разбредались по своим номерам. Музыка уже не гудела из каждого угла и бара. Полная луна освещала пляж. Стоял полный штиль.
Марк устало брел в свой отель, не переставая думать о Дженни и то и дело повторяя себе, что неправильно давать волю чувствам с такой юной девушкой. Особенно зная, что в их случае у судьбы контракт ровно на три месяца, а точнее, уже два месяца и две недели.
Находка Дженни
Ну и пусть я не такая взрослая, как мне кажется, – крикнула Дженни своему брату Максу, который оберегал ее от компаний и дискотек.
Временами это раздражало девушку: ей казалось, что он дергает ее больше не из-за того, что так уж пытается уберечь, а потому что сам ни с кем не встречается. Макс тоже закончил учебу и ждал сентября, чтоб начать посещать университет. Он не был гулякой с размахом, не любил дискотеки и клубы. Больше всего он любил компанию мамы, а не друзей, и часто просиживал дни на пляже в наушниках. Максу не везло с девушками. Дженни считала, что он просто дотошный и до сих пор ведет себя как маленький, держась за мамину юбку. Между ними с братом всегда словно натянута гитарная струна: чуть кто кого зацепит, исполнялась такая скандальная рок-партия, что мама с трудом перекрикивала детей.
– Я все же не такая маленькая, как ты думаешь, и хочу немного свободы, – громко отвечала Дженни брату. – А тебе просто нечем заняться, потому что у тебя нет девушки, и ты бесишься. Только и ходишь по выходным с мамой, гуляешь по всяким рынкам, – пыталась она разозлить брата, приставшего с расспросами, где она впервые так задержалась.
Они всегда спорили по мелочам, но быстро мирились. На самом деле Макс и Дженни любили друг друга, и после очередного скандала, когда головы обоих остывали, Дженни часто первой просила прощения. Они часто просили друг у друга совета. Но стоило им начать спорить, как в квартире разражалась гроза с молнией.
– Если что, я тут, дочка, и все слышу, да?! – крикнула мама из другой комнаты, давая понять, чтоб они не переигрывали.
– Посмотри, сколько тебе уже лет, – игнорируя предупреждение мамы, продолжила ссориться с братом Дженни. – Я не хочу быть такой, как ты: дотошной и скучной.
– Джен, послушай брата и прояви уважение. На тебя это совсем не похоже, дочка, – строго сказала мама, заходя в комнату и рукой незаметно подавая брату знак: мол, не отвечай и уж тем более не кричи. Макс тоже был вспыльчивый, и это безобразие нужно было остановить. – Брат тебе не посоветует дурного, – продолжила мама. – Завтра погуляешь на фиесте с коллегами, там все, как говорится, свои – от рабочих до охраны. И кстати, где ты так задержалась? С Лизи?
– Да, с Лизи, и еще встретили двух ребят из отеля.
– Видишь, мама: двух ребят из отеля, – зловеще протянул Макс.
– И что? – взвилась Дженни. – Мама, я же вернулась целая и невридимая.
– А, ну спасибо, дочка, что успокоила: как будто могло быть иначе?!
– Короче, я спать.
– Что, главное в жизни – это пьянство и разврат? Зачем искать приключения на свою голову? Ты не такая.
– Откуда вы все знаете, какая я? Надо мной весь отель смеется! Вообще все смеются, что я как маленькая.
В ответ на это заявление мама почему-то улыбнулась, но сразу сделала строгое лицо.
– Ну, мам, ну правда, – капризничала Дженни, как будто не находила слов и сейчас зарыдает – не от того, что ее не пускают, как маленькую, а от того, что маме смешно, когда она так злится. – Ну что может случиться, если я пойду завтра на вечеринку? Я же все равно, когда вы с Максом уедете, останусь тут одна и буду делать что хочу.
– Что значит «что хочу»?! Нет, не будешь, – ответила мама.
– Ты не так меня поняла, мама.
– Я тебя знаю, милая. Ты не такая, как эти девчонки в отеле. Особенная. Скромная и спокойная. Не куришь и не пьешь. Самая лучшая дочь на свете! – сказала мама, улыбаясь так, что Дженни подошла к ней и обняла, показывая, что устала спорить и вот-вот на самом деле зарыдает.
– Работники приехали сюда одни, только я с мамой и братиком. Ну, честное слово, мне же не пятнадцать лет. Может, я хочу немного свободы, мама.
– Если бы тут был папа, ты бы так не разговаривала! – немного повысила голос мама.
– Но я хочу так же допоздна гулять, когда не жарко и никто не работает. Тогда, может, даже не захочется и на ту вечеринку идти, – сказала Дженни, крепче обнимая маму. – И папы, к тому же тут нет, – добавила она шепотом.
– Я ему, дорогая, так и передам, когда мы вернемся, ок?
Дженни изобразила хныкающую обидевшуюся девочку и по дороге в кровать забубнила:
– Жизнь проходит, золотые годы летят, а я что?
Услышав это, мама и Макс рассмеялись, забыв про споры.
– Бесите меня все, – хныкнула Дженни, закрывая дверь в свою комнату, чем еще сильнее рассмешила маму, а особенно брата.
Весь следующий день она проработала на жаре, которая была сильнее вчерашней. Когда наконец наступил вечер, Дженни забежала домой отдохнуть и переодеться, чтобы пройтись по променаду. Мама с братом как раз вернулись с прогулки и теперь внимательно смотрели, как она прихорашивается к вечерней прогулке. Счастливая девушка подошла к маме и поцеловала ее, напевая.
– С нами неинтересно, да, дорогая?! Мы с Максом были в храме и зашли в кафе.
– Я заметила, – ответила Дженни, крутясь у зеркала в ванной и незаметно посмеиваясь над Максом, который еле протиснулся в дом с пакетами из магазина.
– Только, дочка, не иди на фиесту, погуляй – и домой. Там, на этих фиестах, неизвестно что творится.
– О боже, мама! Все будет окей. Вернусь не как вчера. Мои коллеги и так высмеивают меня, что я, как монашка, хожу в храм с братом и мамой и сижу дома. Не переживай, мамуля, все будет ок, – улыбалась Дженни.
Танцуя, она подбежала к маме и поцеловала сначала ее, а затем и брата.
– Мама, у меня плохое предчувствие, – сказал так и не выпустивший из рук пакеты Макс.
– Ну все, я побежала, – поспешно произнесла Дженни.