На следующий день, когда Имоджен выходила из метро рядом с ее работой, одна бомба упала на Уайтхолл, другая – на Плац-парад конной гвардии, а еще одна – на Сент-Джеймсский парк. Добравшись наконец до работы, она обнаружила, что само здание чудесным образом уцелело, но поговаривали, что в окнах резиденции премьер-министра на Даунинг-стрит вылетели все стекла.
Тем же вечером за ужином в их квартире Имоджен рассказала Джой, как едва не попала под бомбежку.
– Вчера я полдня провела в бомбоубежище военного министерства, – сказала она Джой. – Я должна была доставить кое-какие бумаги генералу Эйзенхауэру. Совершенно секретные… персонально для него. Похоже, американцы готовят нечто масштабное!
– Как интересно! – воскликнула Джой.
Дочь хозяйки дома – хрупкая костлявая девушка по имени Филлис – вошла в столовую, дребезжа подносом, и поставила перед Имоджен и Джой тарелки с супом из бычьего хвоста, вид у которого был совсем неаппетитным. Девушки подождали, пока она уйдет, после чего продолжили разговор.
– Тебе не кажется, что мы не должны говорить о подобных вещах? – спросила Джой.
– Да… наверное, ты права, – согласилась Имоджен, обводя взглядом обедающих в столовой людей. – Но пока мы соблюдаем осторожность, все будет хорошо. По крайней мере, я выяснила, что означает слово «БИГОТ»: Британская интервенция в Германию и на оккупированные территории.
Джой кивнула и с шумом проглотила ложку супа.
– Самое досадное, – продолжала Имоджен, – что больше я не знаю никаких деталей.
– А я думала, – сказала Джой, – что пока у руля старина Сполдинг, ты будешь в курсе всех событий.
– Проблема в том, что у меня есть все фрагменты головоломки, но я понятия не имею, как их сложить в единое целое.
– У нас в отделе машинисток, – сказала Джой, – много говорят о переброске войск. Кажется, упоминался Портсмут.
Дочь хозяйки вернулась и забрала пустые тарелки. Имоджен и Джой многозначительно переглянулись.
– Нам лучше держать язык за зубами, – прошептала Имоджен, когда Филлис ушла. – Мы же не хотим, чтобы нас повесили за разглашение государственных тайн.
Вернувшись к себе в комнату, они легли на кровати, расположенные по обе стороны от эркера.
– Послушай, – начала Джой, – а почему мы никуда не ходим? Я не вынесу, если мне еще один вечер придется лежать и смотреть в потолок.
– Ты хочешь пойти прямо сейчас? – спросила Имоджен. – Может, лучше почитать книгу? На улице такой мороз!
– Я дочитала свою книгу, – возразила Джой. – Кроме того, в комнате тоже холодно, зато в пабе должно быть тепло.
– Верно, – согласилась Имоджен, опуская ноги с кровати.
– И к тому же… я еще не встретила мужчину своей мечты, – заявила Джой. – На работе почти все офицеры того же возраста, что и мой отец. Но кто знает, какие красавчики могут поджидать нас в одном из пабов? Так что идем, Джинни. Рядом с парком Хэмпстед-хит есть большой паб «Испанский двор». Говорят, это самый старый паб в Лондоне, и снаружи он выглядит довольно красиво.
– Но это же так далеко отсюда, – запротестовала Имоджен. – Может, сходим в паб, который тут на углу?
– Ну уж нет! – сказала Джой. – Этот озабоченный Найджел вечно там пасется.
– А может, он и есть мужчина твоей мечты? – с улыбкой спросила Имоджен.
– Да как ты смеешь?! – обиделась Джой. – Он такой противный! А ты видела его руки? Маленькие и липкие. – Она дернула плечами. – Нет… я решила. Идем в «Испанский двор»!
Имоджен и Джой вошли в паб, и им пришлось приложить немало усилий, чтобы протиснуться сквозь толпу к бару.
– Два джина, пожалуйста! – крикнула Джой через головы людей, сидевших у стойки. Но бармен был занят обслуживанием других посетителей. – Прошу прощения! – с негодованием снова крикнула она.
– Джой, не надо так кричать, – сказала Имоджен.
– Почему? Он меня игнорирует, – возмутилась Джой. Затем она поднырнула под локоть какого-то мужчины, добралась до бармена и громко крикнула ему: – Прошу прощения! Я хочу заказать напиток!
– Вам помочь? – с сильным иностранным акцентом спросил стоявший рядом высокий темноволосый мужчина.
– О, это так любезно с вашей стороны, – сказала Джой, а затем крикнула в спину бармена: – У нас просто не получается привлечь к себе его внимание!
– Два напитка для леди, – попросил молодой человек.
– Ладно, Фриц, я сейчас, – отозвался бармен.
Джой и Имоджен переглянулись, прошептав: «Фриц».
– Фриц? – спросила Джой, когда парень передал им напитки.
– Это ненастоящее мое имя, – с улыбкой ответил молодой человек. – Он так шутит.
– Но вы ведь не англичанин, правда? – снова спросила Джой, отпивая свой джин с тоником.
– Нет, не англичанин.
– А не расскажете нам, откуда вы?
Имоджен слегка стукнула Джой носом туфельки по ноге.
– Что? – возмутилась Джой. – Разве в моем вопросе было что-то плохое? – обратилась она к молодому человеку.
– Ничего плохого, – ответил он. – Пойдемте, я познакомлю вас с друзьями.
Он подвел их к группе молодых людей, сидевших в углу паба. При появлении женщин они все вежливо встали и слегка поклонились.
– Добрый вечер, – сказал один из них.
