– И что? Завернешься в простыню и выскочишь из-за дерева, размахивая руками? Знаешь, я в таком отчаянии, что на все готова.
– Я просто поговорю с ней о привидении. Просто поговорю. Посмотрим, что получится.
До меня это дошло, когда я тусовался на газоне с Джоанной и ее свитой, – каждая девчонка в гостиной думала, что Крис явился именно за ней. А Ребекка это точно знала.
Конвей заинтересовалась.
– Тонкий лед, – буркнула она.
Если призрак вытянет что-нибудь из Ребекки, мы ввяжемся в драку и пойдем до конца. Защита будет верещать про принуждение, запугивание, вопить об отсутствии взрослого представителя, пытаться требовать от суда не принимать ее свидетельства. Мы будем настаивать на чрезвычайности обстоятельств: необходимо было изъять Ребекку из пансиона именно этой ночью. Может, сработает, а может, и нет.
Если мы ничего не добьемся сейчас, мы ничего не добьемся вообще никогда.
– Буду осторожен, – заверил я.
– Ладно. Валяй. Все равно я, мать-перемать, не могу придумать ничего лучше.
Эти раздраженные скрипучие интонации я уже узнавал. И уже понимал, что лучше не пытаться успокаивать.
– Спасибо.
– Угу.
За поворот аллеи, под деревья, – как прыжок в бездну, этот шаг в кромешную тьму, – и я почувствовал запах табака. Могли быть нахальные школьницы, но я-то знал.
Мэкки, у дерева, понурив плечи, скрестив лодыжки.
– Отличная ночка.
Мы с Конвей шарахнулись друг от друга, как застигнутые врасплох подростки на свидании. Я покраснел. А он, кажется, даже в темноте это разглядел и забавлялся.
– Рад видеть, что вы, отчаянные ребята, разобрались между собой. А я все гадал, справитесь ли. Повеселились?
За его плечом расстилалась клумба с гиацинтами. Цветы сияли сине-белым, словно подсвеченные изнутри. А дальше, выше по склону, головы Селены и Бекки, склонившихся друг к другу. Мэкки их охранял.
– Мы бы хотели, чтобы вы вернулись в школу к своей дочери. Мы присоединимся к вам, как только появится возможность.
Сигарета, зажатая в его пальцах, напоминала уголек, тлеющий внутри кулака.
– День был долгий, – сказал он. – Эти девчонки, откровенно говоря, всего лишь дети. Они пережили стресс, переволновались, все такое. Я не пытаюсь учить вас делать вашу работу, боже сохрани, но вот что скажу: я бы не много дал за то, что вам удастся из них выудить. И присяжные, полагаю, тоже.
– Мы не подозреваем Холли в убийстве, – сказал я.
– Правда? Приятно слышать.
Дымок курился в лунном свете. Он мне не поверил.
– Мы получили дополнительные сведения, – сообщила Конвей. – Они подтверждают невиновность Холли.
– Отлично. Вот утром можете мчаться куда угодно с этими сведениями. А сейчас пора по домам. По пути заскочите в паб, хлопните по кружечке, чтобы отметить начало прекрасной дружбы.
Позади него из-за деревьев выскользнула еще одна тень и заняла место рядом с Селеной. Джулия.
– Мы еще не закончили, – сказала Конвей.
– Нет, детектив. Закончили. – Голос спокойный, но глаза сверкнули. Мэкки не шутил. – Я тоже получил некоторые сведения. Три очаровательные девушки заметили, как я брожу в поисках вас, и обратились ко мне. – Темная рука с пылающим угольком внутри приподнялась, указывая на меня: – Ах, детектив Моран. Вы были плохим мальчиком.
– Если у кого-то претензии к детективу Морану, им следует обратиться к его начальнику. А не к вам.
– Ну да, но сейчас они пришли ко мне. Думаю, я могу убедить их, что детектив Моран вовсе не пытался обольстить и соблазнить их невинные души и что одна из них – блондинка, стройная, без бровей? – вовсе не переживала, что на ее добродетель покушались. Но тогда вам не следует мне препятствовать, а лучше позволить закончить дело миром. Все ясно?
– Я в состоянии сам о себе позаботиться. Но спасибо.
– Не могу с тобой согласиться, малыш.
– Если я и ошибаюсь, тебя это не касается. И с кем мы беседуем – не твое дело.
Слова прозвучали неожиданно решительно, они вырвались из меня и устремились вверх, могучие, как деревья. Плечо Конвей рядом с моим, надежное и крепкое.
Приподнятая бровь Мэкки:
– О-о, понимаю. Сам себе их отрастил или позаимствовал у своей новой подружки?
– Мистер Мэкки, – не выдержала Конвей, – позвольте объяснить вам, что происходит. Детектив Моран намерен побеседовать с этими тремя девушками. Я намерена при этом присутствовать, не вмешиваясь. Если вы уверены, что сможете держать рот на замке, милости просим, присоединяйтесь. В противном случае валите отсюда на хрен и оставьте нас в покое.
Бровь все там же.
– Не говори, что я тебя не предупреждал. – Это он уже мне. Насчет Конвей, насчет того, чем угрожает Джоанна, насчет того, что сделает со мной лично он. Он был прав, по всем пунктам. И – ах какой молодец – давал мне последний шанс, ради старой дружбы, поступить по-товарищески.
– Ни за что, – ответил я. – Слово чести, дружище: даже не заикнусь.
