Я плюнул на все эти подростковые ужимки, выпрямился, наклонился вперед, сложив ладони. Взрослый человек обращается к взрослому человеку.
– Ребекка, – начал я, прямо и серьезно. – Есть вещи, о которых я не могу тебе сообщить. Но я все равно буду задавать тебе вопросы, пока ты не расскажешь мне все до мельчайших деталей. Понимаю, это нечестно. Но если Холли обо мне говорила, надеюсь, она объяснила, что я не буду обращаться с тобой как с идиоткой или младенцем. Если я смогу ответить на твои вопросы, отвечу. Окажи мне такую же услугу. Согласна?
Когда берешь верный тон, это сразу понятно. Подбородок уже не торчал упрямо, а настороженность отчасти превратилась в готовность.
– Ладно, – сказала Ребекка, подумав. – Согласна.
Конвей внезапно перестала играть с ручкой и приготовилась записывать.
– Прекрасно. Так кто выходил из мастерской?
– Джулия возвращалась в нашу комнату за одной старой фотографией, которую мы забыли. Я ходила в туалет. Селена, по-моему, тоже. Холли ходила за мелом – белый кончился, пришлось принести еще. Кажется, из кабинета химии.
– Помнишь, во сколько? И в каком порядке вы выходили?
– Мы все время были в этом здании. Даже с этажа не уходили, кроме Джулии, и ее не было всего пару минут.
– Никто вас ни в чем не обвиняет, – успокоил я. – Я просто пытаюсь выяснить, что именно вы могли увидеть или услышать.
– Мы ничего не видели и не слышали. Никто из нас. Мы включили радио и просто работали над проектом, а потом вернулись в жилое крыло. Все вместе. Если вам интересно.
И все-таки вызов, в самом финале, едва заметная дерзость и вновь вскинутый подбородок.
– И вы вернули ключ мисс Арнольд.
– Да. В девять. Можете проверить.
Проверим обязательно. Вслух я этого не сказал. И достал фотографию.
Взгляд Ребекки притянуло к ней как магнитом. Я держал фото картинкой к себе, пощелкивал пальцем по краешку. Ребекка попробовала вытянуть шею, не двигаясь с места.
– Вчера вечером по пути сюда вы прошли мимо Тайного Места. И когда ходили в туалет, тоже. И потом, по пути обратно. Так?
Вопрос заставил ее отвлечься от фотографии. Широко раскрытые, удивленные глаза, теряется в догадках.
– Ага.
– Вы туда заглядывали?
– Нет.
Я скептически посмотрел на нее.
– Мы торопились! Сначала были заняты проектом, а потом надо было вернуть ключ вовремя. Про Тайное Место даже не вспоминали. А что? – Рука потянулась за фотографией; длинные тонкие пальцы, она будет высокой женщиной. – Это…
– Там ведь вывешивают секреты. Твои среди них есть?
– Нет.
Никаких раздумий, ни секунды паузы. Не лжет.
– Почему нет? У тебя вообще нет секретов? Или ты предпочитаешь ими не делиться?
– У меня есть подруги, – ответила Ребекка. – С ними я и делюсь своими секретами. А не со всей школой. Пусть даже анонимно.
Она подняла голову, голос внезапно окреп, зазвучал громко и уверенно, заполняя всю комнату. Она гордилась своими подругами.
– А подруги, конечно, делятся всеми своими секретами с тобой?
Пауза. На долю секунды она замерла с открытым ртом. Потом нашлась.
– Я все про них знаю.
Все тот же звенящий голос, радость. И даже уголки губ приподнимаются в почти улыбке.
У меня перехватило дыхание. Вот оно. Сигнал, которого я ждал. Тревожный огонек. Горит все ярче, разбрасывая вокруг разноцветные искры.
Совсем другое дело, сказала Конвей; совсем не то что компашка Джоанны. Да не то слово, блин.
– И вы храните секреты друг друга. И никогда не разболтаете.
– Нет. Ни за что. Никогда.
– То есть, – продолжил я, – это не твое?
И фото – прямо в руку Ребекке.
Задохнулась, почти всхлипнула, тоненько. Рот испуганно приоткрылся.
– Кто-то вывесил это в Тайном Месте вчера вечером. Это была ты?
Ее как будто затянуло в фотографию. Вопроса она, кажется, не слышала, по крайней мере, дошло до нее не сразу. Потом все же ответила:
– Нет.
Не врет: сейчас ее на это просто не хватит. Вычеркиваем еще одну.
– А кто?
Ребекка с трудом оторвала взгляд от фотографии.
– Это не мы. Не я и не мои подруги.
– Почему ты так уверена?
– Потому что никто из нас не знает, кто убил Криса.
Она вернула мне фотографию. Конец истории. Выпрямилась, подняла голову и смотрела мне в глаза, не мигая.
– А если бы тебе пришлось угадывать, чьих это рук дело. Вот приперли тебя к стене и требуют, чтоб угадала. Что бы ты сказала?
– Что угадывать? Кто сделал эту карточку или… про Криса?
– И то, и то.
Ребекка равнодушно пожала плечами, типичный тинейджер, родители от таких жестов по стенкам ходят.
– Когда ты говоришь про своих подруг, понятно, что они много для тебя значат. Правильно?
– Да.
– Рано или поздно все узнают, что вы четверо, возможно, как-то связаны с этой фотографией. Это факт, ничего не поделаешь. Если бы у меня были друзья, которые мне дороги, я бы постарался сделать так, чтобы убийца не заподозрил, что у них есть информация о нем. Даже если для этого пришлось бы отвечать на неприятные вопросы.
