Горская рассмеялась:
– Экий вы жадный! Пожалели бедной девушке несколько медяков!
– Медяков? – Вадик надул губы, изобразив праведный гнев. – Дядюшкино наследство по праву должно достаться мне. Вы случайно не знаете, что это за девица и где мне ее искать?
Горская снова рассмеялась, но на этот раз совершенно беззлобно.
– Эту девушку зовут Лиза… Лиза Еремина. Только она не из тех, кто присваивает чужое. Эта девушка – единственный светлый человечек из всего того мира, который окружал меня все годы, пока я жила в том ужасном доме.
Вадик сжал кулаки, сгорая от нетерпения:
– Так где мне искать эту Лизу Еремину? Или вы тоже не знаете?
– Ну почему же, кое-что знаю! Лиза до войны училась в фельдшерско-акушерской школе на Пролетарском бульваре.
– Это здание бывшего каторжного централа?
– Совершенно верно. Еще до войны Лиза мне очень помогла. В сороковом я заболела, и она делала мне уколы, ходила за лекарствами и продуктами.
– А во время войны?
– Насколько я знаю, во время войны она имела какое-то отношение к антифашистскому движению. Да-да, она входила в антигитлеровское подполье.
– Подполье? – Вадик вздрогнул. – Лиза боролась с фашистами? Но откуда вы это знаете?
Горская пожала плечами:
– Так она сама мне это сказала!
– Когда?
– Мы встретились с ней год назад, может, чуть больше. Совершенно случайно, в сквере, она куда-то спешила и несла две большие сумки. Когда я окликнула ее, она обрадовалась. Мы поговорили, она рассказала про подполье и про что-то еще… Еще она сказала, что очень спешит.
– И куда она спешила?
Горская задумалась, снова пожала плечами:
– Она собиралась в Ленинград. Точно! Лиза сказала, что ей предложили работу по специальности и скоро она уезжает. Мы поболтали еще немного о моем здоровье, потом пожелали друг другу удачи и расстались.
– А куда она устроилась работать в Ленинграде, вы не знаете?
– Говорю же, ей предложили работу по специальности, получается, что она сейчас должна работать в каком-нибудь медучреждении. Если не ошибаюсь, она что-то говорила про Литейный проспект…
В это мгновение Вадик готов был расцеловать эту тощую старушенцию.
– Спасибо! Вы мне очень помогли! – Он вскочил и, позабыв о напускной важности, поспешил к выходу.
– Всегда рада помочь достойному человеку! – с недоумением проговорила Горская.
Он схватил с вешалки кепку и выскочил из квартиры.
– Если встретите Лизоньку, передавайте от меня привет! – крикнула ему вслед немного ошеломленная таким поспешным бегством гостя долговязая хозяйка.
Выбежав на улицу, Вадик посмотрел на часы. На доклад к Корневу он не успеет, но это сейчас его уже не волновало.
Он должен срочно сообщить полученные сведения Звереву и настоять на том, чтобы именно его отправили в Ленинград на поиски Лизы Ереминой.
Глава 3
Костин чувствовал себя в кабинете неуютно. Зверев сидел за столом, курил и теребил в руках его командировочное удостоверение. Рядом стоял Вадик и, вцепившись в свой потрепанный портфель, тяжело дышал. В глазах Вадика горели недобрые огоньки. Он пытался выглядеть суровым и непреклонным, но Костину показалось, что еще немного – и парень расплачется.
– И не подумаю! За кого вы меня принимаете? И вообще…
– Что вообще?
На этот раз Вадик не хрипел, как это было обычно, а в буквальном смысле визжал. Его выкрики, пожалуй, были слышны даже в коридоре.
Зверев заговорил тихо, почти шепотом. Он шипел как питон, и это заставляло Костина не вмешиваться в затянувшийся спор.
В отличие от Вадика, Веня гораздо лучше знал своего начальника и четко представлял себе, во что может вылиться змеиное спокойствие Зверя.
Вадик же не унимался:
– Что «вообще»? А я вам объясню, товарищ капитан! Это мое расследование! Я следователь, и вы, как оперативный работник, пусть даже и такой уважаемый, должны выполнять мои поручения…
– Что ты сказал? – продолжал шипеть Зверев.
Богданов вдруг как-то поник, его визгливые выкрики прекратились, он заговорил своим привычным голосом с хрипотцой:
– Я следователь. Я веду это дело, и хотя мне открыто сказали, что главный здесь вы, я имею свое мнение и требую…
– Чего ты требуешь, дурила? – не выдержал Костин и дернул напарника за рукав.
– Как это чего? – Вадика снова прорвало: – Я же, по-моему, четко изложил свои требования: я должен ехать в Ленинград! Я сумел найти новый след в этом запутанном деле, именно я разыщу Лизу Еремину, которая может дать ответы на наши вопросы!
Веня с тревогой посмотрел на него: «Дурак… какой же он дурак! Он же совсем не знает Зверя! С ним так нельзя».
Правая щека Павла Васильевича дрогнула – это могло означать лишь одно…
Корнев как-то раз рассказал Вене об одном случае из их совместной практики. Когда они еще в самом начале службы брали Гришку Винтика, опасного рецидивиста и отмороженного мокрушника, Зверев показал всю свою сущность сполна. Накануне Винтик с двумя корешами обчистил ювелирный магазин. Вскоре приятелей Винтика вычисли, и в ходе задержания оба были убиты.
