– Вот! Я вчера полдня в архивах просидел. Выяснял тех, кто мог знать хоть что-то про пропажу Малашина и генеральского сына. Искал списки сотрудников райотдела, где наши ребята работали! Нашел аж двенадцать человек и вот итог: трое погибли на войне, четверо больше не служат в милиции и уехали из города, еще четверых я все-таки сумел найти и отыскать – благо вы мне для этого Горячева дали.
– Нехило наша прокуратура живет! Я в свое время по оперативным делам на машинах не ездил! – возмутился Костин. – Все больше ножками или на трамвайчике.
– Веня, заткнись, – прихлебывая из стакана, осадил его Зверев.
Вадик продолжил:
– Так вот, трое из опрошенных понятия не имеют о том, куда подевались Егор и Василий, а четвертый вообще отказался со мной разговаривать!
– Это еще почему?
– Да потому что он форменный хам! Я ему представился, удостоверение показал, а он меня хмырем назвал.
– И как фамилия этого хама? – поинтересовался Зверев.
Веня вскочил, достал из своих бумаг выписку из личного дела.
– «Селиванов Захар Демидович, проходил службу в Шабановском райотделе города Пскова в должности помощника дежурного», – прочитал Зверев. – Этот вполне может знать про наших пропавших архаровцев.
– Вот и я про то, но он гад уперся, а еще «крысой сухопутной» назвал, – обиженно воскликнул Богданов.
Зверев сдвинул брови к переносице:
– Крысой, говоришь? Сухопутной? Так это же хорошо!
– Хорошо, что меня крысой обозвали?
– Да нет, хорошо другое: раз он не уважает сухопутных крыс, выходит, он на флоте служил.
– Да уж явно не в пехоте! Фуражка на нем с «крабом», тельник заношенный. Весь из себя важный такой, а у самого руки трясутся! Пьянь подзаборная! Я его спрашиваю: «Это вы Селиванов?» – а он у меня на опохмел требует!
– Ну и…
– Что «и»?
– Дал ты ему на опохмел?
– Вот еще!
Зверев и Костин переглянулись.
– Ну ты, Вадик, даешь! – хмыкнул Костин. – Трешку для дела пожалел.
– Ничего я не пожалел, – Богданов надулся еще сильнее. – Просто я пьянство не поощряю.
– Ладно, хватит цапаться! – цыкнул Зверев. – Значит, моряк наш Селиванов, ну и хорошо…
– Да что хорошего-то?
– Хорошо, что мы теперь знаем, как с этим мореманом разговаривать.
– И как?
– Раз он у нас настоящий «морской волк», значит, и крутить его будет тоже моряк. А знаешь ли ты, Вадик, где наш дорогой Венечка служил до того, как к нам в милицию попал?
– В Морфлоте! Где же еще? – ответил Богданов.
– Неужели Веня о своем морском прошлом уже похвастаться успел?
– Ничего он не успел! Просто у него якорь на предплечье наколот, а еще походка уж больно вальяжная – вразвалочку…
– Молодец, Вадик, наблюдательность в нашем деле очень важна! – похвалил Зверев и посмотрел на Костина. – Ну что, Венечка, догадываешься, почему этот Селиванов с нашим дорогим Вадиком общаться не пожелал?
– Потому что гусь свинье не товарищ! – недовольно бросил Костин.
– Это Селиванов, что ли, у нас гусь? Или ты себя имел в виду? Да нет, ты сейчас не на гуся, ты сейчас больше на надутого индюка похож! – продолжал подначивать парня Зверев. – Смотри, Вадик, как он злится из-за того, что я его Венечкой называю! Ну ничего, теперь у него будет возможность отличиться. Выпытает наш Венечка у этого морского волка все тайны, я его опять Вениамином называть стану. Ну, не постоянно, конечно, а какое-то время!
– Как минимум год! – процедил Костин.
– Год, это ты, конечно, загнул. Хотя если ты из этого волчары что-нибудь по-настоящему дельное вытянешь, то будет тебе год!
– Заметано! Все, что помнит и не помнит, расскажет! Уж ты меня, Василич, знаешь.
Глава 3
Весь день Захар Селиванов изнывал от похмелья. Единственное, что ему хоть как-то помогло, это помидорный рассол, который ему поднесла соседка по лестничной площадке Глафира Сердюкова. Дать денег в долг соседка наотрез отказалась, но рассол вынесла, велев непременно вернуть пустую банку.
Обычно в таких случаях похмелье отступало, но сегодня к вечеру Захара затрясло сильнее обычного. Когда по радио стали передавать вечерние новости, Захар выпил остатки рассола и упал на кровать. В этот момент в дверь коротко позвонили. Захар матюгнулся и рявкнул, не вставая с кровати:
– Кого там еще несет?
Непрошеный визитер снова начал звонить и не отпускал кнопку, пока Захар не открыл дверь. На пороге стоял коротко стриженный парень в кепке-лондонке и смотрел на Захара с плутоватым прищуром. Высокий, жилистый, в белой рубахе и широких брюках на подтяжках. В руке парень держал коричневый пиджак, в который было что-то завернуто.
– Здорово, дядя! Тут такое дело…
Захар грубо перебил:
– Ты кто такой? Чего трезвонишь как очумелый, или здоровье лишнее?
Парень беззлобно рассмеялся.
– А ты, я гляжу, дядя, тот еще ухарь! Мне тут твои соседи по ку́барю шепнули, что у тебя можно яшку кинуть?[2]
Захар насторожился, почесал небритый подбородок, его кустистые брови сдвинулись домиком.
