Он уже подсчитал: сема[18] четыре надо оставить себе и столько же продать, чтобы погасить прошлогодние долги. То, что останется, пойдет на покупки. Сколько лет он собирается купить жене отрез искусственного шелка, такого дешевого, но до сих пор никак не мог, все не хватало денег. Да, еще нужно какую-то часть выделить на пожертвования богу. Если добавить урожай с суходольного участка, то осенью он наверняка соберет несколько семов сои и несколько маров[19] гороха да с приусадебного рисового поля — еще несколько семов. Этого будет вполне достаточно, чтобы прожить до будущего урожая. О Сок Тян невольно удовлетворенно покрякивал.
И вот вдруг такая напасть! Все эти радужные надежды превратились в мыльные пузыри. О Сок Тян опустился на землю и зарыдал, призывая всевышнего в свидетели этой вопиющей несправедливости.
Когда еще больше рассвело, его глазам открылась безбрежная водная ширь, безжалостно, одним махом погубившая его мученический труд. Сильно вздувшаяся Кхэннэ со злорадным ревом катила свои багряно-желтые воды. Маленькая деревенька, в которой жил О Сок Тян, казалась чудом уцелевшим островком среди этой бушующей стихии.
Сюзанна уже успела приготовить завтрак, но ушедший на поле муж все не возвращался. Встревоженная — не ровен час, может, упал и разбился, — она обратилась к сыну:
— Иоганн, сходи-ка в поле. Что-то отца долго нет.
— Чего зря беспокоиться? Придет.
— Но все же. Посмотри, какая вода! Всю ночь лил дождь.
В это время на крыльце послышались чьи-то шаги.
Увидев вошедшего в комнату мужа, Сюзанна радостно бросилась к нему:
— Почему так поздно? Как наш участок?
О Сок Тян только тяжело вздохнул в ответ.
— Чего молчишь? Отвечай скорей!
Но муж молча, не спеша разулся и прошел во внутреннюю комнату. Там, бросившись на кан, он вдруг стал бить себя в грудь кулаками и громко выкрикивать:
— Ай-гу, мы погибли! Ай-гу, милостивый бог, за что нам такое наказание!
Жена и дети сильно перепугались и бросились в комнату:
— Что случилось?
— Папа, что с тобой?
А О Сок Тян продолжал причитать:
— Ай-гу, от рисового поля и следа не осталось, все затоплено! Знал бы это, лучше сберег бы удобрения. Как же теперь быть? Чем расплатиться с долгами, как будем жить?.. Ай-гу, милостивый бог мой!..
Сюзанна будто окаменела: беда нагрянула так неожиданно. Такой хороший рис — и затоплен!.. Вот какая благодарность за усердные молитвы!
— Все-все затоплено? — с затаенной надеждой услышать отрицательный ответ тихо спросила она.
— Конечно, все до последнего кустика! — Вдруг, вытерев кулаком слезы, О Сок Тян гневно взглянул на жену и закричал: — Что я тебе ночью говорил?! Нужно было усердно молиться, до конца! Дура!
— Больше молиться просто невозможно! Мы уж и так старались...
— Что ты, безумная, болтаешь? Все на свете покорно его воле! Только молитвами мы...
— Значит, по-твоему, я виновата, что рис затопило? Ты, старик, видно, совсем рехнулся.
— А кто тогда виноват? Отвечай!.. — О Сок Тян пришел в ярость, и, как будто желая выместить на жене все свои горести, он, сжав кулаки, двинулся к ней.
В первое мгновение Сюзанна попятилась: вид мужа был страшен — чего доброго, еще ударит. Но в следующую минуту она сама рассердилась и двинулась ему на встречу:
— Как ты смеешь называть меня дурой? Ты что, вздумал вымещать свою злобу на невинном человеке?
Чувствуя, что с гибелью рисового поля в доме исчезла последняя надежда выкарабкаться из липкой трясины нищеты, Сюзанна больше не в состоянии была почтительно преклоняться перед мужем.
— Ах, так! — О Сок Тян размахнулся, пытаясь ударить жену.
Но она легко оттолкнула его руку и задела при этом маленького Иосифа по пухленькой щеке. Мальчик заревел. К нему бросилась Мария, взяла на руки и стала успокаивать.
— Ты что... с ума сошла?
— Это не я — ты!
Малыш плакал, спрятав голову на груди сестры.
Иоганн молча смотрел на происходящее.
— Ты думаешь, я не найду на тебя управы? Чтобы тебя громом поразило! — О Сок Тян разошелся вовсю.
— Молчи уж, что пустое молоть! Какое ты имеешь право, на самом-то деле, говорить мне это, когда до сего дня не смог купить своей жене ни одного порядочного платья?! Скажи, когда я хоть один раз вдоволь, по своему вкусу, наелась в твоем доме? И не стыдно тебе?
— Разве я виноват, что мы бедны? Сама видишь, как я надрываюсь. Я содрал все ногти на руках и ногах, чтобы жить как другие! — О Сок Тян с силой ударил кулаком по кану.
— Тогда кто же виноват?! Я тоже изо всех сил старалась тебе помочь. Да к тому же возилась с детьми. Разве я праздно сидела дома и отдыхала?! — Сюзанна не выдержала и начала всхлипывать.
