— Нам известно, что ваша семья, — захохотал Фоджер — живет под чужим именем в Антигуа.[55] Пусть судьба племянниц Арбенса не выходит у вас из памяти.
Вирхилио подмывало броситься на Фоджера и задушить его. Бешено заколотилось сердце. Они выследили его семью. Он знал, как обошлись армасовцы с племянницами законного президента: они ослепили их, повырывали у беззащитных подростков уши, повыламывали руки и зарыли по грудь в землю.
Такая же угроза нависла над детьми Аррьоса.
— Я служу тем, кто лучше платит, — ответил Аррьос. — Не жалейте звонкой монеты, и мы столкуемся.
Аррьосу удалось нащупать старые связи. Разъезжая по центральным департаментам, он убедился, что на время его оставили в покое. Слежки не велось. Однажды на развилке двух дорог он увидел мчащуюся машину, которая возле него затормозила. Товарищ, которого Вирхилио знал по совместной работе в столице, скупо передал:
— Между шестым и десятым в Киригуа появится Кондор. Ривера просил его посторожить до столицы. Особенно на перегоне Киригуа — Сакапа. Сделаешь?
— Непременно.
Товарищ захлопнул дверцу:
— Работай спокойно. Семью выручим.
«Где ты сейчас, Карлос Вельесер?» — раздумывает Вирхилио.
Карлос и мальчики торопятся в Сакапа. Первым с поезда прыгнул Наранхо. Отличный пловец, он не раз стремглав летел с высоких утесов в зеленую чащу моря и сейчас повторил один из таких трюков, хотя при этом ушиб ногу. Хосе приземлился вторым. Карлос секунду помедлил. Он еще не оправился после болезни. Машинист начал набирать скорость.
— Команданте! — с отчаянием шепнул Хосе. Забросив свое гибкое тело далеко вперед, Карлос оторвался от поручней и прыгнул на песок. Затем он скатился по насыпи вслед за Хосе и Наранхо. Прижавшись к горячей земле, все трое следили за мелькающими вагонами. Проводник в хвосте поезда махнул им флажком.
— Кажется, выкарабкались, — сказал Карлос.
У Наранхо и на этот случай нашлась сказка:
— Черепаха заплыла в пасть к Киту. «Я хорошо здесь высплюсь», — сказала она. Но Кит выплюнул Черепаху, и, ударившись о камень, она потеряла панцирь. «Зато выкарабкалась», — утешила себя Черепаха.
...Впереди запестрели дома маленького городка, лежащего на цветущей равнине у высокого барьера гор. Отгороженный от мира каменными стенами и напоенный прозрачными водами горной реки, Сакапа красотой своих уходящих в горы улочек и золотом заката издавна манил путешественников. Любители народных танцев и шуток специально приезжали сюда на традиционные карнавалы, а разорившиеся дельцы и уголовники из пограничных городов Гондураса за высокими горами Сакапа укрывались от полиции.
— Пожить бы в таком городке месяц, — мечтательно сказал Карлос. — Надышаться горным воздухом, побалагурить с крестьянами. А что, сорванцы, не остаться ли вам здесь?
Хосе даже остолбенел от такого предложения.
— Сеньор Молина когда-нибудь станет снова сеньором Вельесером, — лукаво ответил Наранхо. — И тогда мы втроем приедем сюда дышать горным воздухом.
— Я думаю сейчас о Тересе, — объяснил Карлос. — Хочу, чтобы все настоящие люди надышались горным воздухом.
Солнце стояло высоко, золотая пыль носилась в воздухе, горячий пассат постукивал черепицами крыш. Хотелось прислониться к косяку двери — вот так же, как эти люди в широких белых брюках и свободно облегающих рубахах — и не думать о том, что за тобой охотятся ищейки Армаса, что за твою голову объявлена награда, что тебе нужно отыскать дом, в котором ты получишь на ночь койку и миску вареных бобов...
Навстречу двигалась толпа людей в черных одеждах. Впереди — могильщики с лопатами. За ними, с большим крестом в руках, шел юноша и громко насвистывал веселую мелодию.
— Почему он свистит? — спросил Хосе.
Его вопрос услышал мужчина в круглой шапке и белом переднике. Маленький, пахнущий дрожжами и пивом, он стоял в дверях и провожал взглядом процессию. Услышал и вполголоса отозвался:
— В Сакапа люди живут весело, пусть и в свой последний путь они уходят, как жили.
— Веселый город, — отозвался Карлос. — Страна плачет, а Сакапа смеется.
Человек в переднике глянул на Карлоса и произнес:
— Смех бывает разный. Говорят, в одном городе у витрины ЮФКО стоял манекен разносчика плодов. А однажды утром манекен оказался с головой одного президента.
— Не слышал, — сказал Карлос.
— То-то, — назидательно заметил собеседник.
— Где это было, приятель? — живо спросил Карлос.
— Говорят, в Сакапа... Веселый город, — верно?
Карлос засмеялся.
— Далеко путь держите? — полюбопытствовал сакапанец.
— Нам нужен дом сеньора Барильяса, — ответил Карлос.
Человек в переднике переменился в лице.
— Вы не подумайте, что я новый режим ругал, — поспешил он оправдаться. — Рассказал, что слышал. Всякое болтают.
— Не торопитесь, приятель, — строго сказал Карлос. — Уйти в кусты проще всего. Дом, что я назвал, с дурной славой, — а?
