Магда почувствовала, что слова брата не убедили офицера.
– О боже, – проговорила она, неожиданно наклонившись вперед и схватившись за свой живот. – Ой… кажется, начинается!
Она с театральной наигранностью опустилась на колени, всхлипывая и постанывая. Карл присел на корточки рядом с ней.
– Скорее, – сказал он, глядя на солдат. – Я должен отвести ее в больницу, вы не поможете нам?
– Доберетесь до больницы сами. Мы вам не скорая помощь, – бесстрастно заявил офицер, возвращая им документы.
Карл помог Магде подняться и поддерживал ее, пока она медленно выходила из здания вокзала, тяжело дыша и театрально постанывая. Когда они отошли на достаточное расстояние, Магда широко улыбнулась брату:
– Ну что, тебе пригодилась моя помощь?
– Да, маленькая обезьянка. Ты мне очень помогла. А теперь идем – мы должны сделать нашу работу.
Вернувшись вечером на ферму, Карл передал радиограмму о расположении железнодорожного депо. Судя по их наблюдениям в тот день, депо использовали для перевозки большого количества немецких солдат по стране. Затем они с Магдой спустились вниз, в кухню, и рассказали свою историю родителям.
– Мамочка, это было чудесно, – смеялся Карл. – Я и сам поверил, что она сейчас родит. Ей стоит стать актрисой.
Кете слушала молча и накладывала им в тарелки куски курицы.
– Вы оба дураки, раз так рискуете! Я больше не хочу слушать об этом.
На следующий день Карл получил сообщение.
– Все получилось, маленькая обезьянка! – сказал он Магде, когда та принесла ему чашку горячего шоколада. – Сегодня ночью депо превратили в груду развалин.
В канун Рождества Кете попросила дочь сопровождать ее в церковь.
– Это будет всенощная месса. Петер не пойдет со мной, говорит, что слишком устал. Карл по понятным причинам тоже не сможет. Магда, пожалуйста, пойдем со мной?
– Даже не знаю, – ответила Магда. – Тебе же известно, что я теперь почти не хожу в церковь. Иногда мне кажется, что Гитлер и его приспешники уничтожили мою христианскую веру.
– Но отец Кремер – хороший человек, – продолжала уговаривать ее Кете. – Ты же знаешь, как крепка его вера. Он никогда не отречется от нее.
Пастор был последователем одного из ответвлений лютеранства, называвшегося «Исповедующей церковью». Ее прихожане отрицали идею поклонения фюреру и оставались верны Богу и Священному Писанию. Некоторые из их лидеров завоевали себе дурную славу у правительства: они помогали евреям выбираться из Германии и заявляли о своем желании свергнуть существующий режим. Но большинство пасторов, включая отца Кремера, предпочитали ни во что не вмешиваться. Они оказывали поддержку там, где могли ее оказать, но не рисковали своей жизнью или жизнями своей паствы и не позволяли себе излишне смелых высказываний.
– Мы должны поддержать его, – сказала Кете. – Пожалуйста, пойдем со мной… И пусть твой еще не рожденный ребенок получит благословение.
– Ну хорошо, – с неохотой согласилась Магда.
Она поднялась к себе в комнату, оделась, машинально взяла с полки Библию и положила ее в карман пальто.
Белые стены церкви освещали мерцающие свечи. Пока они с матерью шли вдоль скамей в поисках свободного места, Магда подумала, что церковь была спасительной гаванью от опасного и ненадежного мира. Периодически до нее долетали обрывки приглушенных разговоров:
– Вот идет Магда Майер… вы же знаете, она беременна.
– И кто отец ребенка?
– Это никому не известно.
– Говорят, что это парень из гитлерюгенда, Отто Шнайдер.
Во втором ряду около центрального прохода было два свободных места. Магда села и огляделась. Она вздрогнула, когда увидела, что с противоположной от прохода стороны сидит мать Отто, Эмилия Шнайдер. Она вежливо кивнула Магде, но ее лицо было суровым. Она даже не попыталась улыбнуться.
Служба началась с традиционного рождественского гимна, затем последовали проповедь и причащение, и наконец пастор приступил к заключительному чтению Евангелия.
– Евангелие от Матфея, глава первая, стихи с восемнадцатого по двадцать пятый, – протянул он нараспев.
Кете обратилась к дочери, чтобы та нашла нужный текст.
– Посмотри в своей Библии, Магда, найди его, – прошептала она.
Магда послушно достала из кармана Библию и отыскала нужные строки: «И родит Она Сына, и наречешь имя Ему: Иисус, ибо Он спасет народ Свой от грехов их…» Магда почувствовала, как ее ребенок завозился в животе. Она подумала, что совсем скоро сама родит, положила пальцы на живот и ощутила, как маленькая ножка или, может быть, ручка толкает ее. Затем произошел еще один толчок, а за ним последовала острая, похожая на схватку боль, которую она никогда не испытывала прежде. Магда поморщилась и схватилась за живот, уронив Библию на пол. Книга отлетела в сторону и оказалась посреди прохода в тот самый момент, когда священник закончил читать: «…и он нарек имя Ему: Иисус». Магда тяжело дышала, приходя в себя после приступа боли. Она стала оглядываться по сторонам в поисках Библии и увидела, что та лежит на полу рядом с фрау Шнайдер. Та наклонилась и подняла ее за обложку. Несколько секунд Библия висела в воздухе, и, к ужасу Магды, письмо, все это время лежавшее в потайном кармашке, выскользнуло и словно в замедленной съемке упало на бело-серый мраморный пол. Магду охватила такая паника, что она почти не слышала, как священник читал молитву Господу, а прихожане эхом вторили ему, закрыв глаза и с благоговением повторяя молитву. Она наклонилась в сторону прохода, пытаясь достать письмо, но мать схватила ее за руку.
