– Не напрямую! Как-то сталкивались на похоронах Семочки Гринберга, нас друг другу представили, но этим все и закончилось.
– Откуда же ты о нем столько знаешь?
– Так нас же Сарочка, Изина вдова, познакомила, а Изя знает все и про всех! К тому же она с нашим Бобой на главпочтамте работала и все знала.
– Да уж… – усмехнулся Зверев.
– У нас говорят: еврейке досталось девять мер болтливости из десяти.
– Не сомневаюсь в этом, – улыбнулся Зверев. – А почему «знала»?
Миша вскинул глаза к небу и прижал руки к груди:
– Так преставилась Сарочка. Полгода уже как. Умолкла навеки, оттого и не скажет.
– Жаль! Сейчас бы мне ее болтливость не помешала. Ну, раз уж Сарочка больше нам ничего не расскажет, то, может, ты мне скажешь, где этого Шекеля найти?
– Так на Новой он и живет! Улица Новая, четырнадцатый дом! Домик у него, правда, паршивенький, но говорю же, что этот поц прибедняется.
– А кроме этих Липкиных у твоего Шекеля родственники есть?
– Кто ж его знает! Наверняка есть, но живет он один!
Мимо них прошли двое подвыпивших мужчин. Миша съежился и втянул голову в плечи.
– Пойду… Я так понимаю, вы получили то, что хотели?
Зверев поблагодарил Мишу, и они разошлись каждый в свою сторону.
Часть шестаяБо́ба
Глава 1
Была суббота. Борис Аронович Зильберман после долгой рабочей недели, сопряженной с поеданием пищи всухомятку, решил в кои-то веки побаловать свой желудок. С утра пораньше он прихватил с собой пустой посылочный ящик и направился на базар. Добравшись до рядов, где съехавшиеся со всей округи деревенские жители торговали птицей, Борис Аронович долго выбирал, торговался, спорил и наконец все-таки купил самую обычную белую курицу, заплатив за нее четыре рубля, а не пять, как поначалу хотела базарная торговка. Купленную птицу он засунул в ящик и направился домой.
По дороге он зашел в булочную, купил черного хлеба и бутылочку «Агдама». Поднявшись на крыльцо, он внимательно осмотрел входную дверь и вздрогнул. К своему великому ужасу, Борис Аронович не увидел клочка газеты, который он накануне зажал между дверью и дверной коробкой чуть ниже замочной скважины. Опустив глаза, Борис Аронович увидел бумажку у двери на половике.
«Вылетела сама или меня кто-то навестил?»
Зильберман трясущимися руками стал отпирать дверь.
«Нужно срочно спуститься в подвал», – рассуждал Борис Аронович, уповая на то, что если его и посетили воры, то они не сумели отыскать расположенный в подвале тайник.
Зильберман вошел в дом и повесил авоську на вешалку. Поставил ящик с птицей у порога и уже собрался было открыть люк подвала, но в этот момент курица, до сих пор сидевшая спокойно, вдруг закудахтала, стала метаться и чуть было не вырвалась на свободу. Борис Аронович с силой надавил на крышку и поспешил в комнату, чтобы поставить ящик на стол и накрыть его чем-нибудь тяжелым. Однако сделать это он не успел – замер в дверном проеме. В комнате Борис Аронович увидел двух совершенно незнакомых ему мужчин. Вид у непрошеных гостей был вовсе не дружелюбный.
Борис Аронович мысленно поблагодарил бога и вовремя взбесившуюся курицу. Если бы она не взбунтовалась, он сам бы указал незваным гостям путь к заветному тайнику.
– Что там у тебя? А ну положи на стол! – приказал первый незнакомец.
Это был худой мужчина лет тридцати пяти, в стильном пиджаке в полоску, в галстуке и лакированных туфлях. На голове у незнакомца красовалась фетровая шляпа. Он сидел за столом, небрежно откинувшись на спинку, и вертел пальцами трость с фигурным набалдашником.
– Это всего лишь курица! Самая обыкновенная живая курица, – прохрипел Борис Аронович, прикрывшись ящиком с птицей точно щитом.
– Бульончика захотел? – рассмеялся незнакомец.
– Если вы тоже хотите бульона, то милости просим, – с глуповатой улыбкой проверещал Борис Аронович. – А если хотите, можете забрать и всю курицу…
Борис Аронович нисколько не пожалел, что сморозил чушь. Пока гости хохотали, он сделал несколько глубоких вздохов и сумел немного прийти в себя.
– Послушай этого идиота, Лекса! – продолжал «полосатый». – Он решил, что мы истосковались по курятине!
Второй незнакомец тут же убрал с лица улыбку и состроил такую рожу, что у Зильбермана затряслись поджилки. Высокий, мордастый, в поношенном пиджаке и кепке букле[16], гость хмуро глядел на Бориса Ароновича, сжимая в правой руке отполированную до блеска дубинку.
– Ха-ха-ха… – Борис Аронович рассмеялся, прекрасно понимая, что его смех звучит очень фальшиво. – Я же пошутил! Так чем обязан, господа?
– Я знаю, кто ты, – беспечно продолжал «полосатый». – Тебя называют Бобой Шекелем! Ты работаешь на почте. Но ты не совсем обычный еврей!
Борис Аронович пожал плечами:
– Вы правы, мои друзья частенько называют меня так. Но я и впрямь всего лишь бедный почтальон и никак не возьму в толк, что вы имеете в виду, когда заявляете о моей необычности…
– Может, ему руку сломать? – прервал елейные утверждения Зильбермана здоровяк и слегка подался вперед.
