Один из самых удивительных парадоксов современности заключается в том, что беларусы отвергли свой исторический национальный символ «Погоня» (подчеркиваю — единственный, других исторических гербов у беларусов просто нет! ) — и нашу «Погоню» взяли себе жемойты.
До 1918 года княжество жемойтов именовалось Жмудь (или Жемойтия, по-латыни Самогития), его гербом был черный медведь («локис»). Однако при провозглашении своей независимости жемойты пожелали называться «Республикой Летува» — чтобы закрепить свои претензии на наследство Великого княжества Литовского, хотя «Литвой» Жемойтия сроду не была. Поэтому вместо герба Жемойтии — «Медведя» — они взяли наш герб «Погоня».
... сто: до XV века жемойты и аукштайты в своей массе оставались язычниками — и по этой причине не могли иметь своим гербом «Погоню» с христианским крестом на щите всадника.
Интересна тронная печать Витовта (он стал великим князем Литвы в 1392 году, заключив соглашение с Ягайло о разделе «сфер влияния»). Впервые она зафиксирована в документе 1407 года.
На печати — гербы четырех частей ВКЛ. Первый и главный (его поддерживает рукой Витовт) — «Погоня» Литвы (нынешней Беларуси). Рядом внизу — герб Троцкой земли, родового владения Витовта. С другой стороны изображены гербы Волыни и Жмуди.
Схожее обозначение земель ВКЛ по гербам — на великой печати Жигимонта Старого. В центре — «Погоня» Литвы, вокруг малые гербы Киева, Волыни и Самогитии (Жмуди).
Беларуский знаток геральдики Анатоль Титов комментирует:
«Отметим также, что и в титулах государя во время существования ВКЛ, а позднее — Речи Посполитой подчеркивалось: Король Польский, Великий князь Литовский, Русский (имеется в виду Русское воеводство, Львовщина. — А. Т. ), Прусский, Жемойтский и т. д. Как видим, Жмудь фигурирует в титуле отдельно от ВКЛ, а Беларусь вообще не упоминается, хотя именно на ее просторах и находилось это самое княжество».
Ничего удивительного, ведь в ту эпоху не существовало терминов «беларусы» и «Беларусь» — наши предки назывались литвинами и жили в Литве.
Во втором (1566 г. ) и третьем (1588 г. ) Статутах ВКЛ говорилось от имени Государя нашей Литвы:
«… даем под гербом того панства нашего Великого княжества Литовского, Погоней, печать каждому повету… »
Так «Погоня» обрела еще и административный статус. С этого времени и по 1919 год «Погоня» существовала как герб городов Беларуси (Литвы) и ее административных единиц, цеховых объединений, полков и прочего…
В своей книге Анатоль Титов приводит историко-геральдическую карту земельной принадлежности герба «Погоня» и указывает, что он был земельным гербом абсолютно всех земель на территории нынешней Беларуси, а также Виленщины и Белосточчины.
Жмудь имела свой герб — «Медведь». «Погоня» до 1918 года никогда не являлась ее гербом — ни во времена ВКЛ, ни в период Речи Посполитой, ни в годы принадлежности царской России.
Анатоль Титов пишет:
«Для территории исторической Жмуди властвовал герб Медведь, который фигурирует в различных исторических источниках на протяжении XV-XIX веков. После присоединения к ВКЛ жмудский Медведь в отношении к гербу Погоня находится в подчиненном положении».
«Погоня» при разделе Речи Посполитой.
Как известно, захват Россией ВКЛ происходил в три этапа — в 1772, 1793 и 1795 годы.
Уже при первом разделе Речи Посполитой царица Екатерина II распорядилась создать Белорусский гусарский полк. "Белорусами" тогда называли тех украинцев, литвинов, жемойтов, поляков и евреев — которые отказывались от своей веры и принимали веру Московской церкви, с одновременной присягой царю как Помазаннику Божьему.
То есть российское понятие «белорус» имело чисто религиозный характер и означало фактически «новорус» — то есть не русского (не московского) человека, который предал свою веру и принял веру Москвы. «Белорусами» называли и крещеных евреев. Например, деда Ульянова-Ленина Израиля Бланка и его брата Авеля, которые в начале XIX века при переезде с Волыни в Петербург крестились и приняли русские имена. Так что понятие «белорус» тогда означало нечто совершенно иное, чем сегодня.