– Это кто ж тебе такое сказал? Здесь у меня вообще-то не «Метрополь».
Парень снова гыкнул:
– Да почитай все твои соседи, батя. Тут у вас все семейные живут, а ты вроде как один, вот я и пришвартовался к твоему пирсу. Мне бы только ночку перекантоваться, и я отчалю. Зуб даю! – парень сделал характерный жест, чиркнув ногтем по зубам. Захар увидел на предплечье незнакомца наколотый якорь.
– Где служил? – поинтересовался Захар.
– Отдельный батальон морской пехоты! Балаклава! Черноморский флот!
– Должность, спрашиваю, какая?
– Старший матрос! А ты, батя, я вижу, тоже не из сухопутных…
– А что незаметно? – горделиво выпрямившись, пробасил Захар. – Младший боцман Балтфлота.
– Военный?
– Военный! А ты что подумал, на угольный сухогруз попал?
– Ого! Да тебя, батя, мне сам бог послал. Ты не думай, я не на дармовщинку напрашиваюсь. Вот!
Парень сдвинул кепку на затылок и вытащил из кармана пиджака бутылку «Столичной». Захар тут же схватил ее и, откупорив ее зубами, опорожнил добрую треть прямо из горла. Глухо икнув и занюхав рукавом, Захар крякнул и движением руки пригласил гостя в дом.
– Входи! Раз такое дело, ночуй, места хватит.
Парень повесил на вешалку пиджак, вынул из внутреннего кармана вторую бутылку.
– Так у меня и на двоих хватит!
Захар чуть не прослезился:
– Швартуйся пока, а я пойду стаканы поищу. Ты ведь, салага, небось водку из горла пить не привык.
Костин ввалился в кабинет и направился к тумбочке, на которой стоял графин. Жадно припал, выпил аж два стакана, потом уселся за стол и только сейчас снял кепку.
– Видок у тебя, друг, мягко говоря, не очень! Что, крепок пить наш волчара? – поинтересовался Зверев.
– Крепок, зараза! Но и мы не лыком шиты! Он первую бутылку почти сразу в одного всосал, вторую уже подольше и на двоих пили, – констатировал Костин. – Пришлось еще и за третьей сбегать, прежде чем он свалился и захрапел. Часов до трех сидели.
– Ну и что узнал? – сгорая от нетерпения, спросил Богданов.
– Он мне битый час втирал, как швартовные тросы и кранцы правильно крепить! Потом учил сходни ставить! Как будто я без него этого не знал, а еще про то, как пацаном из дома сбежал, как в Кронштадт подался и как ранили его на линкоре.
– По делу что узнал? – усевшись на край стола, спросил Зверев. – Рассказывай!
– А ты, Василич, про уговор наш, часом, не забыл?
– Не забыл… рассказывай.
– Так вот! – Костин хлопнул себя по коленке. – Узнал я не особо много, но пару зацепок вроде есть! Когда Селиванов обмолвился, что в Шабановском райотделе служил, я поинтересовался, не знает ли он Ваську Малашина. Сказал, что мы с ним росли в одном дворе, а еще сказал, что видел его как-то в городе, но мы разминулись.
– Так и что?
– А вот что. В тот день наш Селиванов помдежем заступил. Было это девятого июля, как раз в тот день, когда немцы в город вошли. Эвакуация идет полным ходом, кругом суматоха, а тут на телефон дежурного девица позвонила…
– Селиванов сам с той девицей разговаривал?
– В том-то и дело, что нет!
– Откуда тогда он знает, что это девица была?
– Когда звонок раздался, трубку Селиванов взял. Голос, говорит, женский был. Молодая. Потом в соседнее здание снаряд зажигательный попал. Дежурный Селиванову велел на улицу бежать, узнать, нет ли угрозы возгорания. Так что, зачем та девица звонила, Селиванов не знает. Зато когда Селиванов в дежурку вернулся, он видел, как к крыльцу дежурная машина подкатила. Еще сказал, что видел, как оба наших орелика в ту машину сели.
– Егор и Василий?
– Так точно! Селиванов у дежурного спрашивал, куда они, а дежурный ему говорит, вроде как нашли что-то.
– А что нашли?
– Дежурный про это не сказал, его в ту минуту начальник к себе затребовал и отправил куда-то. Потом немцы в город вошли, и такое началось, что времени на расспросы уже не было. Зато перед этим, когда Селиванов в дежурке сидел, он в журнал дежурного посмотрел. Запись, сказал, там была: «Опергруппа в составе лейтенанта Антипова и лейтенанта Малашина выехала на место происшествия по адресу: улица Лесная, дом семь, квартира двенадцать».
Зверев одобрительно кивнул:
– Ну что ж, это уже зацепка! Молодец, Вениамин Игоревич, с задачей справился на пять!
Костин назидательно посмотрел на Богданова, тот тут же насупился.
– Так можем, когда захотим! – стараясь не демонстрировать свое торжество, заявил Костин.
– А ты, Вадик, чего нос повесил? – повеселел Зверев. – А ну, вели Горячеву разводить пары! Остаешься за старшего, а мы с Вениамином прокатимся до улицы Лесной, узнаем, кто сейчас по этому адресу обитает.
Часть четвертаяГера
Глава 1
Всю дорогу, пока они ехали на Лесную, Костин с трудом сдерживал свою радость. Остатки хмеля из Вениной головы уже выветрились, он сидел на пассажирском месте возле Горячева, всю дорогу рассказывая суровому водиле о том, как он ловко развел бывалого боцмана на нужный разговор.