— Проведи его сюда, Дора.
Полковник кончал обед. Он сидел лицом к двери, а напротив него спиною к Хосе сидел тот, ради кого команданте прислал его сюда, — Мигель Мариа Каверра, и никто иной.
— Что там у тебя, мучачо?[64] — спросил полковник у Хосе.
Хосе повторил и протянул полковнику конверт. Он заметил, как Мигель отложил ложку в сторону и смял салфетку.
— Ты что — отобедал, Хусто? — спросил полковник, дочитывая письмо. — Антиквар Молина весьма кстати вспомнил о статуэтке индейского вождя. Ее не хватало в моей коллекции. Разверни-ка сверток.
Мигель подошел к Хосе, и они обменялись теплыми взглядами — впервые за много недель. Обменялись и, казалось, по-новому оценили друг друга. Мигель смотрел строго и горестно, Хосе — сочувственно и чуть насмешливо.
Статуэтка понравилась Леону, и он быстро набросал перечень вещей, которые хотел бы иметь. Хосе не знал, как ему остаться наедине с Мигелем. Он быстро поднял и опустил правую руку. Мигель должен вспомнить их клятву. Мигель понял. Но горничная, решив, что знак относится к ней, фыркнула.
— Что случилось, Дора? — поднял голову полковник.
— Сеньор посетитель, — объяснила мулатка, — уморительно машет мне рукой. И рожицу корчит...
— Убирайся отсюда! — прикрикнул на нее Мигель. — Ты забываешь о приличии.
Мулатка выскочила из комнаты, недовольно взглянув на Мигеля.
— Прикажете расплатиться, полковник? — спросил Мигель.
— Пожалуйста. Возьми у меня в столе.
— Подожди в холле, — приказал Мигель своему другу.
Наконец они вдвоем. У них считанные секунды. Сейчас выйдет полковник или подбежит любопытная горничная. Почему же ты молчишь, Хосе?
— Сегодня в три. В магазине цветов, — шепчет Хосе. — Четвертая авенида. Туда придет Росита. Будешь?
Мигэль вздрагивает: наконец-то!
— Буду. Я не знал, что ты здесь.
— Я знал, что ты здесь. Я видел газету. Теперь ты прославился, — шепчет Хосе.
— Возьми себе такую славу, — говорит Мигэль и громко прибавляет. — Этого не мало, мучачо?
— Хозяин будет доволен, — отвечает Хосе и — вполголоса: — Тебе плохо?
— Плохо. Но теперь будет лучше. А тебе?
— Было плохо — будет хорошо.
Кто бы подумал, что «плохо» для них бездействие, «хорошо» — суровая, полная опасностей и риска, борьба в лагере врага!
Они расстаются, а в три — Мигэль подходит к цветочному магазину по четвертой авениде. Новенькие золотые часы на его руке — подарок полковника — помогают быть точным. В скверике напротив магазина он видит Роситу и хочет к ней подойти, но Росита не спеша поднимается и идет по улице, как бы приглашая Мигэля следовать за собой. Мальчик не выпускает ее из виду. Какая она замечательная в своей короткой, расшитой блузке и пестром платье, туго перехваченном в талии! Она одета, как многие девушки столицы, но она самая лучшая из них. И это знает только он, Мигэль.
Росита заворачивает за угол, входит в подъезд, пересекает сад, и они оказываются у заднего фасада магазина цветов. Легким движением руки Росита показывает Мигэлю на дверь. Сама она остается снаружи и прогуливается у цветочных клумб. Мигэль тянет на себя ручку и несмело входит в комнату, уставленную горшками с рассадой.
Испытующий взгляд бородатого человека останавливает готовую вырваться фразу. Что-то знакомое в сеньоре, но больше незнакомого. И одет он богато, пальцы в кольцах.
Да нет же, это он — команданте, дядя Карлос. Но, если он молчит, будет молчать и Мигэль. А сердце прыгает в груди...
— Сеньор, мне нужны цветы! — высокомерно замечает Мигэль.
— Молодчина, Мигэлито! — восхищенно говорит Карлос. — Никогда бы не поверил, что шалопай и сорвиголова Мигэль станет хозяином положения.
Он прижимает его к себе и смахивает ладонью непрошеную слезу со щеки Мигэля. И неизвестно, чья это слеза — боевого командира, вожака портовиков и пеонов, или маленького продавца газет.
— Команданте, что с отрядом? — спрашивает Мигэль.
— Если я здесь живой и невредимый, — отвечает Карлос, — мог бы ты поверить, что команданте оставит отряд на съедение ягуарам?
— Команданте, но чудес не бывает. Болото есть болото. Для армасовцев отряда больше нет. Как вы пробились?
— Молчи. Этой тайной им никогда не овладеть. Ею владеет только один человек — настоящий хозяин страны. Имя его — пеон.
Мигэль с любовью смотрит на командира: осунулся, отрастил бороду, а глаза — молодые, веселые. Такие, как ты, не стареют, мой команданте.
— Ты хорошо держишься, и тебе придется на некоторое время остаться у них, — говорит Карлос Вельесер. — Тебе ничего не грозит?
— Пока ничего.
— За все, что сделал, спасибо, мальчик. Твой план у каждого из нас хранится в сердце. А теперь тебе предстоит кое-что разведать, Мигэль. В нашу среду затесался провокатор.
— Команданте...
— Спокойнее. Еще никого из нас не взяли. В вашем доме бывают чины из полиции?
— Только Линарес.
— Великолепно. Линарес нам и нужен. Ключ от провокатора у него. И, если ты вытащишь этот ключ...
