– Но почему? – удивилась Конвей. – Ничего бы не случилось, это же Крис хотел сохранить тайну, но его больше не было. А ты потеряла человека, много значившего в твоей жизни. Тебе нужна была поддержка. Естественнее всего было рассказать подругам.
– Мне не хотелось.
– Что ж, – после долгой паузы выдохнула Конвей, – пускай так. Но, видимо, они сами догадались, что произошло что-то серьезное. Ты была чудовищно подавлена – как и любой был бы на твоем месте. Причем даже до смерти Криса. Сама говоришь, огорчилась, когда он не отвечал на твои сообщения. Подруги не могли этого не заметить.
Селена молчала, спокойно ожидая конкретных вопросов.
– И никто из них ничего тебе не сказал? Никто ни о чем не спросил?
– Нет.
– Почему же, если вы были так близки?
Молчание и безмятежный взгляд.
– Хорошо, – подвела итог Конвей. – Спасибо, Селена. Если вспомнишь, когда видела телефон в последний раз, сообщи.
– Ладно, – согласилась Селена. И даже чуть помедлила, прежде чем встать.
Она уже шла к двери, когда Конвей окликнула:
– Когда закончим, я пришлю тебе то видео.
И вот тут Селена развернулась, стремительно и яростно. Вспышка пламени по центру комнаты.
Но совладала с собой.
– Не надо, – сдержанно произнесла она. – Благодарю.
– Нет? Ты же сказала, той ночью не случилось ничего дурного. Почему ты не хочешь сохранить видео на память? Если оно не пробуждает печальных воспоминаний?
– Мне не нужно то, что видела Джоанна Хеффернан, – сказала Селена. – Я сама там была. – И вышла, аккуратно прикрыв за собой дверь.
18
Красно-розовые украшения в витринах “Корта” убрали, всех этих глазастых плюшевых медведей, держащих в лапах сердечки: Тебе иль не тебе, решишься ли мечтать? Их место начали занимать пасхальные яйца, окруженные зеленой бумажной соломой, призванной напомнить, что где-то, по ту сторону заунывного, выматывающего нервы моросящего сумрака однажды наступит весна. В Поле кое-где зацвели крокусы, и подростки, всю зиму просидевшие взаперти, вышли взглянуть на мир, застегнув куртки доверху.
Крис Харпер сидит на куче щебня, кое-где поросшей травой, в стороне от остальных, разглядывая голое Поле. Оперся на собственные колени, на пальце висит забытый пакетик со сладостями, и поза эта, понурые плечи, делает его с виду старше весело гогочущих в отдалении приятелей. Селене словно пронзили ладони и грудь, до боли хочется броситься к нему, сесть рядом, взять его руку, прижаться и почувствовать, как он расслабляется и успокаивается рядом с ней. Она даже представила, всего на миг, что случится, если она так и сделает.
Она, Джулия, Холли и Бекка отираются здесь уже полчаса, повалялись в траве, выкурили на всех пару сигарет, а он не сказал ей ни слова, даже не глянул в ее сторону. Либо он ведет себя так, потому что они договорились, либо уже передумал и жалеет, что вообще сидел с ней на лестнице. Я найду способ связаться с тобой, сказал он. А это было несколько недель назад.
Селена думает, что это все равно хорошо. Когда они пробрались через дыру в заборе на Поле и она увидела там Криса, то мысленно взмолилась, чтобы он не приближался. Но оказалась не готова к тому, что будет так больно, что всякий раз, когда его взгляд рассеянно скользит мимо, из ее легких будто мгновенно выкачивают весь воздух. Гарри Бейли болтает про пробные экзамены, и она даже что-то отвечает, но сама себя не слышит. Весь мир обращен к Крису и тянется только к нему.
Ему остается жить два месяца и три недели.
– Мои фотки! – вскрикивает Бекка, точнее – почти визжит. Селена чувствовала, как последние несколько минут Бекка все больше и больше заводится, возясь со своим телефоном, но Крис полностью завладел ее вниманием.
– А? – вскинулась Холли.
– Они пропали! Боже, все фотки…
– Выдыхай, Бекс. Никуда они не делись.
– Да я все проверила – и не могу их восстановить! И никаких бэкапов! Все наши фотографии, за целый год, – господи… – Она в панике.
– Эй, – вальяжно окликает Маркус Уайли. – Что там было такого, что ты так нервничаешь?
– Сиськи, поди, – предполагает Финбар Райт.
– А вдруг она случайно разослала их по всем контактам, – подает голос еще один умник. – Эй, проверьте-ка, живо.
– Да на хрена. – Снова Маркус Уайли. – Кто захочет смотреть на такое?
Взрыв гогота. Бекка краснеет – от ярости, не от смущения, но в любом случае замолкает.
– На твою супер-мини-пипиську тоже никто не хочет смотреть, – спокойно замечает Джулия. – Но это же тебя не останавливает.
Вновь гогот, на этот раз даже громче. Маркус усмехается:
– Понравилась фотка, да?
– Ага, поржали от души. Когда догадались, что это такое.
– Я-то сначала решила, что это коктейльная сосиска, – вступает Холли. – Только поменьше.
Подмигивает Селене – твоя очередь, – но Селена отводит взгляд. Она помнит тот день в “Корте”, с Эндрю Муром и его дружками, всего несколько месяцев назад, вспышку неудержимой новой силы, от которой перехватывало дыхание: мы можем это сделать, мы можем это сказать, и нам плевать на них. Сейчас это кажется ужасно глупым, все равно как шлепнуть по руке нахального сопливого карапуза, который тебе даже не родня. От стремительной смены ощущений ее даже поташнивает.