– Добрый вечер, – ответила Имоджен.
– Прошу вас, – сказал молодой человек, – садитесь с нами.
Джой и Имоджен сели и осмотрели собравшихся за столом.
– Что ж… – начала Имоджен, – и все-таки интересно, откуда вы все?
Молодые люди переглянулись, и темноволосый парень снова заговорил.
– Мы все из Германии… но, прежде чем вы нас арестуете, я хочу, чтобы вы знали: мы на вашей стороне, – улыбнулся он.
– Бог мой, – проговорила Джой. – Я и представить себе не могла.
– Ой, Джой, – вмешалась Имоджен, – это же как с теми пленными в Озерном крае. Помнишь Серджио? Он был итальянским военнопленным, – объяснила она новым знакомым, – и работал садовником у нас в школе.
– И еще на местной ферме, – добавила Джой. – Один раз он спас Джинни: нес ее на руках с горы, когда она сломала лодыжку. Это было так романтично!
Имоджен покраснела.
– Я только подвернула ногу, и это была не гора, а пологий холм.
Мужчины рассмеялись.
– А как вас зовут? – поинтересовалась Джой у темноволосого мужчины.
– Карл. А это Вильгельм, Дитер, Вернер и Эрнст.
Молодые люди вежливо кивнули.
– Ужасно рада познакомиться с вами. Я Джой, а это моя подруга Имоджен.
– Что вы делаете здесь, в Хэмпстеде? – спросила Имоджен.
– Мы приехали сюда еще до войны, – объяснил Карл. – Двое из нас – студенты. Дитер и Вернер перебрались в Лондон еще в тридцать шестом – они, видите ли, евреи.
– И вы все познакомились в Лондоне? – полюбопытствовала Джой.
– Да, нам, иммигрантам, приходится держаться вместе.
– Вас не интернировали? – спросила Имоджен.
– Нас с Вильгельмом – поначалу да. Но со временем все поняли, что мы не представляем угрозы, и нас отпустили.
– Это хорошо, – сказала Имоджен. – Мы с Джой приехали в Лондон всего несколько недель назад. Вообще-то мы из Ньюкасла.
– Вы из «Рен»? – спросил Карл, обратив внимание на их форму.
– Да, – ответила Имоджен. – Но больше мы вам сказать ничего не можем.
Иммигранты пили водку и рассказывали истории из своей прошлой жизни. Им пришлось проститься с работой, семьями, любимыми.
– Вы не переживаете о том, что сейчас происходит у вас дома? – обратилась Имоджен к Карлу.
– Конечно, постоянно. Я волнуюсь за родителей, за мою младшую сестру Магду. Она была еще ребенком, когда я уехал, а сейчас ей уже скоро должно исполниться восемнадцать. Но они живут в деревне, и я надеюсь, с ними ничего не случится. Самый страшный удар принимают на себя города… из-за бомбежек и всего остального.
– Это так ужасно, – сказала Имоджен. – Они бомбят нас, мы бомбим их. И кажется, что прежде всего страдают невинные люди. Давайте выпьем за всех нас и за окончание войны.
– За окончание войны! – хором подхватили все.
Глава двадцать первая
Аугсбург, февраль 1944 года
На кухонном столе в фермерском доме лежали головки сыра, куски окорока и буханки хлеба, подготовленные для продажи на рынке в Аугсбурге. Магда и ее мать заворачивали товар, а отец аккуратно складывал его в большие корзины. Надев зимнее пальто, он взял наполненную до краев корзину и вышел из дома, чтобы положить ее в повозку. Мощенный булыжником двор покрылся льдом, и кобыла Хельга немного скользила на обледеневших камнях.
– Не знаю, зачем вам ехать в Аугсбург, – вздохнула Кете, когда Петер вернулся за очередной корзиной. – Мы же знаем, что большие города стали мишенями для бомбежек, и я переживаю за вас. Почему бы не продать все это в деревне?
– Потому что в деревне мы толком не заработаем денег, – прагматично заметил Петер. – А теперь перестань волноваться и подай мне тот сыр.
Когда телега была нагружена, Магда в шубе и меховой шапке матери накрыла товар куском парусины и уселась рядом с отцом. Даже в варежках у нее быстро замерзли руки.
– До свиданья, мамочка! – крикнула она Кете. – До скорой встречи!
Хельга радостно легкой рысью побежала по дороге, а Магда посмотрела на свинцово-серое небо.
– Похоже, скоро пойдет снег, – сказала она, натягивая шарф до носа. Дышать сразу стало тепло и приятно.
– В такой мороз вряд ли будет снегопад, – ответил отец. – Но боюсь, как бы рынок не оказался пустым.
Однако, въехав на старую рыночную площадь в половине восьмого утра, Петер убедился, что его опасения были беспочвенными: другие торговцы уже раскладывали свой товар. Магда и Петер оставили телегу неподалеку от того места, где собирались торговать. Хельгу привязали к ближайшему фонарному столбу, надев ей на морду мешочек с овсом. Рыночная площадь покрылась льдом, было очень скользко, и они с большим трудом выгрузили товар. Наконец в начале девятого они полностью подготовились к торговле.
Магда окончила школу в прошлом году. Она по-прежнему хотела поступить в университет, но для этого сначала нужно было потрудиться некоторое время в интересах фронта. Ей предложили работу в яслях при фабрике в Аугсбурге, но Петер убедил представителей власти, что дочь принесет намного больше пользы, если останется на семейной ферме, поскольку он лишился всех своих временных работников мужского пола. Магда, без сомнения, считала большой удачей то, что ей удалось остаться дома и работать с родителями.