– Магда, что ты делаешь? – прошептала она. – Сиди на своем месте.
– Не могу, мамочка, – пролепетала в ответ Магда.
«Аминь», – завершил службу пастор. Фрау Шнайдер сидела с Библией Магды на коленях. Открыв глаза, она заметила письмо на полу у своих ног, подняла его и развернула – то ли нарочно, то ли случайно. Быстро пробежавшись по нему глазами, она затем вложила его в Библию и протянула ее через ряд Магде с вежливым кивком.
Когда они выходили из церкви, начался снегопад. Жители деревни спешили проститься друг с другом, жали пастору руку, желали друг другу счастливого Рождества и расходились по домам. Магда дернула мать за рукав:
– Мама, мы должны идти… скорее.
Кете посмотрела на нее с раздражением.
– Минуточку… мне нужно поговорить с парой человек.
Мать Отто вышла из церкви и заметила, что Магда стоит в сторонке одна.
– Добрый вечер, Магда, – сказала она. – Ты не видела Отто?
– Отто? Нет… – с волнением ответила Магда.
– Сегодня утром он вернулся домой. Ему дали увольнение на несколько дней – он так много работал. Знаешь, его опять повысили в звании.
– Правда? – спросила Магда, стараясь, чтобы ее голос звучал спокойно. – Помню, он был очень доволен прошлым повышением. Он рассказал мне об этом, когда мы виделись с ним в прошлый раз весной.
Фрау Шнайдер бросила многозначительный взгляд на раздувшийся живот Магды.
– А когда должен родиться ребенок?
– Скоро, – ответила Магда, краснея.
Ей было стыдно, страшно и хотелось спрятаться куда-нибудь от неодобрительного взгляда Эмилии. К счастью, в этот момент к ним подошла Кете.
– Здравствуй, Эмилия, – проговорила она. – Счастливого Рождества тебе.
– И тебе, Кете… и всей вашей… растущей семье, – ядовитым голосом сказала фрау Шнайдер.
– Мамочка, – прошептала Магда, снова дергая мать за рукав, – нам правда нужно идти.
Кете наконец сдалась, и они направились через заснеженное поле к ферме. Как только они отошли достаточно далеко, чтобы никто не мог их услышать, Магда дала волю своим тревогам.
– Ой, мамочка! – воскликнула она. – Мать Отто видела письмо Карла… то самое, которое он прислал из Англии и которое я прятала в Библии. Я знаю, она его прочитала, не все, но этого было достаточно, чтобы понять: Карл – предатель.
– Но как она могла его увидеть? – ничего не понимая, спросила Кете.
– Оно выпало из моей Библии! – крикнула Магда. – Я и забыла, что оно там. Как я могла быть такой глупой? Я уронила Библию, и письмо выпало!
– О боже, – проговорила Кете, ускоряя шаг. – Дай подумать… дай подумать. В письме Карл писал, что он в Англии, так? Там ведь нет никаких намеков, что он здесь?
– Нет. Но это же мать Отто. Она ему все обязательно расскажет, а ты знаешь, какой он подозрительный. Ой, мама, что я наделала? Почему сохранила письмо? Почему не уничтожила его? Зачем взяла с собой Библию? Зачем ты попросила меня пойти в церковь?
Обе женщины как безумные ворвались в дом и обнаружили, что Карл и Петер спокойно распивают бутылку шнапса за кухонным столом.
– Карл, папа, – выпалила Магда, – случилось нечто ужасное!
– Что, маленькая обезьянка? Сядь… успокойся.
– Ой, Карл, – всхлипывала Магда, – мне так жаль!
– Почему? – спросил он. – В чем дело?
Магда медлила с ответом. Мать налила им обеим по стакану шнапса и осушила свой одним глотком.
– Помнишь то письмо, которое ты прислал в самом начале войны? Ты говорил там, что остаешься в Англии, что не можешь сражаться за Германию?
– Да, смутно, – ответил Карл, – это было давно.
– Я сохранила его… – призналась Магда.
Карл весь напрягся и поставил свой стакан на стол.
– Я же просил тебя уничтожить его.
– Знаю. Но я… не смогла… Пожалуйста, прости меня! – Она снова начала плакать.
– Милая… моя маленькая обезьянка, – сказал он, опускаясь перед ней на корточки и сжав ее руки. – Расскажи мне… что случилось?
– Я спрятала письмо в Библию. Там оно и лежало с тех пор много лет. Но сегодня я взяла Библию с собой в церковь и совсем забыла, что оно там, понимаешь? Ребенок… он стал толкаться… я уронила Библию, и письмо выпало. Его подняла Эмилия – мать Отто. Она кое-что прочитала там… но в любом случае этого будет достаточно.
– Я должен уйти немедленно! – заявил Карл, резко вставая. – Я всех вас подвергаю опасности.