— Не знаю, — уклончиво ответил маленький сакапанец. — Кому как. Мы, пивовары, с Барильясами не дружим.. А другие дружат. Если контрабандой из Гондураса промышляете, — примут славно.
Он поклонился и ушел в дом.
— Плохо наше дело, — сказал Карлос. — Но больше нам деться некуда. Как, мальчишки?
— Андрес знает лучше, — решил Хосе.
— К Барильясам могут ходить такие, как мы, — подал мысль Наранхо, — а они их за контрабандистов выдают.
Карлос задумался.
— Сделаем так, — наконец решил он. — Одному из нас придется отправиться к этим Барильясам и разведать, что они за люди и ждут ли нас. Лучше, если пойдет Наранхо. Он быстрее присочинит, если увидит, что нужно отступить. Мы с Хосе будем ждать тебя, скажем, в кабачке напротив. Видишь пивную кружку в витрине?
— Вижу, — ответил Наранхо. — Ждите через час.
Солнце заходило за край гор, и его вечернее золото разлилось сначала по каменным громадам, а потом по улочкам Сакапа. И чем быстрее пурпур вершин сменялся фиолетовой окраской, тем жарче становился золотой свет в городке. Мукомолы, кондитеры, резчики по камню, брадобреи, пастухи высыпали на улицу. Из кабачка доносились громкие голоса, смех, шутки. Карлос и Хосе заняли угловой столик. К ним подсел знакомый пивовар.
— Не пошли? — подмигнул он Карлосу. — Жалеть не о чем. Есть в Сакапа много хороших людей, кроме Барильясов, Эй, Новено, — окликнул он юношу, разносящего кружки, — угости гостя пивом похолоднее. Вся столица, — похвастался он, — пьет пиво из Сакапа. Но нет пива лучше того, что придумал Чокано. Эй, Новено, бутылочку с моей маркой!
Пиво Чокано на вкус было легким и освежающим. Карлос отпил и откинулся на высокую спинку резного стула.
— Вы молодец, Чокано. Я знаю пивоваров от Пуэрто до Сан-Хосе.[56] Они бы с удовольствием пригубили такое пиво.
Чокано расцвел от похвалы.
— Эй, сеньор, не будь сейчас армасовцев, наше пиво на весь мир прославилось бы!
— А чем вам помешали армасовцы, Чокано?
Чокано хлопнул кулаком по столу.
— Каждый день они вводят новые налоги. Американцы построили шоссе через Сакапа в Гондурас, — а мы гони монету. Армасу нужны жандармы, — а мы поставляй парней или гони монету. Да что там! На днях сообщили о новом налоге — за освобождение от коммунизма. Как тут жить, сеньор?
Он отхлебнул из кружки и горестно сказал:
— Освобождение... Вы спросите у Новено про освобождение.
— Это его имя?
— Нет, прозвище.[57] Армасовцы ворвались в Гватемалу через наш город. Под вечер они напились и решили перестрелять мужчин в каждом восьмом доме по главной улице. Убили шестерых наших парней. Новено выскочил и доказал им, что его дом не восьмой, а девятый. Чудом спасся. А наутро армасовские солдаты заявили, что расстреляли коммунистов.
— И вы смолчали?
— Мы поставили чучело президента у фруктовой витрины. Выставили охрану у домов. Что мы еще можем сделать? Пятнадцать тысяч жителей. По вечерам ругаемся втихомолку в кабачке.
— Я вам скажу, что вы можете сделать, — с загоревшимися глазами предложил Карлос. — Вы можете устроить внеочередной карнавал и выставить их из Сакапа.
Чокано нахмурился.
— Они пришлют солдат.
— Черта с два! Им понадобятся солдаты в кофейной и банановой зонах.
Пивовар посмотрел на Карлоса странным взглядом.
— Слушай, приятель, этим не шутят. Если ты играешь с Чокано, чтоб потом донести...
— Сеньор Чокано чудак, — мягко сказал Карлос. — Мне прятаться надо, а он меня в полицию посылает.
Чокано встал.
— Подождите здесь. Я вернусь.
Время шло, а Наранхо не было. Хосе заволновался:
— Друг Кар... Сеньор Молина, теперь пойду я.
— Нет.
— Сеньор Молина, с Наранхо беда.
— Если живой, — он выберется; если беда, — попадешься и ты.
Молчат. Карлос тоже нервничает. Стрелка часов бежит к шести. За окнами темнеет. Силуэты прохожих становятся фиолетовыми.
— Еще четверть часа — и будем выбираться, — говорит Карлос.
Карлос не подозревал, что как раз эти четверть часа были для Наранхо самыми трудными в его юной жизни. Он не сразу пошел в дом сеньора Барильяса. Встретил мальчишку — продавца газет. Вежливо поздоровался, спросил дорогу.
— Три квартала вперед плюс два влево, — крикнул продавец газет. — Там будет зачумленный дом. С железной крышей.
— Почему зачумленный? — Наранхо побежал с ним рядом.
— Темные люди там живут, — неохотно отозвался мальчик. — Калитка всегда на запоре, без звонка не впустят. Армасовцы однажды выволокли из их сада молодого парня и бросили в машину — сам видел, не совру.
— Что из этого? Сейчас во многих домах аресты.
— Да парень-то чужой. С письмом к ним приехал. Я ему сам дорогу объяснял. Темные люди.
— Чем они занимаются?
— Про них не узнать!