Но любопытно то, что несмотря на все свои этнические и религиозные эксперименты с литвинами, царизм сохранил наши старые символы — и «Погоню», и бело-красно-белый флаг. Мало того, отныне они официально именовались «белорусскими». После первого раздела Речи Посполитой царица создала своим указом «Белорусскую губернию» (на территории нынешних Витебской и Могилевской областей), для которой заказали 132 административные печати. Могилевский комендант, царский полковник Бистрам приказал, чтобы на печатях был вырезан «не московский, а белорусский герб Погоня.
Этот факт доказывает, что власти царской России изначально считали «Погоню» беларуским гербом. Он и стал фигурировать в царских гербах Витебска, Полоцка, Могилева и других городов нынешней Восточной Беларуси. Но с существенным нюансом, отражавшим, по мысли идеологов царской России, «белорусскость» литвинов.
А именно: ранее на гербе «Погоня» на щите всадника был изображен шестиконечный крест святой Евфросинии Полоцкой, оберег нашей Литвы-Беларуси. Теперь же российские умники «подправили» герб: крест на щите всадника стал уже восьмиконечным крестом Московской церкви. Так «Погоня» в царской России обрела новую форму — изображение восьмиконечного креста Москвы на щите всадника как бы превращало ее уже в символ Московского православия.
Анатоль Титов пишет о существовавших в период ВКЛ пяти вариантах «Погони». Что касается креста, то часть древних изображений «Погони» следует исконной форме герба с разновеликим шестиконечным крестом Евфросинии Полоцкой (именно такой изображен на саркофаге Ягайло в Кракове), а некоторые другие древние изображения «Погони» имеют шестиконечный крест с равными по длине перекладинами.
Это можно объяснить лишь отходом от исконных традиций православия — государственной религии ВКЛ в первые века его жизни (православными были и Альгерд (Александр), и Ягайло (Яков), и Витовт (Юрий) и другие князья ВКЛ — кстати, когда Жемойтия оставалась языческой).
Позже Литва-Беларусь на какой-то период стала страной протестантов, но после Унии с Польшей 1569 года сюда хлынули польские иезуиты, которые наших протестантов (бывших православных) массово переманивали в католицизм.
Эти события, полагаю, и стали причиной утраты «внимания» к тому обстоятельству, что крест на «Погоне» был изначально крестом святой Евфросинии Полоцкой. Герб утратил свой исконный сакральный смысл, а сам крест стали изображать зачастую просто шестиконечным, не придавая значения длине его перекладин.
К счастью, в этом вопросе правильно разобрались геральдисты Республики Беларусь, когда вводили нашим государственным гербом именно «Погоню» с крестом Евфросинии Полоцкой на щите всадника.
В войне 1812 года на стороне французов воевали около 20 тысяч беларусов (литвинов). В «Военной песне Литвинов», которую они тогда пели, были cлова — «Будзь разам з Пагоняй магутным» («Будь сильным вместе с «Погоней»… ).
Помимо уланских, инженерных и прочих полков, «Погоню» и бело-красно-белые цвета мундиров (по цветам нашего национального флага) имели Белорусский гусарский полк и Гродненский лейб-гвардии гусарский полк (в последующем он являлся личной охраной всех российских самодержцев вплоть до Николая II).
На ротных знаменах этого полка — «Погоня» на фоне бело-красно-белых полос, на киверах — то же самое, «Погоня» изображена и на портупейных жетонах.
«Погоню» носил герой войны 1812 года Денис Давыдов, служивший в Белорусском гусарском полку. Носила ее и «кавалерист-девица» Надежда Дурова (1783—1866), ставшая прототипом героинь многих литературных произведений, а также фильма «Гусарская баллада» — под фамилией Александров она служила в Литовском уланском полку в Гродно.
В 1860-е годы был создан великий герб Российской империи, где своими гербами обозначены все ее провинции.
