Еще с полчаса, пока допрос не закончится, а потом я, ссутулившись, забьюсь в угол пассажирского сиденья Конвей, как подросток, застуканный за рисованием граффити, и молча поеду домой. Эти полчаса можно, конечно, торчать здесь дурак дураком, а девчонки будут коситься на меня и отпускать шуточки. Ну на фиг. Плестись обратно к парадному входу, как будто здесь мне страшно, и слоняться там в надежде, что никто не увидит, как я жду больших ребят, которые отвезут меня домой. Тоже ну на фиг.
– И на фиг Конвей, – пробормотал я вслух, но не настолько громко, чтобы расслышали любопытные девицы. Ладно, раз мы не работаем вместе, я отправляюсь в свободный полет.
Я не знал, с чего начать, но долго размышлять не пришлось – они сами меня позвали. Голоса из черно-белого маскировочного сумрака, вплетенные в шелест листьев и в хлопанье крыльев летучих мышей. Детектив, детектив Моран! Идите сюда! Тонкие, звенящие, отовсюду и ниоткуда. Я озирался, как слепой. Озорные смешки витали среди листвы мотыльками.
В тени деревьев, на небольшом склоне, бледные пятна лиц, машущие руки, зовущие. Детектив Стивен, идите сюда, идите сюда! Ладно, кто бы там ни позвал, у меня есть повод смыться.
Силуэты и лица проступили и обрели четкость, как на поляроидном фото. Джемма, Орла, Джоанна. Опираются на локти, ноги вытянуты, распущенные волосы свисают до земли. Улыбаются.
Я улыбнулся в ответ. На это хотя бы способен. В этом я был мастер, да. Мог заткнуть за пояс Конвей в любой момент.
– Соскучились по нам? – томно улыбнулась Джемма, выгнув шею.
– Садитесь, – Джоанна придвинулась ближе к Джемме, похлопала ладошкой по освободившемуся месту, – побеседуйте с нами.
Я понимал, что надо сматываться. Я опасался оставаться в хорошо освещенной комнате наедине с Холли Мэкки, а уж здесь, в темноте, с этой троицей – и подавно. Но они смотрели так, словно действительно были мне рады. Что ж, приятная разница; клево, как прохладная вода на ожог.
– Можно называть вас детектив Стивен?
– Ну ты вообще, он нас, что, арестовать собирается?
– Тебе, может, понравилось бы. Наручники, все такое…
– Так можно? На визитке написано “Стивен Моран”.
– А может, детектив Стив?
– Фу, перестань! Прямо как в порнофильме.
Я улыбался и молчал. На воле и в темноте они были совсем другими. Яркие, с блестящими глазами, влекомые ветром, которого я не чувствовал. Полные энергии. Я ощущал себя в меньшинстве, кожей чувствовал собственную уязвимость; похоже на то, когда из-за угла выруливает компания амбалов и медленно направляется к тебе.
– Знаете, нам ужасно скучно. – Джоанна положила ногу на ногу. – Составьте нам компанию.
Я сел. Трава мягкая, коротко подстриженная. Под деревьями весенние ароматы казались гуще, воздух был насыщен цветочной пыльцой.
– Что вы тут делаете до сих пор? – спросила Джемма. – На ночь останетесь?
– Эй, прикинь, ну где ему тут ночевать? – фыркнула Джоанна.
– Джемма рассчитывает, что рядом с ней, – хихикнула Орла.
– Тебя вообще не спрашивают. – Без позволения Джоанны здесь никому не разрешено быть стервой. – Возле тебя-то точно никто не поместится. Надо быть совсем уж карликом, чтобы втиснуться рядом с твоей жирной задницей.
Орла скривилась.
– Ой, я не могу, – расхохоталась Джоанна. – Вы только взгляните на нее! Успокойся, это шутка, слышала про такое?
Орла скривилась чуть меньше, а Джемма, не обращая внимания на колкости, пристально разглядывала меня, едва заметно улыбаясь.
– Он мог бы переночевать рядом с сестрой Корнелиус. Сделать ее ночь.
– Она откусит ему. И принесет в жертву Пражскому Младенцу Иисусу.
На три фута дальше под деревья – и мы оказались бы в полной темноте. Здесь, на опушке, лунный свет смешивался с отблесками фонарей на газоне, а предметы проявлялись в самом выгодном виде. И дешевки, от которых меня прежде выворачивало, эти искусственные цвета, оттенки и интонации трех девиц теперь уже не казались дешевками, по крайней мере здесь. Все представлялось более значимым, обретшим прочные формы. Загадка.
– Мы скоро уедем, – сказал я. – Только закончим некоторые дела.
– Смотрите-ка, заговорил. – Улыбка Джеммы стала шире. – Я уже подумала, вы с нами в молчанку играете.
– Не похоже, что вы закончили, – заметила Джоанна.
– Нужно передохнуть.
Она усмехнулась, будто поняла, в чем дело.
– У вас проблемы с детективом Стервозой?
Для них я больше не был детективом, большим злобным начальником. Я был тем, с кем можно поиграть, поболтать, потанцевать. С небес на них обрушилось нечто странное, и кто знает, чем оно обернется. Вот они и слетелись ко мне.
– Не понимаю, о чем вы.
– Ой, бросьте, а ее тон? Можно подумать, если удалось накопить на единственный костюм не из “Пенниз”, вы типа автоматически становитесь королевой мира?