Мигэль молчит, нахмурился, покраснел.
— В чем дело, Мигэлито?
Выдавливает из себя — нехотя, скупо:
— У него препротивная девчонка...
Карлос посмеивается:
— А ты думаешь, что мне приходится иметь дело только с приятными людьми? Мигэлито, один предатель может провалить всех нас. Его кличка — Королевская Пальма. Пойди на все. Ублажи Линареса. Можешь назвать ему старую явку — кафе «Гватемала». С завтрашнего дня она прекращает существование.
— Не хочу, — сказал Мигэль. — Явки не будет, а Росита останется.
Карлос улыбнулся:
— Я и забыл, что вы приятели с Роситой. Кстати, тебе придется держать со мной связь через нее. Она будет здесь продавщицей. Иногда зайдет Хосе.
Он задумался.
— Все-таки Линареса нужно ублажить. Вот тебе явка, которую мы снимаем и которой он еще не знает. Книжный киоск напротив храма Минервы. Сегодня вечером там можно найти листовки.
— А люди?
— Людей уже не будет.
Карлос испытующе посмотрел на Мигэля и словно невзначай спросил:
— Тебя давно не допрашивали?
— Как падре признал, — оставили в покое.
— А, падре, — Карлос улыбнулся. — Мой друг Сантильо ловко влез в сутану. Он учитель и недурной актер. — Лицо Карлоса приняло озабоченное выражение. — Но скоро тебя все-таки проверят. Полиция Армаса запросила о тебе сведения с лесных выработок. Главное вот что: они не могут доказать, что подлинного Хусто уже нет.
Карлос достал пачку фотографий и разбросал их по столу:
— Запоминай. Ребята прислали для тебя. Главная делянка. Барак, где Хусто жил. Спуск к реке. А эти рожи — надсмотрщиков. Главный — его кличут Санабрио. Этого зовут Лоренсо. Несмотря на хромоту, он здорово шпионил за лесорубами и обо всех доносил... тебе.
Когда Мигэль все повторил, Карлос поднялся.
— Мне пора уходить, Хусто.
— До свиданья, сеньор Молина, — поклонился Мигэль. — Мы еще встретимся?
— Не скоро. Но, если ты услышишь о новых неприятностях для своего друга президента, знай, что это я посылаю тебе привет.
— И с каждой весточкой, команданте, я буду посылать привет вам. Не беспокойтесь, — только мысленно.
— Ты стал учтив. И слова у тебя ученые... Иди. Тебя заждалась Росита.
Мигэль про себя считает; до улицы двадцать шагов, можно успеть сказать друг другу двадцать фраз, если шагать помедленнее.
— Не торопись, — говорит он Рооите. — Нам надо условиться.
О, как Росита его понимает! Но сидящий внутри бесенок уговаривает ее расквитаться с Мигэлем за шутку с пером кецаля.
— Уславливаться будешь с девчонкой, ну с той, что звала тебя в гости. А меня слушай. Без дела сюда не приплетайся. Лучше приходить с самого утра или к закрытию магазина. Здесь есть телефон. Если спешно, — позвони, закажешь букет лилий. Я выйду к перекрестку. А теперь до свиданья, сеньор.
— Росита! Да послушай же...
Мигэль стал робким. А она и не знала, как приятно, когда сильный смелый друг так боится твоей строгости.
— Ну, что тебе? — говорит она миролюбиво.
— Я все наврал насчет пера и насчет девчонки. Я... я, понимаешь... — Он видит, как озаряется улыбкой ее лицо, и быстро добавляет: — Я хочу, чтоб мы вернулись в Пуэрто и снова бросали камни в море и чтоб оно нам пело...
— Взаправду?
— Угу.
— Ты славный, Мигэлито. Ну, прощай.
Мигэль вливается в толпу прохожих. Ух, как хорошо жить на свете, даже если ходишь под чужим именем! Он побывал в настоящем, нефальшивом мире. Но сейчас придется вернуться в фальшивый. В четыре он приглашен на обед к Линаресам. Он сказал опекуну, что не пойдет, но полковник хитро посмотрел на Мигэля и заметил, что неучтиво отказываться от приглашения. В особенности, когда тебе готовят сюрприз. Мигэль решил, что здесь не обошлось без проделки девчонки Линарес.
Сеньорита Линарес была в черном кружевном платье, и от нее пахло терпкими духами. Мигэлю стало душно. Да и солнце палило нещадно. После ливня влага испарялась, и тело, рубашка, сандалии казались пропитанными тяжелыми каплями. Юная Линарес повела Мигэля в столовую и тихонько приложила палец к губам.
Распахнула дверь. Раздался взрыв хохота и скрипящий женский голос:
— Вот и ты, Хусто! Обними же свою добрую, старую тетку.
Мигэль отшатнулся.
— А я вам что говорил? —закричал полковник Леон. — Он не терпел ни теток, ни нянек. Он признает только мужчин. Верно, Хусто?
Молнией пронеслось воспоминание: Росита сквозь дощатую перегородку отеля в Пуэрто повторяла, что Хусто больше всех не терпел сестру матери — жестокую и надменную донью Франсиску. После смерти жены Орральде она претендовала на раздел ее наследства, и дело кончилось тем, что Орральде предложил ей на выбор — перестать судачить или убраться из его поместья. Донья Франсиска заявила, что обожает детей (хотя не терпела их и была вознаграждена их ненавистью сторицей!), а потому пожертвует собой и останется в поместье. Мигэль отыскал семейный снимок в альбоме полковника и, словно невзначай, заметил: «Ну и фурия же наша тетка Франсиска». Полковник ткнул пальцем