– Люди… где они? – жалобным голосом спросила Имоджен.
– Я не знаю, – сказал Фредди. – Я ничего не слышу. Может быть, они ушли. Господи, надеюсь, что так и было.
Неожиданно наступили поразительная тишина и покой, нарушаемые лишь стуком, который издавали падающие в воронку обломки кирпичной кладки. Из соседних домов стали появляться люди: они подходили к Имоджен и Фредди и с ужасом смотрели на то место, где совсем недавно жила их знакомая семья.
– Я не вижу, чтобы там кто-то шевелился, – сказала Имоджен высокому статному мужчине, который стоял рядом. – Мы подумали, что, возможно, они ушли.
– Нет, они были там. Мы обедали у них всего час назад. Пойду посмотрю, – произнес он и направился к развалинам.
– Может, лучше подождать? – спросил Фредди. – Пока приедут полицейские или пожарная бригада? Вдруг вы поранитесь, или на вас упадет стена, или еще что-нибудь?
– Все может быть, – ответил мужчина, – но я все равно туда пойду.
Когда час спустя Фредди позвонил в дверь дома Имоджен, отец почти сразу открыл ее.
– Слава богу! – воскликнул он, пропуская их в прихожую. – Мы слышали взрывы бомб совсем близко и очень волновались.
– Ох, папа, – сказала Имоджен, снимая пальто, – это было так ужасно!
– Вас не задело? – спросил отец, смахивая с ее пальто пыль и кирпичную крошку.
– Нет, но мы останавливались в том месте, куда попала бомба. К счастью, мы успели сесть в машину, и бомба упала после того, как Фредди тронулся с места. Он спас мне жизнь… – Она посмотрела на Фредди: его форма была вся в пыли, лицо – в копоти после того, как он разбирал завалы в поисках уцелевших. – Он так мужественно себя вел, – продолжала Имоджен.
– Фредди, спасибо тебе, – сказал Джо Митчелл, обнимая дочь.
– Всегда пожалуйста, – тихо ответил Фредди. – Просто мне так жаль…
– Мы вернулись, чтобы помочь, – пояснила Имоджен. – Дом, похожий на наш… он полностью исчез в огромной дыре, которая образовалась в земле. Мы пытались помочь… разбирали обломки дерева, кирпича и тому подобного, искали людей.
Имоджен заплакала.
– Это было благоразумно? – спросил Джо у Фредди.
– А что еще мы могли сделать?! – воскликнула Имоджен, отстраняясь от отца. – Бросить их там? Мы должны были проверить, остался ли кто-нибудь в живых.
– И что в итоге? Остался?
– Нет, не думаю. Приехала пожарная бригада, они занялись разбором завалов, но похоже, что они… вся семья… погибли.
В коридор из гостиной вышла Роуз. Подойдя к ним, она прижала к себе дочь. Хотя Имоджен была почти на целый фут выше матери, она обмякла и расслабилась в ее объятиях.
– Фредди, спасибо, что привез ее домой. Тебе налить что-нибудь? – спросила Роуз.
– Спасибо, но я лучше пойду. Думаю, Джинни сейчас стоит лечь в постель. Вечер выдался очень тяжелым.
Имоджен повернулась к нему, ее волосы и лицо все еще были в пыли.
– Мы еще увидимся? – спросила она.
– Я не уверен, но постараюсь, – сказал он, открывая дверь.
– Я напишу тебе! – крикнула Имоджен, когда Фредди шел по тропинке к своей машине.
– Спасибо, – отозвался он и махнул ей на прощание рукой. – Я буду рад.
Глава тринадцатая
Ферма Ферзехоф, июнь 1942 года
Магда проснулась и услышала знакомый топот коровьих копыт по мощенному булыжником двору. Коровы проходили под окнами ее комнаты и протяжно мычали: они всегда так делали, когда их вымя наполнялось молоком. Магда посмотрела на маленькие часы, стоявшие на прикроватном столике: было без четверти семь. Обычно отец будил ее в половине седьмого, чтобы она помогала ему доить коров. Прежде чем спуститься вниз, он громко стучал в дверь ее комнаты. Но прошлым вечером отец пообещал, что по случаю дня рождения она сможет поспать подольше.
Магда легла и натянула пуховое одело на голову, пытаясь снова провалиться в сон, однако ее разум уже бодрствовал и в голове крутились мысли о предстоящем дне в школе. Наконец она сдалась: выбралась из постели, налила из кувшина воду в таз, стоявший на столике для умывания, и ополоснула лицо. Магда расчесала свои короткие светлые волосы и заколола их с одной стороны, а затем надела форму участницы Союза немецких девушек: широкую темно-синюю юбку, белую рубашку с короткими рукавами и галстук. Одевшись, она спустилась в кухню.
На подставке остывал пирог, который мать пообещала приготовить к ее дню рождения. Магда нагнулась над ним, вдохнула запах запеченных вишен, и ее рот наполнился слюной. Она взяла несколько крошек, упавших на стол, и попробовала их. Было очень вкусно. Магда стала накрывать стол для завтрака под умиротворяющие звуки, доносившиеся с молочной фермы. Она закладывала дрова в печь, когда услышала стук в дверь. Открыв ее, Магда увидела на пороге мальчика-почтальона Андреаса, в руках у которого была стопка писем.