Княжество Самогития (ныне Республика Летува) имела гербом «Медведя», а нынешняя Беларусь представлена гербами Великого княжества Литовского (вся ныне Центральная и Западная Беларусь) и Княжества Витебского — у обоих герб «Погоня».
Согласно геральдике Российской империи, в титуле императора России значилось: «князь Самогитский» (территория нынешней Летувы), «Великий князь Литовский» (территория нынешних областей Беларуси — Минской, Гомельской, Брестской, Гродненской, а также Виленщины и Белосточчины), «князь Витебский» (территория нынешних Витебской и Могилевской областей). Ни «Белоруссии», ни «Беларуси» в титуле российских императоров не было!
Но хотя царизм манипулировал названиями этносов, делать то же самое с геральдикой и титулами он не мог. Отсюда очередной парадокс: царизм «перекрестил» нас из литвинов в «белорусцев», а потом назвал наше Отечество обезличенным «Северо-Западным краем», — но в титулах и гербах российский самодержец оставался «Великим князем Литовским». Таким образом, последним Великим князем Литовским по факту был царь Николай II, убитый большевиками!
Приключения «Погони» в России.
В очередной раз герб «Погоня» «дискредитировал себя» участием в антироссийском восстании 1863—1864 годов. Вешатель генерал-губернатор Михаил Муравьев запретил не только использование слов «белорус» и «Белоруссия», но равно запретил и герб «Погоня» (запрет, правда, действовал лишь несколько лет).
Забавный пример: в 1866 году было проведено «дознание о ношении пояса с бляхою, на которой изображен Литовский герб». Полицейский надзиратель докладывал военному начальнику повета о «ношении дворянином Каетаном Конюшевским возмутительного знака». Это был «… козин пояс с медною пряжкой, на коей изображен герб Древняго Литовского княжества «Погонь» (то есть скачущий всадник с занесенною вперед рукою с мечем)». Задержанного за это «возмущение» К. Конюшевского оштрафовали на 5 рублей серебром, что равнялось цене трех коров.
Да что там царские полицейские! Еще совсем недавно беларусов, щеголявших по Минску со значками, изображавшими «Погоню», точно так же, как дворянина Конюшевского в 1866 году задерживала милиция и тоже штрафовала за «ношение возмутительного знака». Но времена все же изменились. Ныне «Погоня» признана «историко-культурным наследием, охраняемым государством».
Кстати: полиция Минска уже в царской России сама имела своим гербом «Погоню». Опять мы упираемся в незнание беларусами своей собственной истории: органы правопорядка в Минске (полиция царской России) имели административный герб «Погоня», а в независимой Беларуси вдруг стали штрафовать людей за этот герб. Удивительный парадокс.
Это действительно «приключения герба»: то он в России официальный герб полиции Минска и эмблема на жетонах полицейских чинов, то он уже «возмутительный знак». Подобных «метаний» в истории других стран, наверное, не найти.
Анатоль Титов в этой связи пишет:
«Таким образом, герб Погоня в XIX веке являлся, с одной стороны, символом официальной тенденции, а с другой — неофициальной, революционно-демократической. Но во всех случаях он ассоциировался с конкретной территорией, которая охватывала земли современной Беларуси. Тогда, в XIX веке, беларускими губерниями считались те, которые отошли к Российской империи со времени первого раздела или раньше, — это Витебская, Могилевская и Смоленская, а литовскими — Минская, Гродненская и Виленская (территория двух последних охватывала большую часть северной и почти весь запад современной Беларуси).
Это нашло свое отражение и в губернских гербах. Гродненская получила свой первый герб в 1802 г. — с изображением Погони в верхней части щита, а в нижней — зубра. При последующем «редактировании» гербов, в 1845 г. на нем был оставлен только зубр. Кроме Гродненской, гербами с Погоней пользовались Виленская и Витебская губернии».
«Погоня» в XX веке.
Провозглашенная в 1918 году Беларуская Народная Республика (БНР) не «изобрела» себе герб «Погоню», как фантазируют сегодня некоторые невежественные товарищи и господа. БНР только использовала царскую административную геральдику Беларуси. Невежды этого просто не знают.