Ребекка задумалась.
Кивком указала на фотографию:
– По-моему, это просто чья-то выдумка.
– И не кого-то из вас, говоришь. Значит, Джоанна Хеффернан или кто-то из ее подружек. Кроме них в здании никого не было в это время.
– Это вы сказали, не я. Я ничего не знаю.
– А могли они такое придумать?
– Может быть.
– Но зачем?
– Может, скучно было, – пожала она плечами. – Хотели поразвлечься, заварить кашу. И вот вы здесь.
Ноздри раздуваются: поразвлечься. Да уж, Ребекка определенно невысокого мнения о свите Джоанны. С виду кроткая овечка. Но вовсе не такая кроткая внутри.
– А Крис? – спросил я. – Как ты думаешь, кто это сделал?
Ребекка ответила сразу, не задумываясь:
– Парни из Колма. Я думаю, они пробрались сюда целой толпой, хотели устроить розыгрыш, спереть там что-нибудь или раскрасить. Пару лет назад они так же пролезли к нам на футбольное поле ночью, с баллончиками краски, и нарисовали… – Она слегка покраснела и явно не собиралась пояснять, что именно нарисовали. – Думаю, опять собрались устроить что-нибудь в этом роде, а потом подрались, и…
Она плавно развела руки, словно выпуская в пространство образ ночной потасовки.
– А Крис стал бы в таком участвовать? Выбраться ночью из школы, устраивать розыгрыши?
Ребекка отвлеклась, словно вглядываясь в возникшую в памяти картину:
– Да. Он мог.
Голос опять изменился, помрачнел, что ли. Крис Харпер не был ей безразличен. В хорошем смысле или плохом, я не понимал, но чувство было очевидно сильным.
– Если сказать про Криса что-то одно, что бы это было? – спросил я.
– Он был добрый, – неожиданно ответила Ребекка.
– Добрый?
– Как-то раз мы тусовались неподалеку от торгового центра, и мой телефон начал глючить, все фотографии пропали. Парни начали нести всякую чушь, типа “о-о-о, а что там было, фотки твоих…” – Опять покраснела. – Глупости всякие. А Крис сказал: “Дай-ка глянуть”, взял телефон и стал чинить. Эти идиоты со смеху покатывались, а Крису было все равно. Он все исправил и вернул мне телефон.
Тихий вздох. Воспоминания померкли, вернулись на свое место в глубинах памяти. Она опять смотрела на нас.
– Вот о чем я вспоминаю, когда думаю про Криса. Про этот случай.
Для такой девчонки, как Ребекка, такой случай мог много значить. Мог пустить корни и разрастись.
Конвей встала:
– У тебя есть парень?
– Нет.
Мгновенно. Почти презрительно, как будто вопрос был совершенно идиотским, вроде “А у тебя есть космический корабль?”.
– А почему?
– А что, это обязательно?
– У многих есть.
– А у меня нет, – спокойно ответила Ребекка.
Ей было наплевать, что мы подумаем. Нет, это не Элисон и не Орла. Ровно наоборот.
– До встречи, – попрощалась Конвей.
Ребекка сунула в карман мою визитку, кажется сразу же забыв про нее, и ушла.
– Не она, – решила Конвей.
– Угу.
Она не продолжила. Пришлось мне:
– Не сразу получилось.
Конвей кивнула:
– Ага. Не твоя вина. Я тебя неправильно нацелила.
Она отвлеклась, думала о чем-то другом.
– Думаю, в итоге-то получилось. Не страшно.
– Может, и так, – согласилась Конвей. – Ох, хреновое место. Чуть отвлекся – тут же спотыкаешься. Что ни сделаешь, все не то.
Джулия Харт. Учитывая осечку с Ребеккой, по поводу этой Конвей уже не стала сообщать никакой информации, но едва Джулия появилась в дверях, я понял, что в своей компании она за главную. Невысокая, темные кудрявые волосы, норовящие выбиться из тугого хвоста. Чуть плотнее остальных, чуть более выраженные формы; походка, привлекающая к ним внимание. Не красотка – лицо круглое, нос с горбинкой, – но подбородок изящный, маленький, упрямый, и глаза хороши: карие, с длинными ресницами, взгляд прямой и чертовски умный. На Тайное Место не обернулась, но в данном случае иначе и быть не могло.
– Детектив Конвей, – поздоровалась она. Приятный голос, глубже, чем у большинства девчонок, и более сдержанный. Кажется старше своих лет. – Вы уже по нам соскучились?
Остроумная. Это нам на руку, очень даже. Остроумные разговорчивы, где надо и не надо, ради хлесткой фразы могут и проболтаться о важном.
Конвей указала на стул. Джулия села, скрестив ноги. Осмотрела меня с ног до головы.
– Я Стивен Моран, – представился я. – Джулия Харт?
– К вашим услугам. Чем могу быть полезна?
Юным умникам только дай поумничать.
– Можешь сама мне рассказать. О том, что, по-твоему, мне следует знать.
– Например?
– Выбирай. – И я ухмыльнулся, как будто мы с ней давние приятели, сто лет не виделись.
Джулия ухмыльнулась в ответ:
– Не ешьте желтый снег. Не играйте в чехарду с единорогом.
За считаные секунды допрос превратился в милую беседу.
Я чувствовал себя в своей стихии. Вслед за мной расслабилась и Конвей.