По этим же причинам не осуществились уже начатые проекты создания сериалов художественных фильмов по архивным материалам КГБ с Италией, США, ФРГ.
Это вызывает чувство досады, но я всегда с большим удовольствием вспоминаю начальный период деятельности ЦОС. С личных позиций он мне принес чувство удовлетворенности, повышение духовности, уровня образования и понимания людей различных национальностей и профессий.
Я благодарен судьбе, что мне довелось встретиться со многими всемирно известными людьми. Наши беседы всегда носили деловой характер и были пронизаны взаимным уважением и искренностью.
Это навсегда останется в памяти.
В качестве примера я хочу привести письмо финской журналистки, которой я давал первое интервью как иностранному корреспонденту:
«Уважаемый Александр Николаевич! — Еще раз хочется поблагодарить Вас за приятное отношение к нашей работе во время интервью с Вами. Передача об интеллигенции сегодня пошла в эфир в Финляндии по второму каналу (TV2) 3 июня. Прилагаем кассету с этой передачей. На той же кассете мы копировали для Вас вдобавок отрывок передачи «Актуальной двойки» (актуальности TV2), где также показывали часть интервью с Вами. Это было показано финскому зрителю 29.05. Для отпуска или отдыха — добро пожаловать в Финляндию, а именно в город Тампере, где находится наш телевизионный центр. Приходите в гости — если хотите «инкогнито», для более близкого знакомства с «бесстрастными» финками. Будем топить для Вас баню очень теплую. С наилучшими пожеланиями».
Завершить свои заметки хочу строками интервью девятилетней давности, данным мною корреспонденту журнала «Народный депутат» Владиславу Монахову.
Оно довольно точно передает атмосферу тех лет и, как мне кажется, не потеряло своей актуальности во многих своих положениях и сегодня:
«Судьбе было угодно, чтобы старомосковское название Лубянка стало именем нарицательным. С той давней послереволюционной поры, как здесь поселилось могущественнейшее ведомство, это слово произносилось пугливым полушепотом. Если человека «увезли на Лубянку», считай, нет его, сгинул! Отсюда вздымался «карающий меч революции» и опускался на головы «врагов».
Сын за отца, понятно, не отвечает. Но разве не унаследовал и КГБ знакомые до боли «фамильные черты»? Разве совсем недавно не жили мы в обстановке шпиономании, сверхсекретности, преследования инакомыслящих? Разве не внушали нам по-старинке, что враг не дремлет и его надо разоблачить, обезвредить? Было, было… Но, как сказал еще Вергилий, «новый век настает, другое рождается время».
Наконец-то наступило оно и для нашего многострадального общества, для государства, которое сегодня пытается стать подлинно демократическим, истинно правовым. Не будем наивными — процессы обновления необратимы лишь в том случае, если они коснутся армии и КГБ. Вот почему столь горячо ведутся в печати и с разных трибун споры о военной реформе, о перестройке деятельности органов госбезопасности.
Как идет перестройка в Комитете госбезопасности и идет ли? А может, и вправду в эпоху гласности, открытости эта служба нам не нужна?
Эти свои вопросы и сомнения я нес туда, где в круговерти автомобилей задумчиво стоит в длиннополой шинели «самый первый чекист». За спиной «железного Феликса» высится огромное, давящее на площадь здание, облицованное по низу черно-серым гранитом, с геральдическими мечами и щитами на стенах.
Вот и он, загадочный подъезд номер 1-а. Толкаю тяжелую дубовую дверь, и она беззвучно отворяется. В вестибюле меня встречает офицер КГБ. Сверив фотографию на редакционном удостоверении с моей личностью, сказал по-военному четко: «Генерал ждет вас».
Поднимаясь по мраморным лестничным маршам на третий этаж, где расположился Центр общественных связей КГБ СССР, я вдруг увидел из окна узкий дворик-яму, за ним какие-то этажи. Вопросительно взглянул на сопровождавшего меня офицера, тот кивнул головой: «Да, это и есть бывшая внутренняя тюрьма КГБ».
Та самая, о которой сложено столько мрачных легенд?.. Отсюда начинался архипелаг ГУЛАГ. А не из этого ли окна, блестя стеклами пенсне, с усмешкой смотрел Берия на ошельмованного им маршала Блюхера?.. Признаюсь, легкий холодок пробежал по спине при мысли о том, что я нахожусь в здании, куда стекаются секреты государства и где определялись судьбы и отдельных людей, и целых народов.
Генерал-майор Карбаинов был в штатском. Ему 45 лет. Родился и вырос на Сахалине. Закончил МАИ. По распределению попал в Красноярск, в известное КБ, где конструировали спутники связи «Молния» и «Горизонт». Был на выборной комсомольской работе. Затем Высшая школа КГБ. Несколько лет работал в Отделе административных органов ЦК КПСС. Последняя должность — заместитель начальника Управления КГБ СССР по защите советского конституционного строя.
— Такая вот у меня биография, — сказал Александр Николаевич, — никаких секретов…
— Гласность и КГБ, казалось бы, вещи несовместимые?