– Тебе сегодня много писем, – сказал он почти с укором.
Андреас учился в одном классе с Магдой и был одним из приятелей Отто – они вечно перешептывались с ним о чем-то по углам. Андреас снискал себе репутацию сплетника и доносчика, поэтому Магда почти не общалась с ним. Она также начала подозревать его в том, что он был одним из юных «информаторов», доносивших на непатриотичное поведение односельчан. Магду возмущало, что именно Андреас разносит почту, поскольку его явно интересовало содержание чужих писем.
– Сегодня у меня день рождения, – ответила Магда, словно извиняясь перед ним, и закрыла дверь.
Из окна кухни она стала наблюдать за тем, как Андреас пошел по двору ее фермы и вскоре оказался в окружении коров, которые беспорядочно выходили после дойки и направлялись в поля. Крупная корова прошла совсем рядом с ним и слегка толкнула его боком. Андреас споткнулся и наступил в большую лепешку коровьего навоза. Магда громко рассмеялась, видя, как он наклонился, ругаясь на корову, снял ботинок, а затем неуклюже запрыгал на одной ноге к обочине дороги, чтобы вытереть его о траву.
Убедившись, что Андреас покинул ферму, Магда стала вскрывать конверты. Там была открытка от сестры ее матери, жившей в Лейпциге, а еще одна – от крестной из деревни. Но один из конвертов привлек ее особое внимание – она сразу узнала аккуратный и красивый почерк.
– Мама, мама! – позвала она Кете, которая, подоив коров, направлялась в огород, держа в руках миску с кормом для кур. – Иди скорее сюда! Пришло письмо от Карла!
Мать поставила миску на землю и побежала в дом.
Конверт с письмом от Карла лежал на самом видном месте.
– Открой его, – с волнением сказала мать. – Быстрее!
Внутри оказалась открытка с фотографией милых домиков в георгианском стиле: из красного кирпича и с маленькими садами, в которых царило буйство весенних красок от цветущих тюльпанов, нарциссов и яблонь. На обратной стороне была напечатана надпись: «Хэмпстед весной» – и от руки написано поздравление: «С днем рождения, маленькая обезьянка!».
Магда перевернула открытку и еще раз заглянула в конверт.
– И это все? Это все, что он мог сказать мне спустя столько времени? Просто поздравить с днем рождения? – С понурым видом она бросила открытку на стол.
В кухню вошел отец. Он стал мыть руки в раковине, повернувшись спиной к жене и дочери.
– Доброе утро, Магда! И с днем рождения! – весело сказал Петер. – Ты выспалась?
Он повернулся, вытирая руки полотенцем, и посмотрел сначала на жену, потом на дочь.
– Магда… Кете… в чем дело? Что-то случилось?
Магда протянула ему открытку.
Отец прочитал поздравление, пару раз перевернул открытку, изучая подпись и фотографию.
– И это все?
– Именно.
– Карл никогда ничего не делает просто так, – проговорила Кете. – Он пытается нам что-то сказать. Прочитай еще раз: что там на фотографии?
Петер прочитал подпись:
– «Хэмпстед весной».
– Это ведь не тюрьма, правда? – спросила Магда. – Выглядит очень красиво.
– Так, может, он и не в тюрьме? – с надеждой предположила Кете. – Может, твой брат живет там… в этом месте? – Мать стала внимательно изучать фотографию.
– Вероятно, Карл ничего больше не может нам сообщить, – сказала Магда. – Он пытается защитить нас.
– Почтовая марка не британская, – заметил Петер, изучая конверт. – Это немецкая марка, ее напечатали в Берлине. Как ему удалось ее достать?
Отец стал просматривать остальные конверты, лежавшие на столе. Там был еще один толстый коричневый конверт – также с берлинской маркой, – подписанный просто: «Майерам».
– Почерк на конверте тоже принадлежит Карлу, – сказал Петер.
Он взял со стола нож и разрезал толстую бумагу, запечатанную клейкой лентой. Внутри оказался просто бумажный конверт, заклеенный такой же лентой. Отец аккуратно вскрыл его, и на стол высыпались газетные вырезки.
– Это из британских газет, – пояснил Петер. – Из «Дейли телеграф». Вероятно, Карл заклеил конверт лентой, чтобы никто не смог увидеть, что находится внутри. – Он передал вырезки Магде. – Можешь прочитать, что здесь?
В школе Магда неплохо выучила английский, поэтому начала переводить:
Немцы убили 700 тысяч евреев в Польше… Путешествие в газовые камеры…
В растерянности она посмотрела на отца.
– Что это значит? Я не понимаю… что еще за «путешествие в газовые камеры»?
– Нет! Я не верю этому! – воскликнула мать. – Это не может быть правдой. Наверняка это все британская пропаганда, правда ведь, Петер?
– Не знаю, – бесстрастным голосом ответил он. – Может быть, и правда. Если честно, то в наше время может случиться все что угодно.
К вырезке статьи с первой полосы газеты была прикреплена еще одна, совсем маленькая. Магда начала переводить ее:
Граждане вражеского государства поступают на службу…
– Не совсем понимаю, что это значит, но, думаю, здесь говорится о немцах, живущих в Британии. Они и есть «граждане вражеского государства» – люди вроде Карла, которые поступают на службу в британскую армию.