Конвей весело фыркнула. А потом мы повернулись спиной к Мэкки и сквозь гиацинтовые миазмы направились вверх по склону к поляне.
Под кипарисами Конвей остановилась. Я увидел, как Мэкки неторопливо догоняет ее, как она вытягивает руку: дальше ни шагу.
Он остановился, потому что все равно собирался. Но стоит ему почуять, что дело хоть на дюйм поворачивает к Холли, Конвей не сможет его удержать.
Я вышел на поляну к трем девчонкам.
Луна светила мне прямо в глаза, поэтому лиц я не видел, лишь пылающие по краям силуэты, как огромная белая руна, начертанная на фоне неба. Джоанна и ее шестерки были, конечно, опасны. Но никакого сравнения вот с этим.
Я откашлялся. Они не шелохнулись.
– А вам разве не надо вернуться в пансион до отбоя? – с трудом выдавил я.
– Через минуту пойдем, – ответил кто-то из них.
– Ага. Классно. Я просто хотел сказать… – Шаг за шагом, потихоньку, едва заметно в густой траве. – Спасибо за помощь. Это было замечательно. Действительно изменило дело.
– Где Холли? – спросил чей-то голос.
– В школе.
– Почему?
– Она не совсем в форме. В смысле, все нормально, но эта ситуация в гостиной с… ну, вы понимаете. С призраком Криса.
– Не было никакого призрака. – Голос Джулии. – Просто некоторым очень хочется привлечь к себе внимание.
Движение внутри руны. Мягкий голос Селены:
– Я видела его.
Еще движение, быстрое и резкое. Джулия вроде бы ткнула Селену локтем, не разобрать.
Я спросил:
– Ребекка? А ты?
Через мгновение из темноты донеслось:
– Я его видела.
– Правда? И что он делал?
Вновь рябь прошла по руне, едва уловимо изменяя значение, так тонко, что я не улавливал.
– Он говорил. Быстро, почти тараторил, как будто ему не нужно было делать паузы для вдоха. Наверное, и вправду не нужно.
– А что он говорил?
– Не знаю. Я пыталась прочесть по губам, но он шевелил ими слишком быстро. А один раз он… – голос дрогнул, – он засмеялся.
– А ты поняла, к кому он обращался?
Молчание. А потом – так тихо, что я мог бы и не расслышать, если бы мои уши не торчали настороженно, как у зверя:
– Ко мне.
Короткий резкий вдох, кто-то ахнул в сгустке тьмы.
– Почему к тебе?
– Я же сказала. Я не расслышала.
– Утром ты говорила, что вы с Крисом не были близкими друзьями.
– Так и есть.
– Значит, вряд ли он так сильно скучает по тебе, что вынужден вернуться и сообщить об этом.
Тишина.
– Ребекка?
– Наверное, нет. Не знаю.
– А он не был в тебя тайно влюблен?
– Нет!
– Знаешь, как ты выглядела со стороны? Жутко напуганной. По-настоящему.
– Я увидела привидение. Вы бы тоже испугались.
Она огрызнулась – ни таинственности, ни угроз. Сейчас она просто ребенок, нервный подросток. Сила покидает ее, и на ее место проникает страх.
– Прекрати с ним разговаривать, – вмешалась Джулия.
– Ты решила, что он намерен причинить тебе вред?
– Откуда мне знать?
– Бекс. Заткнись.
Непонятно, то ли Джулия просто осторожничала, то ли начинала понимать.
– Но, – заторопился я, – но как же, Ребекка, я думал, тебе нравился Крис. Ты говорила, он был хорошим парнем. Это неправда? На самом деле он был мудаком?
– Нет. Совсем нет. Он был добрым.
Опять этот дерзкий тон, еще резче. Ее это задело.
– Судя по тому, что мы узнали, – пожал я плечами, – вел он себя как полный козел. Использовал девушек, чтобы получить от них что хотел, а если не получал понятно чего, просто бросал их. Прямо не парень, а подарок.
– Неправда. В Колме полно таких – им плевать, что они разрушают чужую жизнь, они готовы на что угодно, лишь бы добиться своего. Я знаю разницу. Крис был не такой.
Светящийся контур перемещался. Внутри него что-то бурлило и вздымалось.
Ребекка, отвечая им, произнесла:
– Я знаю, что он творил. Разумеется, я в курсе, что он не был совершенством. Но все равно он не был похож на остальных.
То ли кашель, то ли сдавленный смех – Джулия.
– Лени. Скажи. Не был же, да?
– Он был разным, – сказала Селена.
– Лени.
Они забыли обо мне.
– Он хотел быть не как все. Очень старался, искренне. Не знаю, насколько ему удавалось.
– Ему удалось. – В голосе Ребекки едва не паника. – У него получилось.
Опять странный двусмысленный звук со стороны Джулии.
– Получилось. Получилось.
Я ощутил движение у себя за спиной, качнулась ветка. Там что-то происходило. Мне нельзя было оборачиваться. Нужно довериться Конвей и продолжать свое дело.
– Тогда почему же ты испугалась его призрака? С чего бы ему хотеть навредить тебе, если сам Крис никогда бы так не поступил?
– Тем более что его, черт возьми, не существует, – сорвалась Джулия. – Бекка? Ты что, больная? Тебя просто убедили, что там привидение, блин, как в кино. Если начнешь уговаривать себя, что там лиловая черепашка, рано или поздно увидишь лиловую черепашку. Ты чего вообще?