– Это случайно не твоего маленького братика? – уточняет Джулия. – А то ведь детская порнография запрещена.
– Чувак, – Финбар, ухмыляясь, толкает локтем Маркуса, – а ты ж говорил, она вся завелась и потекла.
Они все треплются ни о чем. Крис не реагирует. Селене хочется сбежать домой, запереться в туалете и поплакать.
– Он, наверное, хотел сказать – обмочилась от смеха, – снисходительно бросает Холли. – Тогда почти угадал.
Маркус не может сообразить, как поквитаться с Джулией и Холли, поэтому бросается на Финбара. Они мутузят друг друга, кряхтя и переругиваясь, отчасти напоказ перед девчонками, но отчасти всерьез.
Бекка продолжает истерично тыкать в кнопки телефона и вот-вот разревется.
– На симке проверяла, может, они там? – предлагает Селена.
– Я везде проверила!
– Эй, – окликает вдруг кто-то. Крис спрыгивает вниз, подсаживается к Бекке и протягивает руку: – Дай-ка взглянуть.
Бекка, отодвинув телефон подальше, подозрительно смотрит на Криса. Все нормально, хочет сказать Селена, дай ему телефон, не бойся. Но прекрасно понимает, что лучше промолчать, по тысяче разных причин.
– Ух ты, гляньте-ка! – радостно вопит кто-то из компании придурков, забыв про Финбара с Маркусом, возящихся в сорняках. – Харпер запал на страхолюдину!
– Напрасно теряешь время, – предупреждает Холли Криса. – У нее там нет фото голых сисек.
– Да у нее и сисек нет! – тут же вставляет кто-то из парней.
Крис, не обращая внимания на обоих, ласково говорит Бекке, словно успокаивая испуганного котенка:
– Возможно, я смогу вернуть твои фотографии. У меня был такой же телефон, а с этой моделью иногда случается такая фигня.
Бекка колеблется. Но взгляд у Криса ясный и прямой, Селена знает, как он действует на людей. И Бекка протягивает руку, пальцы разжимаются, отпуская телефон.
– Твою мать! – вскрикивает Маркус, прижимает руку к лицу, и между пальцев сочится кровь. – Это же мой нос, блин!
– Ну, – Финбар отряхивается, отчасти испуганно, отчасти горделиво, косясь на девчонок, – ты сам полез.
– Ты напросился!
– Вообще это я начала, – уточняет Джулия. – Мне тоже полагается затрещина? Или обойдетесь парочкой дополнительных фоток мини-писунов?
Маркус, не реагируя, встает на ноги и плетется к забору, запрокинув голову и прижимая руку к носу.
– Ах-х-х, – удовлетворенно тянет Джулия, поворачиваясь спиной к парням, – хорошо-то как.
– Держи. – Крис протягивает телефон Бекке. – Это они?
– Ой, мамочки! – радостно верещит Бекка. – Да, это они. Те самые. Как ты?..
– Ты их просто загнала не в ту папку. А я вернул на место.
– Спасибо. Спасибо большое. – И улыбается так, как улыбается только им троим, доверчиво и широко. Селена понимает почему. Потому что если Крис может сделать что-то такое, просто из добрых чувств, тогда не все парни похожи на Маркуса Уайли или Джеймса Гиллена. Крис это умеет – превратить мир в новое чудесное пространство, да так, что тебе немедленно хочется прыгнуть с разбегу в самую середину.
Крис улыбается в ответ:
– Пустяки. Если опять будет глючить, разыщи меня и я посмотрю, что можно сделать, ладно?
– Ладно. – Она завороженно смотрит на него снизу вверх и вся светится.
Лукаво подмигнув ей, Крис отворачивается, а у Селены опять перехватывает дыхание, но его взгляд скользит, не замечая ее.
– Мне нравится твоя новая зверушка, – кивает он на джемпер Джулии, где нарисован явно укуренный лис. – Дрессированный?
– Он отлично воспитан, – улыбается Джулия. – Сидеть! Стоять! Видишь? Хороший мальчик.
– Что-то с ним неладно. Он совсем не шевелится. Когда ты его в последний раз кормила? – Крис достает из пакетика зефиринку и бросает в лиса.
Джулия ловко подхватывает зефирину и сует себе в рот.
– Он у меня разборчивый. Предложи шоколадку.
– Ага, сейчас. Пускай сам покупает.
– Ого, ты его, кажется, разозлил! – Она сует руку под джемпер и “натравливает” лиса, Крис якобы испуганно вскрикивает и подскакивает. А потом каким-то образом оказывается, что он уже сидит рядом с Селеной, и воздух сразу такой густой, что чувствуешь его каждым дюймом кожи. А его улыбку она, кажется, запомнит навеки.
– Хочешь? – протягивает он ей пакетик со сладостями.
Искорка в его глазах – как сигнал Селене.
– Спасибо, – соглашается она, заглядывает в пакет и там, среди сахарной пудры, леденцов и засохших ирисок, видит маленький розовый телефон.
– Вообще-то, – продолжает Крис, – ты бери всё. Я уже больше не могу. – И, оставив пакетик в ее руках, разворачивается к Холли и начинает расспрашивать о планах на пасхальные каникулы.