– Не спеши! – «Полосатый» остановил приятеля жестом. – Вытряхнуть из него дух мы всегда успеем.
Борис Аронович часто закивал, скуксился и жалобно заскулил:
– Мама дорогая, да что же это делается? Скажите же, наконец, господа хорошие, чего вы от меня хотите!
– Слушай меня здесь, ты, жидовская морда! – Вся былая беспечность «полосатого» тут же испарилась. – Мы ищем одного парня, который нам кое- что должен!
– Ну да, ну да! Стало быть, это он вам должен!
– Этот парень завладел коллекцией старинных монет, принадлежавшей одному из родственников нашего упокоившегося царя Николашки! Ты понимаешь, про что я тебе толкую?
– И чем же я могу вам помочь?
«Полосатый» подался вперед и стал постукивать тростью о пол.
– Тот тип наверняка захочет продать монеты, а ты один из немногих, кто знает им цену.
Страх, охвативший поначалу Бориса Ароновича, немного спал. Если его не собираются грабить, а лишь просят помочь найти какого-то воришку, значит, все не так уж плохо.
Тем временем «полосатый» продолжил:
– И не говори мне больше, что ты всего лишь бедный почтальон и ни черта не смыслишь в монетах! В противном случае я не стану удерживать Лексу, и он на самом деле сломает тебе руку… а то и две.
Борис Аронович тяжело вздохнул, но решил не спорить и больше не испытывать судьбу. Грозный вид Лексы не давал повода усомниться в его недобрых намерениях.
– Парня, который нам нужен, зовут Антип, – продолжал «полосатый». – Он – хитрая сволочь и, кроме того, убил двоих наших.
– Да-да, убил двоих ваших. Я все понимаю.
– Тогда вот, – «полосатый» достал из кармана блокнот и написал в нем номер. – Это мой телефон. Спросишь Савраса. Саврас – это я.
– Можете не сомневаться, если этот Антип явится, я непременно вам позвоню! – радостно заверещал Борис Аронович. – Да-да… я все сделаю в лучшем виде!
«Полосатый» ухмыльнулся, подошел к Зильберману и легонько щелкнул его по носу набалдашником трости. От этого у почтальона тут же потекли слезы. «Полосатый» подался вперед, замахнулся и процедил:
– Я думаю, тебе не нужно говорить, чтобы ты не ходил к легавым?
– Само собой разумеется! Буду молчать как рыба!
«Полосатый» обернулся к напарнику:
– Лекса, что мы сделаем с этим жидом, если он не сдержит свое слово?
Здоровяк сунул дубинку за пазуху, подошел к столу, выхватил из ящика несчастную курицу и свернул ей шею.
Когда незваные гости ушли, Борис Аронович запер дверь и опустился на табурет. Руки его дрожали, а из глаз все еще текли слезы. Борис Аронович шмыгнул носом, потом подобрал мертвую курицу и выбросил ее в мусорное ведро, ругая на чем свет стоит своих недавних гостей. Он откупорил бутылку «Агдама» и опустошил ее прямо из горла примерно наполовину. После этого он направился к умывальнику, вымыл лицо и руки и вернулся в комнату.
Зильберман подошел к окну и выглянул во двор. Там никого не было. Борис Аронович задернул шторки. Только после этого вернулся в коридор, отодвинул коврик и поднял люк подвала.
Спустившись вниз, Зильберман прошел в самый дальний угол и отодвинул металлический щит, составляющий часть этой стены. Открыл ключом находящуюся за ней потайную дверь и вздохнул с облегчением. Здесь лежали все его богатства: толстые пачки денег, два кожаных альбома с тряпичными страницами, оборудованными специальными вставками. В этих вставках-кармашках лежали монеты. В самом конце тайника, отдельно, стояла небольшая медная шкатулка.
Борис Аронович поднял крышечку и достал небольшой золотой кругляш с изображением коленопреклоненного лучника. Он долго смотрел на монету, потом вернул ее на прежнее место.
Глава 2
Всю ночь он ворочался в постели, гадая, что же теперь его ждет. Монета, которую он когда-то купил у своего двоюродного племянника, а если быть точнее, у его матери Фимочки Липкиной, приводила его в полный восторг.
Когда Моня предложил Бобе купить у него монету, он запросил за нее целых триста рублей и никак не желал уступать. Борис Аронович долго уговаривал жадного мальчишку и в конце концов выгнал его. То, что у него в руках был настоящий дарик из высокопробного золота, Борис Аронович понял сразу, но в тот момент, когда они торговались с Моней, он еще не знал про остальные монеты. Позже, изучив сообщения в справочниках и порывшись в книгах, он понял, что принесенная ему Моней монета является частью коллекции великого князя Александра Михайловича, таинственно пропавшая в восемнадцатом году. Борис Аронович решил завладеть этой монетой во что бы то ни стало.
Он направился к Моне, но дело ему пришлось иметь уже с его не менее жадной и гораздо более рассудительной мамашей. Услышав от Фимочки, что он плут, который хотел провести бедного мальчика, Борис Аронович пришел в настоящий ужас от суммы, которую запросила за монету Фимочка. Борис Аронович ругал себя последними словами за свою жадность и, не желая в очередной раз совершать те же ошибки, в конце концов купил монету аж за целых пять тысяч рублей.