Что касается суждений о том, что «Погоню» якобы запятнали беларуские коллаборационисты в годы Второй мировой войны, то и это — неправда. Коллаборационисты действительно обращались к немцам с просьбой хотя бы «на бумаге» легализовать беларуский символ, но оккупанты категорически отказали:
«Проект беларуского национального знака в качестве беларуской державной символики не может быть одобрен, потому что державная символика требует полную государственную самостоятельность, или хотя бы некую автономию. Будущее Беларуси… еще не обозначено таким образом, чтобы сегодня можно было говорить о ее символике… »
Титов комментирует это решение оккупационной администрации следующим образом:
«Планы гитлеровского режима, как известно, предусматривали для Беларуси совсем иное, как, кстати, и для многих других славянских (то есть «неполноценных» по идеологии нацизма) народов. В итоге ни Погоня, ни иные, предложенные коллаборационистами символы, не были разрешены или, тем более, утверждены в это время гитлеровцами».
Попутно хотел бы отметить, что нынешние государственные символы России «запятнаны коллаборационистами» куда сильнее,
чем наша «Погоня». Людям, которым противна «Погоня», следует знать, что столь почитаемые ими двуглавый орел, триколор и Георгий Победоносец (нынешний герб Москвы) во время Отечественной войны являлись официальной символикой в РОА. То есть в 600-тысячной армии генерала Андрея Власова, воевавшей на стороне нацистов против СССР.
Однако ни один ветеран в Москве не возмутился, когда на параде в честь 60-летия Победы по Красной площади шли полки с красными боевыми знаменами времен 1941—1945 годов, а над ними возвышались символы власовцев: трехцветный флаг, двуглавый орел и Георгий Победоносец.
Замена «Погони».
Как сообщила 15 января 1924 года газета беларуской компартии «Звезда» (которая, кстати, по-беларуски должна называться не «Звязда» — такого слова в беларуском языке не было и нет, а «Зорка»), конституция ССРБ была полностью скопирована с конституции РСФСР, ее герб — с герба РСФСР[32]. Отличался наш герб только одним: надписью С. С. Р. Б.
В феврале 1919 года Москва приказала создать вместо ССРБ Литовско-Белорусскую ССР, или Лит-Бел. Герб Лит-Бел ССР не сохранился, скорее всего, такого герба вообще не было. В период создания СССР в 1922 году территория ССРБ состояла лишь из части (6 уездов) прежней Минской губернии. Смоленскую, Витебскую и Могилевскую губернии РСФСР присвоила себе. Герб ССРБ оставался копией герба РСФСР. Такой герб, конечно, никуда не годился, так как не отражал «своеобразия» республики.
С целью создания нового «своеобразного» герба в конце февраля 1924 года был объявлен конкурс проектов. Для лучших вариантов назначили три премии на общую сумму 300 рублей. Но из-за коротких сроков ничего приличного на конкурс не поступило. Тогда его продлили до 1 мая 1924 года. Однако и этого срока оказалось мало.
Тогда Совнарком ССРБ поручил разработку герба Институту беларуской культуры. Там была создана комиссия, в которую вошли Я. Дыла, В. Друшчиц, М. Мелешко, М. Щекотихин. Позже был подключен и Наркомат просвещения. В итоге на конкурс поступили свыше 50 эскизов.
На заседании Совнаркома в 1926 году проекты рассмотрели, лучшим нашли проект руководителя Белорусского государственного
художественного техникума в Витебске художника Валентина Волкова[33]. Его премировали суммой в 200 рублей, авторов остальных семи лучших проектов наградили 50 рублями каждого.Проект несколько подправили: Волков внес в герб бело-красно-белые цвета национального беларуского флага в виде белой каймы вокруг красных полос на гербе (получилось, что бело-красно-белый флаг опоясывает колосья). Комиссия нашла это «излишним» и оставила только красную ленту. В таком виде проект утвердил VIII Всебеларуский съезд Советов в 1927 году. В своем выступлении на съезде первый секретарь ЦК КПБ А. И. Криницкий подчеркнул, что государственный герб ССРБ имеет «характер шрифта беларуского языка в стиле Скорины».