– Вам все время приходится с ней работать? – сочувственно поинтересовалась Джемма. – Или хотя бы иногда, если вы ведете себя хорошо, вам позволяют работать с кем-то, кто не ест живых хомячков на завтрак?
Девчонки дружно рассмеялись, подзадоривая и меня присоединиться к ним. Я вновь услышал глухой стук двери, которую Конвей закрывает перед моим носом. И увидел три радостных личика, где каждая озорная искорка – специально для меня.
И я рассмеялся. И сказал:
– Господи, ну имейте совесть. Она мне не напарник. Я только сегодня и работал с ней.
Они с облегчением обмахнулись воображаемыми веерами:
– Ффух! А мы всё гадали, как вы выжили, разве что на “Прозаке”…
– Еще несколько дней, и я точно подсел бы на него, – отозвался я, и мы опять хором рассмеялись. – Потому-то я здесь. Мне нужно было поболтать и посмеяться с людьми, которые не вытапливают мой мозг.
Это им понравилось. В благодарность они стали выгибаться, как кошечки. Орла – она уже не дулась, привыкла быть девочкой для битья – сказала:
– Мы решили, что как детектив вы лучше, чем она.
– Подлиза, – не удержалась Джемма.
– Впрочем, это правда, – не сводя с меня глаз, проговорила Джоанна. – Кто-то должен сказать вашему боссу, что поскольку эта как-ее-там ведет себя как последняя стерва, она не может выполнять свои обязанности. Обладай она хоть какими-то манерами, могла бы добиться гораздо большего. Когда она задает вопрос, то хочется швырнуть ей кусок сырого мяса – может, отстанет и не вцепится.
– Да мы бы ей даже не сказали, который час, если бы нас не заставляли, – добавила Орла.
– А вот когда вы нас расспрашиваете, – сообщила Джоанна, кокетливо наклонив головку, – нам хочется разговаривать с вами.
Когда мы беседовали с ней в прошлый раз, то вовсе не были добрыми приятелями, не то что сейчас. Они явно хотели от меня чего-то, а может, намеревались мне что-то сообщить, трудно разобрать. Я попытался разнюхать:
– Приятно слышать. Вы мне очень помогли. Не знаю, что бы я без вас делал.
– Рады были помочь.
– Готовы быть вашими осведомителями когда угодно.
– Под прикрытием.
– У нас есть ваш телефон. Можем написать вам, если заметим что-нибудь подозрительное.
– Если вы действительно хотите мне помочь, – сказал я, – то вы знаете, как это сделать. Я убежден, что уж вы трое в курсе всего, что происходит в школе. Всего, что может иметь отношение к делу Криса. И я был бы рад получить эту информацию.
Орла наклонилась вперед, влажные губы блестели в лунном свете:
– А кто сейчас в художественной мастерской?
Предостерегающее “ш-ш-ш” от Джоанны. Орла испуганно отшатнулась.
– Упс. Поздно. – Джемму это позабавило. И мне: – Мы не собирались прямо вот так спрашивать об этом.
– Но раз уж наша гениальная Орла все равно спросила, – подхватила Джоанна и показала на школу: – Кто там?
Яркое светлое пятно мастерской выделялось на массивной громаде стены. Выше нее только каменная балюстрада силуэтом на темном небе, променад для призраков, черное на почти черном. В одном из окон парил проволочный макет школы. В другом стоял Мэкки – сгорбленный, скрестив руки на груди.
– Вон там, – подтвердила Джоанна.
– Другой детектив, – ответил я.
– О-о-о! – Ироничный взгляд. – Я так и знала, что вас выгонят.
– Иногда мы меняемся в процессе работы. Чтобы сохранить свежесть взгляда.
– А с кем они разговаривают?
– С Холли Мэкки?
– Мы же говорили вам, что они чокнутые.
Возбужденные, нетерпеливые, заинтригованные. Словно я единственное, что их интересует. Очень соблазнительное чувство, все к нему стремятся. Крис Харпер, наверное, хотел того же.
Там, наверху, в мастерской, Конвей прохаживалась вдоль окна – размашисто, расправив плечи.
– Да. Это Холли, – признал я. Конвей отгрызла бы мне голову; да к черту Конвей.
Судорожный вдох. Они стремительно переглядывались, но я не успел ухватить безмолвный диалог, как все закончилось.
– Она убила Криса? – ахнула Орла.
– О господи.
– А мы-то думали, это садовник Петушок.
– Ну то есть до сегодняшнего дня так думали.
– Но когда вы начали расспрашивать нас и их…
– Мы, конечно, знали, что это не мы…
– Но мы не представляли…
– Это Холли Мэкки?
Я бы рад был ответить. Увидеть, как приоткрываются рты и округляются глаза, поразить их; мужчина, щедро разбрасывающий ответы, как настоящий волшебник.
– Мы не знаем, кто убил Криса, – признался я. – Но изо всех сил стараемся выяснить.
– Но кого вы подозреваете? — Джоанна не отставала.
Холли, сгорбившаяся за столом, синяки под глазами, закушенная губа и еще что-то потаенное, подспудное. Может, Мэкки и был прав, когда не хотел, чтобы она заговорила. Может, он был прав и мне она все рассказала бы.
– Это не мое дело, – покачал я головой. Скептические взгляды. – Правда. Я не могу озвучивать предположения, пока не получу доказательств.
– Ну, – надулась Джоанна, – это нечестно. А нас просите…