Винтика брали последним на квартире у его любовницы Зинки Мялькиной. Дом был окружен, Винтику предложили сдаться. Однако он оказался сумасбродным типом, к тому же терять ему было нечего. На матером уркагане помимо ограбления ювелирторга было как минимум еще два убийства, поэтому в случае поимки ему однозначно светил вышак. Когда Винтик понял, что его обложили, он впал в неописуемую ярость. Со словами: «Сука! А ведь это ты меня сдала!» – Винтик выпустил в свою подругу несколько пуль. После этого он выбежал из дома и стал палить налево и направо из револьверов. Когда патроны кончились, Винтик выхватил нож и бросился на ближайшего милиционера. Этим милиционером оказался Зверев.
Павел Васильевич не стал стрелять. Он быстро убрал свой табельный пистолет в карман и двинулся на Винтика с голыми руками. Позже Зверев объяснил свой поступок тем, что прежде чем прикончить этого выродка, он решил хорошенько его расспросить. Украденные из ювелирторга ценности до тех пор не были найдены, к тому же следствию было известно, что помимо самих налетчиков к ограблению причастен кто-то из работников магазина.
Когда преступник и сыщик сошлись в рукопашной, Винтик сумел достать Зверева ножом. Он угодил ему в щеку, брызнула кровь, но Зверева это не остановило. Он сумел перехватить руку преступника, сломать ее и уложить бандита на асфальт, выбив ему при этом несколько передних зубов. После задержания, несмотря на то что все лицо было в крови, Зверев и не подумал идти в санчасть. Заклеив рану обычным пластырем, Павел Васильевич сопроводил задержанного в отделение.
После того как Винтика привели на допрос, он долго скалился щербатым ртом, нагло смеялся над оперативниками и клялся, что не скажет ни слова. Зверев с холодной яростью смотрел на бандита. Когда следователь вышел из кабинета, он запер дверь и остался с Винтиком наедине. Вернувшийся следователь долго стучался. Когда дверь наконец открылась, следователь увидел бледного Винтика с залитым кровью лицом.
Зверев молча вышел. А спустя пять минут следователь уже знал фамилию наводчицы (ею оказалась одна из продавщиц) и место, где Винтик и его кореша припрятали украденные ценности.
Схватку Зверева с Гришкой Винтиком еще долго обсуждали во всем Управлении. Эта стычка навсегда оставила небольшой шрам на лице Павла Васильевича. Нож Винтика повредил Звереву лицевой нерв, с тех пор правая щека Зверева иногда подрагивала. Об этом знали практически все знакомые и сослуживцы капитана, однако не все знали, что особенно часто щека дергалась, когда он выходил из себя.
Веня был одним из немногих, кто досконально знал все привычки своего начальника. Поэтому, увидев тик на лице Зверя, он не на шутку испугался за Богданова. Если у Зверева сейчас сорвет крышу, он разорвет этого молокососа на куски. Веня даже поморщился: «Ведь не зря же все зовут его Зверем, и вовсе не из-за фамилии».
Накануне Зверев сообщил ему, что Вадик выяснил место, где можно отыскать ту самую девушку Лизу, которая снимала комнату у Крапивина-Пыхова. Это Лиза Еремина, она почти наверняка живет в Ленинграде и работает в медучреждении на Литейном.
Веня не особо жаловал Вадика, который с первых же дней их знакомства к нему не благоволил. Парень был зеленым и неопытным, об этом Зверев сказал ему в ходе личной беседы. К тому же Вадик сразу начал вести себя так, как будто почувствовал в Вене соперника.
Рядом с Вадиком Веня чувствовал себя настоящим гением, искушенным в сыскном деле. Он уже не раз доказывал свое превосходство над этим сосунком и нисколько не сомневался, что уж его-то, Веню, Зверев ставит гораздо выше, чем этого напичканного знаниями и юридическими терминами мальчишку. Недаром же Зверев в шутку говорил, что Веня является его гвардейским подразделением. Когда накануне Зверев сообщил, что Вене предстоит отправиться в Ленинград разыскивать Лизу Еремину, молодой опер немного растерялся. Когда вслед за этим Зверев вручил Вене командировочное удостоверение и билеты, тот попробовал робко возразить:
– Павел Васильевич, а вы ничего не забыли?
– Что я забыл? – сухо спросил Зверев.
– Вообще-то это я вышел на банду. Я знаю в лицо всех ее членов, и, мне кажется, это я должен ею заниматься! Нужно только немного покопаться и потрясти осведомителей, и мы непременно найдем всех этих Лощеных, Саврасов и прочих. Они связаны с Антипом. Мы уже на пороге отгадки, и если я…
– Когда кажется – крестятся! – еще более жестким тоном заявил Зверев, не дав Вене закончить.
– Ну как же?..
– А вот так же!
– Да почему? Вадик вышел на Лизу, пусть он и едет за ней!
– Ты отправляешься на поиски этой Ереминой, а Вадика я уж как-нибудь без тебя озадачу. Можешь в этом не сомневаться!
Прекрасно зная, что со Зверевым лучше не спорить, особенно тогда, когда у него дергается щека, Веня молча кивнул.
Сейчас буянил Вадик. Он явно не знал про нервный тик руководителя. Веня понял – Вадика нужно срочно спасать – и принял удар на себя.