Итак, герб советской Беларуси создавался три года (! ), публично, с привлечением всех творческих сил республики. Обращаю на это внимание, так как история принятия нынешнего герба страны, предложенного для утверждения на референдуме 1995 года, была совершенно иной: без конкурса и без комиссии, да и автор герба народу неизвестен (во всяком случае, он нигде не указан).
По мнению беларуских геральдистов, главная проблема заключается в том, что герб 1995 года копирует поздние советские гербы, а не герб ССРБ 1927 года — который был создан путем всенародного обсуждения, в большей мере отражал беларуское своеобразие и с геральдической точки зрения был более точным.
Конечно, и герб 1927 года являлся сугубо идеологическим символом большевиков, а сама ССРБ не обладала реальной независимостью, была марионеткой Кремля. На гербе были надписи на четырех государственных языках (беларуском, польском, еврейском и русском), однако статья 21 Конституции ССРБ 1927 года хотя и подчеркивала равенство этих языков, но следующая статья утверждала «в республике главенство беларуского языка для отношений между государственными, профессиональными и общественными органами и организациями».
Третья конституция БССР (1937 г.) оставила герб республики без изменений, но когда Сталин уничтожил всю национальную беларускую интеллигенцию, встал вопрос о том, чтобы убрать с него беларуское «своеобразие». Москву раздражал и «шрифт Скорины» (Скорину запретили как кумира «буржуазных националистов»), надписи на польском и еврейском языках.
Но открыто заявить об этом Москва не могла, поэтому для изменения герба избрали другой прием. В 1938 году на заседании Верховного Совета БССР депутат И. А. Захаров (выполняя заказ) выступил с заявлением о том, что «Беларусь является индустриально-колхозной страной. В сельском хозяйстве превалируют в большей части посевы зерновых и технических культур — пшеница, лен, клевер. Все это является основным богатством сельского хозяйства, что и должно быть отражено в государственном гербе БССР».
На этом основании он предложил: «заменить венок с дубовыми листьями венком из пшеничных колосьев, переплетенных клеве
ром и льном». Так большевики идеологически оправдали полное изменение герба республики, где главным являлось не «клевер и лен» (это предлог), а совсем иное — национальные элементы.
Поразительно: герб Беларуси образца 1995 года отражает предложение депутата Захарова насчет «льна и клевера». С точки зрения геральдистов Беларуси это просто насмешка над основами государственной геральдики. Анатоль Титов возмущается:
«В этом формально-демагогичном толковании отражается полное непонимание самой основы герба как неизменяемого и неуничтожимого истока. Если двигаться дальше с такой логикой мысли «геральдиста», так позднее, по мере развития промышленности, нужно было бы вносить в герб дополнительные элементы, связанные с развитием нефтедобычи и нефтепереработки, соледобычи, развитием тяжелого машиностроения, радиоэлектронной промышленности и т. д. В конце концов герб превратился бы из символичного, лаконичного и устойчивого субъекта, который прежде всего иллюстрирует историческое наследие, традицию, порой и главные идеи общественно-политического уклада — в передвижную минивыставку достижений народного хозяйства, в некую конструкцию, утяжеленную малозначимыми мелкими элементами».
Если в 1938 году достижения отразили на гербе в виде «льна и клевера» (что и поныне остается), то почему там нет телевизоров «Горизонт» и «Витязь», автомобилей «МАЗ» и «БЕЛаз», компьютеров и роботов? Где логика? Логику, конечно, трудно найти, если за решение вопросов о государственной символике берутся невежды, к тому же насквозь пропитанные советской пропагандой.
Заканчивается книга Анатоля Титова «Геральдика Беларуси» печальным выводом о советских и околосоветских гербах Беларуси: «Попытки создать и утвердить новые гербы в отрыве от традиций геральдики как по смыслу, так и по стилю исполнения, имеют мало шансов на успех».
Очевидно, таково же сегодня мнение и государственных органов, так как на первой странице этой книги, изданной в 2007 году, сказано: «Выпуск издания осуществлен по заказу и при финансовой поддержке Министерства информации Республики Беларусь».
Как видим, сегодня мы все едины в желании исправить досадные ошибки и вернуться к нашим истокам.