О Сок Тяну с детства пришлось хлебнуть горя. Рано лишившись родителей, он жил в батраках до тридцати лет. Человек исключительной честности, он ни разу в жизни никого не обманул, хотя другие часто обманывали его. Нелегко было ему жить у чужих. Но благодаря своей доброте и честности он пользовался среди крестьян доверием и уважением. За свою долгую батрацкую жизнь он накопил небольшую сумму — около ста вонов[20]. Это дало ему возможность жениться на Сюзанне. Правда, он собрал бы еще больше, но однажды, поддавшись уговорам товарища, сел за карты, и ловкие игроки обчистили его. С тех пор О Сок Тян возненавидел все азартные игры.
После женитьбы он стал очень набожным. Как раз в то время в местечке появилась протестантская церковь, и он стал одним из самых усердных прихожан. «Лучше довериться богу, чем людям», — считал О Сок Тян.
На свадьбу О Сок Тяну пришлось истратить более половины своих сбережений.
А оставшиеся деньги незаметно таяли, как снег под палящим солнцем. Всевозможные налоги и высокая арендная плата неотвратимо втягивали его в трясину нищеты, откуда никак нельзя было выкарабкаться. К тому же почти каждый год рождались дети. Многие из них преждевременно умирали, точно желая облегчить и без того тяжкую участь родителей.
О Сок Тян со стоическим терпением встречал тяготы жизни, принимал их как должное, как плату за счастливую жизнь «на том свете». Его усердие и смирение были замечены в церкви, поэтому он втайне надеялся, что его грешная душа после смерти, хотя и последней, но все же попадет в рай. Он был глубоко убежден, что всевышний неусыпно заботится о бедных и обездоленных...
Когда О Сок Тян вышел на улицу, перед дамбой собралась большая толпа. Люди с немым отчаянием в глазах смотрели на яростно ревущие волны. Река еще заметнее поднялась. Крестьяне стояли понурив голову, будто на похоронах.
Пусть земля не своя, помещичья, но они возлагали такие надежды на эти крохотные участки. Пусть высока арендная плата, пусть они еще не вполне рассчитались с долгами, но урожай с этих клочков земли позволил бы им, хотя и с большими трудностями, продолжать существование. Теперь они лишились и этой возможности. Такой рослый рис похоронен под водой — для них это было равносильно смерти. Это неожиданно свалившееся бедствие причиняло их сердцам настоящую физическую боль.
В безмолвной тишине раздавался одинокий плач вдовы Ким:
— Ай-гу, ста-рик ты мой!.. На кого же ты оставил меня одну с мале-еньким сыном... Ка-акой ты‑и бессердечный. Все затоплено во-одой. Как те-еперь бу-удем жить? — вдова громко причитала, проклиная покойного мужа, который раньше ее ушел в другой мир и оставил бедную женщину с ребенком на волю злой судьбы.
— Да что за напасть такая!
— Когда же прекратится этот проклятый дождь? Всех, наверное, хочет погубить!
— Лучше сразу умереть, тьфу!
— Небо, видно, дало трещину. Эй, слышишь, О Сок Тян, почему же твой бог посылает беду на землю, где живут такие его преданные сыновья, как ты?
— Как же это так? Мы-то думали, что чье-чье, а твое-то поле не будет затоплено! — Неверующие крестьяне даже в эту трудную минуту не могли удержаться, чтобы не посмеяться над набожностью О Сок Тяна.
«Несчастные, ослепшие перед властью земных благ, как вы можете так отзываться о всевышнем!» — возмущался О Сок Тян. Затем обратился к односельчанам:
— Люди, как вы смеете своим скудным человеческим умом осуждать бога! Нам ли судить, какова его воля? Слишком много грехов на земле, и вот бог послал такое испытание грешникам...
— Какое такое испытание? Разве кто кончает школу... Ха-ха-ха!
— Что, дурень, болтаешь? Разве ты не слышал, что недавно бог совсем обанкротился и решил зарабатывать себе на жизнь учительством?! Он получает теперь зарплату.
— Ха-ха-ха, разве?
С трудом сдерживая себя, О Сок Тян вновь обратился к крестьянам:
— Чего зубоскалите? Вы забыли про Ноев ковчег? Тогда невежественные антихристы тоже так рассуждали, и рассерженный бог затопил всю землю. Только своему верному Ною и его домочадцам он позволил спастись. Недаром говорится, что когда Христос соберется спуститься на землю для великого суда, то перед этим будет землетрясение или неурожай, сыновья изобьют своих родителей, жена начнет перечить мужу, появятся воры и пьяницы и народ поведет праздный образ жизни. Сейчас наступило именно такое время. Никто не знает, когда он придет, сегодня или завтра. Но он придет! Его достойно встретят только те, кто верен ему, аминь!
Слушая эти слева, сказанные с убежденностью фанатика, соседи замолчали и лишь насмешливо поглядывали на него. Но О Сок Тян принял это за раскаяние, за страх перед могуществом бога.
Вечером, вернувшись из школы, Иоганн застал мать в крайне удрученном состоянии. Дождь все еще не кончился. Заглянув в соседнюю комнату, мальчик спросил:
— Где папа?
— Кто его знает, ушел куда-то...
— Братик, иди узнай, где он... Он до сих пор еще ничего не ел, целый день голодный ходит.