— Это как посмотреть, — не согласился генерал. — Конечно, формы и методы нашей работы остаются закрытыми. Все-таки спецслужба! Но КГБ намерен информировать людей о ее целях, направлениях и результатах. Для этого в его структуре и создано новое подразделение на правах самостоятельного управления — Центр общественных связей КГБ СССР.
Недавно состоялась презентация нашего Центра. Более полутора сотен советских и иностранных корреспондентов, приглашенных на официальное его открытие, приняли участие в пресс-конференции, ознакомились с экспозицией чекистского музея, посмотрели кинохронику из истории ВЧК-КГБ. Этот фильм, кстати, ждал своей встречи со зрителями с 1986 года.
— и нравится вам новая работа?
— Очень! Но, честно сказать, не думал, что меня ожидают «космические» перегрузки. В этом году принял уже 80(!) иностранных корреспондентов. (Достает пачку визитных карточек, перебирает их.) Та-ак… Газета «Вашингтон пост», телеграфное агентство «Ассошиэйтед Пресс», японская «Асахи», английская «Дейли мейл», Би-би-си… Телевидение ФРГ, Франции… Непривычно давать интервью, но привыкать к гласности надо.
— Какие вопросы обычно задают иностранные корреспонденты?
— Их, прежде всего, интересует перестройка в органах КГБ, в каком направлении она идет. Всех, замечу, поражает сегодняшняя открытость советской секретной службы.
— А наши «Аргументы и факты», где появилась рубрика «КГБ СССР сообщает и комментирует», спорят с этим утверждением. В одном из материалов газета сетует: нам далеко еще до той разумной открытости, которая давно существует в спецслужбах Запада, и что пора откровенно писать обо всем в печати.
— По-моему, зря они так! Я, между прочим, интересовался у иностранных корреспондентов: «Скажите, а вас пускают в ваши спецслужбы? Разрешали ли вам беседовать с их сотрудниками?» Они в ответ только улыбались и разводили руками. Я просил их передать привет моим коллегам из западных разведок и рекомендацию — развивать гласность в своей деятельности.
— Передали?
— Боюсь, не сумели.
— Александр Николаевич, я понимаю, гласность нужна КГБ не ради гласности, тогда для чего?
— А для того, чтобы народ знал: КГБ — не какая-то группа людей, которые сидят за толстыми стенами и напускают на себя флер секретности. Нужно всем объяснить, для каких целей существуют органы безопасности, что они делают и зачем. Такая информированность укрепит доверие к нам, усилит общественный контроль над деятельностью КГБ. Гласность, которую мы взяли на вооружение, — это, если хотите, определенный гарант того, чтобы не повторилось трагическое прошлое.
— Раньше действовало Пресс-бюро КГБ, значит, оно уже вас не устраивало?
— Сегодня необходим новый уровень гласности. Нам важно изучать общественное мнение, почувствовать информационную потребность людей. С 1991 года намечено выпускать массовый общественно-политический и литературно-художественный журнал, который будет распространяться в СССР и за рубежом. Условное название — «КГБ о себе и мире».
— Я вижу, в Центре общественных связей КГБ СССР все готово к приему гостей, если считать таковыми журналистов, писателей, кинодокументалистов, которых манят архивы «тайного фронта». Но, увы, не все желающие могут сюда попасть. Согласитесь, одно дело — воспринимать информацию с газетного листа или телевизионного экрана, другое — встретиться, побеседовать напрямую с сотрудниками КГБ?
— Именно поэтому мы активно выходим сегодня на прямые контакты с трудовыми коллективами и отвечаем на любые вопросы людей.
— На любые?
Да, на любые и порой острые. Мы должны отвечать честно. Если же будем прятать глаза и отделываться недомолвками, то нет смысла в таких встречах. Я, к примеру, выступал на заводе имени Хруничева, в Институте востоковедения, в Московском общественно-политическом центре на Трубной площади. Я и мои слушатели, кажется, поняли друг друга…
Когда я готовился к встрече с генералом Карбаиновым, то еще раз пролистал книгу Б.Ельцина «Исповедь на заданную тему». В одной из глав подчеркнул место, где автор, довольно нелестно отозвавшись об армии и КГБ, тем не менее, пишет, что уже сегодня туда приходит новое поколение военных, у которых солдафонство, тупое подчинение, непрофессионализм вызывают чувство протеста, мириться со старыми порядками они не будут. Спасение и армии, и КГБ, пишет Ельцин, это гласность и открытость.
— Хорошо помню эти строки, — сказал Александр Николаевич. — Не со всеми мыслями автора, правда, могу согласиться. Но когда он говорит, что все мы, кому дорога перестройка, за эту открытость и гласность должны бороться, я с ним полностью солидарен.
— В чем заключается перестройка в органах КГБ?
— Задач много, но главная, я бы сказал корневая, — переосмысление их роли и места в государстве и обществе. Раньше государство было у нас на первом месте — оно давало работу, жилье, образование, медобслуживание… Еще недавно, когда общество находилось «под государством», человек служил лишь средством выполнения целей и задач, которые оно ставило перед ним. Перестройка круто поменяла приоритеты. Теперь на первое место поставлен человек, его права и самоценность. Государственные же структуры призваны обеспечить, реализовать эти права.