Завладев, таким образом, персидским дариком, Боба Шекель тут же взялся за поиски остальной части коллекции. Но все его усилия оказались напрасными. Борис Аронович так и не смог найти никаких концов. Теперь, узнав, что коллекция персидского золота находится где-то рядом, Борис Аронович уже не особо обрадовался. Раз за дариками Амидшаха охотятся местные бандиты, то они наверняка знают их настоящую ценность, и заиметь всю коллекцию по дешевке никак не получится. Боба сильно опечалился и решил больше не вспоминать о своих несбывшихся мечтах.
В эти дни он усердно молил Бога, чтобы тот избавил его от всяких Саврасов, Антипов и прочих незваных визитеров. Но однажды вечером Борис Аронович услышал, как скрипнула калитка и кто-то взошел на крыльцо.
Он увидел на крыльце симпатичного высокого парня в водолазке и сдвинутой на бок кепке. Парень коснулся козырька и одарил Зильбермана лукавой улыбкой:
– Наше вам здрасте, Борис Аронович!
– Чем обязан? – резко ответил Зильберман, но тут же пожалел об этом, потому что парень вдруг сунул руку в карман брюк.
«Нож?! – в ужасе подумал Зильберман. – Что, если это Антип? Он же убийца!»
Боба охнул и нервно шмыгнул носом, ожидая худшего. Однако вместо ножа незнакомец достал пачку сигарет «Кэмел» и, ухмыляясь, произнес:
– Лучше будет, если мы войдем в дом. Дело у меня к тебе, дядя, и дело не копеечное! А большие дела на пороге не делают.
Не дожидаясь ответа, парень шагнул вперед, толкнув Зильбермана грудью. Тот ойкнул и поспешно отступил. Гость по-прежнему скалился, но Боба был убежден в том, что эта улыбка не сулит ему ничего хорошего.
Борис Аронович указал гостю на стул:
– Так по какому вы вопросу, милейший?
Парень уселся, достал сигарету и закурил.
– Я хочу поговорить о монете.
– О какой монете идет речь?
– Золотой дарик! Шестой век до нашей эры. Я говорю о монете, которую ты купил у своего племянника Мони.
Борис Аронович сделал удивленное лицо.
«Этот тип знает, что монета у меня, – нервно рассуждал Боба, – но откуда? От Фимочки? А может, от Мони?»
Дело принимало загадочный оборот. Саврас и Лекса явно не знали про купленную им монету. Если это Антип, то выходит, что остальные дарики хранятся у него. А сюда он пришел за последней монетой, чтобы собрать полную коллекцию. Ну конечно! Без одной монеты коллекция будет неполной, а если собрать все пятьсот монет, коллекция сразу же возрастет в цене!
Этот парень знает, что монета у него. Он убийца, и ему нужна монета! Сейчас он улыбается, но что, если…
«А вдруг он будет меня пытать?»
Борис Аронович схватился за живот:
– Простите, мне нужно в туалет!
Он бросился к выходу, но гость перекрыл ему дорогу.
– Стоять! – рявкнул незнакомец. – Сначала ты скажешь мне, куда ты спрятал монету.
Борису Ароновичу показалось, что его мочевой пузырь вот-вот лопнет. Незнакомец был молод, высок и, вне всякого сомнения, силен. Бороться с таким противником было просто бессмысленно. К тому же у этого Антипа наверняка есть оружие. Может быть, даже пистолет!
Борис Аронович обреченно уселся на край расшатанного скрипучего дивана и жалобно заскулил. Гость в очередной раз затянулся сигаретой, потом загасил окурок в цветочный горшок на окне и навис над перепуганным Бобой. Улыбка незнакомца теперь походила на хищный оскал. Борис Аронович понял, что терять ему нечего, он собрал свою волю в кулак и строго спросил:
– Простите, а с какой стати вы решили, что монета у меня? Это Моня вам сказал такую несусветную чушь?
– Какая разница, кто мне это сказал. Я точно знаю, что ты купил монету у племянника, – заявил незнакомец, однако в его голосе уже не было прежней уверенности.
Мозг Зильбермана работал как паровая машина. Монету он купил у Мониной матери, а вовсе не у Мони, получается, что этот парень знает не все!
«Нужно его хорошенько прощупать», – ликуя, подумал Борис Аронович.
– Да… и тысячу раз да! Моня действительно приносил мне одну монету и хотел ее продать, но это был не дарик.
– Не дарик? – казалось, что парень совсем растерялся. – Но я совершенно точно знаю, что у Мони был именно дарик.
Боба тут же сориентировался и решил развивать успех:
– Я вас умоляю! Моня действительно считал, что принес мне настоящий дарик, но это было не так.
Гость отступил, уселся на табурет и закурил очередную сигарету.
– И что же тогда тебе принес Моня?
«Была не была», – решил Борис Аронович и, стараясь казаться равнодушным, спокойно заявил:
– Подделка! Самая настоящая подделка…
Гость злобно сверкнул глазами:
– Хочешь сказать, что та монета была не золотая?
«Ого! Тут главное не перестараться», – сказал Зильберман сам себе, а вслух ответил:
– Почему же не золотая? Золотая. Но только настоящий дарик делался из золота высшей пробы, а та монета была явно с примесями. К тому же сам факт того, что этой монете примерно две с половиной тысячи лет, уже делает ее необычайно ценной. Подделка, пусть даже и золотая, уж поверьте моему опыту, имеет гораздо меньшую ценность.
Гость снял кепку, почесал затылок. Он судорожно размышлял, как ему дальше поступить.
– Если это был поддельный дарик, зачем же ты ее купил?
– Молодой человек, я вам уже в который раз объясняю, что не покупал ее! Моня принес монету, затребовал за нее пятьсот рублей, но я таки выставил его вон. Вы только подумайте, пятьсот рублей за подобную безделушку! Вы же не думаете, что я совсем поссорился с головой!
Парень прикусил губу.
Зильберман вспомнил тот день, когда Моня пришел к нему с монетой. Мальчишка просил триста рублей, но этот бандит явно этого не знает, получается, что он не говорил с Моней.
Парень наконец нашелся:
– Сразу после того, как Моня приходил к тебе, он купил себе велосипед! А у его мамаши появились бусы и дорогая шуба!
Все ясно! Он ничего не знает наверняка, а просто руководствуется логикой. Ну что ж…
– Что в том такого странного, что еврейка купила себе шубу? Это совершенно ничего не доказывает! Может, она наследство получила? А что касается велосипеда… – Борис Аронович вскинул руки вверх. – Моня вполне мог продать ту монету кому-нибудь другому. Моня, скажу я вам, очень способный мальчик. Он вполне мог всучить кому-нибудь свою подделку, выдав ее за подлинник. Но только не мне!
Парень явно был растерян от услышанного.
– Почему я должен тебе верить? – спросил он таким голосом, что Бобе снова стало страшно.
– А какой резон мне вам врать? Я скажу больше, одна монета сама по себе стоит сущие гроши. Вот если бы мне предложили всю коллекцию… – Борис Аронович украдкой поглядел на гостя. – …я бы, возможно, захотел ее приобрести.
Парень оживился:
– Ты купил бы коллекцию подделок?
– Почему нет? А уж если бы я сумел собрать все пятьсот монет…
– Сколько ты готов заплатить за коллекцию подделок без одной-единственной?
Борис Аронович нахмурил лоб, подошел к столу, достал из ящика бухгалтерские счеты, ручку и бумагу. Он уселся за стол, некоторое время что-то писал, при этом периодически щелкал костяшками счет. Потом почесал подбородок и выдал с видом знатока, принявшего судьбоносное решение:
– В случае, если я мог бы купить все остальные монеты поддельной коллекции, я бы заплатил не пятьсот, а скажем… двести рублей за каждую монету! Возможно, я бы заплатил даже триста рублей за одну монету. Это сто сорок девять тысяч семьсот рублей! А вот если бы мне предложили все пятьсот монет, я бы, пожалуй, заплатил за каждую по триста двадцать…
«Можно предложить и больше. Да хоть по тысяче, все равно последняя монета у меня».
Зильберман уже предвкушал удовольствие от предстоящей сделки.
Парень хмуро посмотрел на Бобу, его глаза сверкнули огнем:
– И у тебя есть такие деньги?
– Помилуйте! Конечно же, нет! Боже ж упаси! Но, если очень постараться, я бы наверняка смог отыскать нужную сумму. Придется, конечно, кое-что продать, занять, в конце концов… – Борис Аронович внимательно следил за реакцией собеседника. – Это, конечно, приведет к убыткам, но я ведь страстный ценитель подобных безделушек. К тому же купить настоящую коллекцию сокровищ Мохамед-Алишаха я бы все равно не смог. Денег, каких она стоит… ну, если говорить о реальной цене, вы ни у кого не найдете. По крайней мере, в этом городе.
Парень встал и бросил окурок на пол. Потом огляделся по сторонам, растер окурок ботинком и бросил напоследок:
– Возможно, это не последняя наша встреча! Ты пока подумай, где будешь брать деньги…
Когда гость вышел, Борис Аронович бросился к окну и принялся судорожно теребить кисточки шторы. При этом его сердце трепетало, а по виску бежала холодная струйка пота.
Глава 3
В тот день Зверев так и не угостил Сашу мороженым, так как на его предложение последовал вполне конкретный ответ:
– Я совсем не люблю сладкого! Но вот есть хочу ужасно. Сегодня с самого утра просидела над книгами, так что давайте лучше поедим чего-нибудь горячего.
– Так рестораны же еще закрыты, – слегка растерявшись, ответил Зверев.
– Какие еще рестораны? В жизни там не бывала! Давайте сходим в пельменную. Тут есть одна, я часто туда хожу.
Зверев смутился. Все женщины, с которыми он имел дело, обожали именно рестораны. Зверев обычно приходил туда один, а возвращался с какой-нибудь яркой красоткой. Поначалу Зверев из-за мужской солидарности старался не иметь дела с замужними женщинами, но со временем перестал отказывать себе и в такого рода охоте.
Павел любил женщин, не мог без них обходиться, и они обычно отвечали ему тем же. Однако в этот раз с Сашей Зверев сам ощущал себя добычей, несмотря на то что охотник, с которым ему пришлось столкнуться, казался совершенно безобидным.
Они пошли в пельменную. Саша съела две порции. Зверев удивился, как она может столько есть при ее миниатюрной фигурке. Видя его удивленный взгляд, девушка рассмеялась: