Лишь в XX веке поляки позволяли себе шовинизм по отношению к беларусам — но, полагаю, по той причине, что наше национальное самосознание к тому времени уже было раздавлено царизмом, многим из наших прадедов уже внедрили в мозги не только все перечисленные выше мифы, но и великодержавный российский менталитет, лишенный беларуского содержания. То есть, это было презрительное отношение не к литвинам-беларусам, а к сменившему их этническому суррогату.
Демонизация Польши — еще один миф российского великодержавия, призванный скрыть тот факт, что именно беларусам нужен был союз с Польшей — как спасение от уничтожения нашей государственности Московией. Именно мы — вовсе не поляки — являлись инициаторами создания Речи Посполитой еще с периода Орды. Как писал Вацлав Ластовский в знаменитой «Краткой истории Беларуси» (Вильня, 1910 год), наши предки много раз пытались склонить Польшу к созданию Союзного государства — в 1401, 1413, 1438, 1451, 1499, 1501, 1563, 1564, 1566, 1567 годах, а добились только в 1569 году На одиннадцатый раз за более чем полтора века! И то добились лишь потому, что Иван IV уже захватил Полоцк, что являлось угрозой также и для Польши.
Это непреложный факт: наши предки не выказывали ни малейшего желания идти на какую-то «интеграцию» с восточным соседом (наподобие решения запорожских казаков в 1654 году, от которого они вскоре отказались, но их уже «не отпустили»).
Поэтому в СССР почти во всех республиках существовал «праздник воссоединения с Россией», не только в Украине, но и в Азербайджане, Грузии, Молдавии, республиках Средней Азии, в автономиях РСФСР. А вот у беларусов такая «праздничная дата» отсутствовала, имелись только даты оккупации русскими войсками в 1772 и 1794 году.
В распоряжении идеологов не было ни одного хотя бы намека со стороны ВКЛ на желание присоединиться к России. Напротив — только постоянное военное сопротивление, в том числе массовое партизанское движение.
Это полностью противоречит мифу о «польском угнетении и желании беларусов освободиться от него путем воссоединения с русским народом». Термин «воссоединение» вообще неуместен, так как до 1772-1795 годов беларусы никогда не жили под властью российских феодалов.
Возвращение беларусов к наследию ВКЛ автоматически означает отказ от всех этих мифов и производных от них. Именно в данном пункте сложность процесса возрождения беларуской национальной самоидентификации — уж очень сильно он (процесс) связан с преодолением мифов российского великодержавия. Именно поэтому историки и другие идеологи восточного соседа категорически отвергают любые попытки нашего возвращения к своей истории времен ВКЛ.
Попутно возникает опасение: а не откроем ли мы тем самым «ящик Пандоры»? Дело в том, что полное восстановление истории ВКЛ и национального самосознания идет вразрез с великодержавием восточного соседа, автоматически превращает нас в его «ментальных противников». Ведь наша страна вместе с Польшей являлась главной идеологической оппозицией великодержавию в XIX веке — а ранее была альтернативой для Московского государства. Именно Литва составляла конкуренцию Московии в «собирании русских земель» и, что важно — русские земли (Псков, Новгород, Тверь, Смоленск, Брянск, Курск) тянулись к нам. То есть, восстановление подлинной истории Беларуси «размывает» претензии России на роль «единственного законного собирателя Руси». Оказывается, Русь могла быть совсем иной — европейской по сути, а не изуродованной на ордынский манер.
В этом, очевидно, заключается главная проблема. Истинная история ВКЛ показывает альтернативную судьбу не только для литвинов-беларусов, но и для русинов-украинцев, а также нынешних западных русских, ранее живших вне Московии.
Как видим, «ящик Пандоры» (возрождение наследия ВКЛ) связан не с одной только Беларусью, а вообще со всем западным регионом, где такое возрождение подвергает сомнению право Москвы на «собирание земель». Это уже не внутреннее беларуское дело, а прямое «возвращение к жизни старых споров и старых ментальностей народов». В общем, извлекая ВКЛ из «похороненной кучи забытого», беларусы эту «кучу» неизбежно тревожат и рушат, что может вызвать в России какой-то свой «обвал мифов».
У меня нет сомнений в том, что усилия российских идеологов по «недопущению» возврата беларусов к истории своих предков связаны в первую очередь со страхом перед развалом идеологических внутрироссийских мифов.
Но сегодня Беларусь независима (независима именно от России — не надо притворяться, именно Россия всегда покушалась и продолжает покушаться на нашу государственность). Нашей стране крайне необходимо возвращение к своей собственной тысячелетней истории. Без этого Беларусь как суверенное государство вряд ли возможно, по крайней мере — в длительной перспективе.
Полагаю, что возвращение к истинной истории предков неизбежно, рано или поздно оно произойдет. Пусть не сегодня, так завтра. Не вызывает сомнения, что от указанных выше российских мифов мы полностью откажемся, так как они противоречат и факту нашей государственности, и содержанию нашей истории.
Часть I.ИСТОКИ.
Глава 1. СТАРЫЕ СПОРЫ.
Сегодня многие в России и в Республике Летува утверждают, что нынешние заявления беларуских историков о ВКЛ как государстве беларусов — это «новомодный вымысел националистов Беларуси». И что на самом деле ВКЛ и Литва — историческое наследие жемойтов, а беларусы (и Беларусь) — это русские (и Русь), «младшие братья» русских. И что, дескать, своими вымыслами беларуские историки «льют воду на мельницу США».
Однако, вопреки заявлениям московских историков-шовинистов Лобина, Широкорада, Медведева, Платонова, Мухина и прочих, — ничего «новомодного» в этом нет. Такие представления существовали у беларуских историков с давних пор. Более того, в 1960-е годы подобные обвинения в их адрес уже звучали со стороны партийных органов.
На первый взгляд это кажется удивительным: почему нынешние российские историки, беспощадно критикующие КПСС, «совков» и советскую систему в отношении своей России, разделяют при этом позицию ЦК КПСС применительно к истории Беларуси и ее историкам? Что за странные «двойные стандарты»?
И наконец, непонятно, почему признание ВКЛ государством беларусов — значит «лить воду на мельницу США»? Во времена ВКЛ никаких Соединенных Штатов в помине не было.
Попробуем разобраться.
«Не позволим! ».
После разгрома наших антироссийских восстаний XIX века изучение прошлой жизни беларусов (литвинов) в ВКЛ стало проблемой политической и идеологической. Царизм и большевизм — а вместе с ними и жемойтские националисты с конца XIX века — дружно настаивали на лживой выдумке, что, дескать, «беларусы всегда были Русью» и «никогда не были Литвой».
Любые попытки вернуться к правде об истинной роли литвинов-беларусов в ВКЛ карались и пресекались. Вацлав Ластовский, издавший в І9І0 году в Вильне первую «Краткую историю Беларуси», погиб в сталинских застенках — как и практически все довоенные беларуские историки, пытавшиеся говорить правду о нашем прошлом. Как выяснилось, идеологи ВКП(б) — КПСС крайне не хотели распространения этой правды и старательно ограждали от нее беларусов.
Лишь на первый взгляд может показаться «неважным» для коммунистов вопрос о том, являлись беларусы в ВКЛ государствообразующим этносом или нет, назывались они литвинами или «русинами», были униатами и католиками или же «православными диссидентами». Идеологи КПСС цеплялись за «Русь» и «православие», отвергая при этом нашу Литву, униатскую веру, а также беларуский язык именно потому, что все это казалось им «сепаратизмом» и чем-то «западным».
Идеология СССР базировалась на московском ордынском менталитете — он исстари «цементировал» империю Москвы и объявлялся менталитетом «Святой Руси», под которой подразумевалась та же Орда. Ведь русский народ — это конгломерат финно-угров и тюрок. Государственное устройство и идеология Московии, затем России, затем СССР базировались на их многовековых традициях.
Соответственно считалась «вредной» память о жизни и государственном устройстве как литвинов (беларусов), так и русинов (украинцев) в своих независимых от Московии (Орды) государствах. А любые попытки вернуть эту память пресекали и карали идеологические органы КПСС.
Доктор исторических наук Захар Шибека отметил в книге «Очерк истории Беларуси. 1795—2002» (Минск, 2003, с. 369):
«Когда в середине 60-х годов литературовед Николай Плашкевич и философ Николай Алексютович высказали в печати взгляд на историю Великого княжества Литовского как наследие беларусов, их выступление было резко осуждено на партийных собраниях и в газетах».
А теперь попытайтесь представить аналогичное событие в тогдашней РСФСР. Какие-то ученые, например В. В. Седов или В. Л. Янин, заявляют в печати, что история Новгородской Республики — наследие жителей Новгородской области. Разве стали бы осуждать такое заявление на партийных собраниях?!
До начала 60-х годов в беларуских школах не изучали историю БССР. В Москве считали это ненужным. Видимо, тогда и сложилось у многих жителей нашей республики представление о том, что до создания СССР не было у беларусов своей истории (хотя сразу возникает вопрос: как же представители «несуществующего» государства могли подписать Союзный Договор в декабре 1922 года? ).
Первый учебник истории БССР профессор Лаврентий Абецедарский сочинил только в начале 1960-х годов. Разумеется, он отличался великодержавной направленностью. Захар Шибека пишет:
«При брежневском режиме окончательно сложилась историческая концепция оправдания царского и большевистского режимов в Беларуси (школа Л. Абецедарского). Беларускому народу навязывался миф, созданный идеологами царизма, о существовании общего древнерусского государства (Киевской Руси) и какой-то древнерусской народности, общего предка трех братских славянских народов. В соответствие с этим мифом беларусы и украинцы получили статус «младших братьев русского брата» и лишились права на древний период своей истории (ІХ-ХІІІ века)».
Кандидат исторических наук Валентин Мазец в статье «Национальная политика коммунистов в БССР (1945—1985 гг. )» отметил:
«В учебнике Абецедарского был реанимирован миф, сформулированный еще во времена господства российского самодержавия представителями «западнорусизма». Имеется в виду принципиально неверное положение о существовании в IX—XIII веках обшей родины беларуского, украинского и русского этносов — древней Руси. Миф этот давно уже опровергнут наукой (археологией, генетикой, антропологией, лингвистикой, историей), однако по-прежнему живет в сознании многих поколений людей, оканчивавших школу в 1962-1991 годах».
Для более детального разъяснения «единственно правильного подхода к истории Беларуси» Л. С. Абецедарский в 1969 году по указанию партийных органов написал брошюру «В свете неопровержимых фактов». Ее издали небывалым для БССР тиражом 30 тысяч экземпляров (все остальные книги на историческую тематику издавались в республике тиражами не более 3 тысяч экземпляров). Эту брошюру беларуский историк-эмигрант Павел Урбан назвал «партийным заказом» — не только «антибеларуским, но именно шовинистическо-российского характера». (П. Урбан. У сьвятле гістарычных фактаў. Мюнхэн — Нью-Ёрк, 1972. )
fБрошюра Абецедарского была направлена против «вымыслов беларуских буржуазных националистов» в обличье современных «наймитов американских и западногерманских империалистов». Уже один этот пассаж демонстрирует суть якобы «научного подхода» профессора: навесить ярлыки на оппонентов и демагогично заявлять, что правда об истории ВКЛ — суть «происки ЦРУ»!
Партийные идеологи поспешили похвалить эту брошюру в газете «Советская Белоруссия» (статья В. Москаленко «Достойная отповедь»), заставили напечатать хвалебные отзывы редакцию журнала «Полымя» (№ 2, 1970) и газеты для зарубежья «Голос Родины» (№ 62, 1970), однако ни одна серьезная рецензия на брошюру так и не появилась. Хвалить в ней было нечего, а ругать — опасно для карьеры.
Почему же статья в «Советской Белоруссии» называлась «Достойная отповедь»? Дело в том, что «политическая оттепель» второй половины 50-х годов вызвала у некоторой части беларуской интеллигенции надежду на скорое возвращение правды о нашей дороссийской истории. Но это была иллюзия.
В 1968 году (напомню, это год вторжения в Чехословакию) пленум ЦК КПБ объявил борьбу с «ростками сепаратизма» в БССР, понимая под такими «ростками» желание части беларуской интеллигенции вернуть из забвения историческую правду о своей стране. На этом пленуме, следуя директивам из Москвы, директор Института истории Академии наук БССР Н. В. Каменская, якобы от имени «всего коллектива» заявила, что возглавляемый ею институт развернет отныне «непримиримую борьбу против фальсификаторов истории белорусского народа», «борьбу против их домыслов о происхождении белорусского народа, истории его культуры, о формировании белорусской нации». (См. газету «Советская Белоруссия» от 19 июня 1968 года. )
Откуда такое желание «непримиримой борьбы»? Урбан в 1972 году видел ситуацию следующим образом. Возвращение к исторической правде о ВКЛ подрывало великодержавные мифы царизма, на которых продолжала основываться советская идеология.
По примеру старой российской историографии, официальная советская историография никак не могла принять концепцию независимого развития беларуского народа, его самостоятельного государственного существования в прошлом. Ибо в таком случае следовало выкинуть на свалку пресловутые «исторические права» России на Беларусь, отказаться от концепции «единства исторических судеб» русского, украинского и беларуского народов, которые всегда преподносились советской идеологией в виде некоей дивной «троицы общерусского характера».
Пришлось бы также отказаться от тезиса о якобы «справедливых войнах», которые вела Россия с целью «собирания русских земель в едином русском государстве». Эти войны автоматически становились захватническими.
Кроме того, как пишет Урбан, признание самостоятельности в историческом развитии Беларуси способствовало бы росту национального самосознания и сепаратизма в самой БССР. По той же причине советская историография никогда не признавала Киевскую Русь державой украинского народа, а привязывала ее к Московии. Соответственно, термины «Россия», «Российское» советские историки, вслед за Карамзиным, Соловьевым, Ключевским и Нечволодовым применяли не только к Московии, но и к Киевской Руси. То есть воровали наследие Киевской Руси у народа Украины и присваивали его себе.
В итоге была создана крайне примитивная концепция истории Беларуси. Она гласила, что в прошлом беларуский народ никогда не имел ни своего государства, ни своей самостоятельной истории. В эпоху Киевской Руси он якобы был частью «древнерусского народа» и «древнерусской» державы. В эпоху Великого княжества Литовского им правили «литовские феодалы» (надо понимать — современные летувисы, замечает Урбан), и беларуский народ «томился в условиях национального порабощения».
Борьба беларуского народа (то есть литвинов) с «гнетом литовских феодалов» (будто феодалы были тогда только у нас — а в России их не было!) и соответствующая «помощь» со стороны России (то есть со стороны ее феодалов!) — привели к «национальному освобождению» беларусов и «воссоединению с братьями в едином русском государстве» — в составе Российской империи. Это полный маразм: неужели переход от своего феодала к иностранному есть «освобождение»?
«Впервые» свою государственность беларуский народ получил в результате так называемой Октябрьской революции, но и в этом Случае он не сам ее добился, а получил в виде подарка от товарища Ленина (до 1956 года говорили, что из «рук» Сталина).
«Дать достойный отпор! ».
Урбан пишет:
Нелегко приходилось тем, кто пытался обойти логичную «стройность» указанной концепции. Например, советский историк И. Б. Греков в книге «Очерки по истории международных отношений Восточной Европы XIV—XVI вв. » (Москва, 1963 г. ) посмел назвать ВКЛ державой, выступавшей в качестве объединительного центра на востоке Европы и потому соперничавшего с Московией.
Греков был далек от того, чтобы уважать ВКЛ или считать его беларуской державой. В отношении ВКЛ он использовал издевательскую великодержавную терминологию «русские» или «западнорусские земли» и «западнорусские княжества». Он называл ВКЛ «Литовско-Русским государством» и подчеркивал, что это княжество «было построено на русской (исторически и этнографически русской) территории», что оно создалось в результате как «прямой вооруженной экспансии литовских феодалов», так и по причине «наличия в самих западнорусских землях определенной тенденции к объединению».
Но при этом он посмел заявить, что в дальнейшем ВКЛ стало реальным центром «собирания русских земель».
Отпор последовал самый жесткий.
Для начала Грекову указали в книге «Международные отношения в Центральной и Восточной Европе и их историография» (Москва, 1966, с. 211), что он «скатывается на позиции белорусских буржуазных националистов». Можно подумать, что «Великое княжество Московское» — понятие коммунистическое, а «Великое княжество Литовское» — понятие буржуазно-националистическое! Далее ему «разъяснили»:
«Наличие в составе Великого княжества Литовского русских земель и завоевательная политика литовских феодалов на востоке не дают основания ставить знак равенства между княжествами Московским и Литовским, определять их как два равнозначных центра объединения русских земель и соответственно ставить вопрос о «двух путях сложения русской феодальной государственности» в Восточной Европе в XIV-XV вв., как это получается у И. Б. Грекова…
В одном случае мы имеем дело с действительным центром объединения русских земель и тесно связанным с этим процессом образования Российского централизованного государства. В другом — также с центром, но с центром экспансии, завоевания и порабощения русских, украинских и белорусских земель».
Как видите, я не утрирую: советская историография действительно считала Великое княжество Московское — «хорошим», а Beликое княжество Литовское — «плохим».
Но главный анекдот в этих ненаучных суждениях московских авторов состоял в том, что, дескать, в XIV—XV веках Московия, являвшаяся тогда бесправным улусом Золотой Орды, якобы была «действительным центром объединения русских земель» и «создавала Российское централизованное государство».
Невероятная басня: окраинный улус, который платит Орде дань, а ханы Орды выдают его князьям патенты (ярлыки) на временное правление, где нет своего регулярного войска, нет даже своей монеты (на обороте московских монет — восхваление Аллаха) и т. д. — это якобы «Россия» и «Российское централизованное государство»!
А при этом советская историография одновременно твердила, что «Русь три века была под татаро-монгольским игом». Но если «иго татаро-монголов» не мешало московитам создавать внутри Орды свое «Российское централизованное государство», то почему «литовское иго» мешало делать то же самое в ВКЛ литвинам (беларусам) и русинам (украинцам)? Где логика? Опять «двойные стандарты». Тем более что уже само название — Великое княжество Литовское, Русское и Жемойтское заявляет о государственности трех его частей — Литвы (нынешней Беларуси), Руси (Украины) и Жемойтии (Летувы).
Одним словом, ошибкой было бы считать, что концепция профессора Абецедарского ставила целью оградить беларусов только от своей подлинной истории. Главной целью этой концепции (ее «сверхзадачей») было недопущение любопытных к истокам российских мифов о том, как и почему возвысилась Москва. Дело в том, что Москва обрела свое могущество именно в Орде, став центром сбора дани для великих ханов. За эти «труды» Москва оставляла себе 50—60% дани, именно этим грабежом «русских земель» объяснялось ее желание к «расширению своего влияния» и якобы «странная» привязанность к Орде. (О чем пишет Лев Гумилев в книге «От Руси до России». )
То есть эта концепция прятала неприглядную реальную московскую историю — в которой Москва выступала частью Орды и сборщиком дани для нее, угнетателем всех окрестных земель наравне с самой Ордой.
Критики Грекова извращали суть войн, которые Москва вела против ВКЛ. Они утверждали, что «внешняя политика Московского государства в конце XVI — начале XVII веков (и тем более в XIV—XVI веках) не была агрессией, а была борьбой за возвращение земель, которые были потеряны в эпоху ослабления Руси под монгольским гнетом».
Тут все — ложь.
Во-первых, в XIV и XV веках никакого «Московского государства» не существовало — был только бесправный улус Орды, который в принципе не мог вести какую-то свою «внешнюю политику».
Во-вторых, земли Беларуси в доордынский период никогда не принадлежали московским феодалам. Полоцкое государство около 70 лет являлось вассалом Киевской державы, но освободилось от власти русских князей Киева задолго до того, как Юрий Долгорукий отправился захватывать земли финно-угров Залесья, как тогда называлась будущая Московия.
Претензии потомков финских народов (мокшалей Москвы, эрзян Рязани, мещеры, мордвы, муромы, веси и прочих) на владение землями западных балтов кривичей, ятвягов и дайновов смехотворны.
В-третьих, не было никакого «монгольского ига» — не Монголия владела Московией, а татарская Золотая Орда. Она три века подряд была улусом Орды — но ни Полоцкое государство, ни наша Литва никогда не являлись частью Московии. Впрочем, это уже другие «комплексы» московских историков, нас не касающиеся.
«А где же истина объективная?».
Когда молодые историки в БССР стали указывать на то, что официальная советская концепция истории Беларуси противоречит всем историческим фактам, — тут же по поручению партии выступили «партийные ученые», аспиранты БГУ В. Люкевич и Я. Трещенок. В газете «Советская Белоруссия» (от 22 февраля 1966 г. ) они обрушились на «националистических историков» в своей статье «Истине вопреки»:
«Измышления о том, что Великое княжество Литовское было белорусским государством, что в этом государстве народ благоденствовал, что уния была специфически белорусской религией, не оригинальны и не новы. Полная научная несостоятельность и сомнительный политический смысл их давно разоблачены советскими историками. Поэтому появление на страницах «Полымя» этих ложных утверждений не может не вызвать удивления».
Лично у меня удивление вызывает тезис о том, что историческая правда имеет «сомнительный политический смысл». Удивляет и сама «научность» поиска современного «политического смысла» в событиях средневековой эпохи.
А ведь и сегодняшние обвинения российских историков и идеологов в адрес беларусов не изменились. Например, московский историк А. Лобин (ярый критик «измышлений белорусских историков-националистов») в переписке со мной утверждал (сравните со словами Люкевича и Трещенка), что националистическая выдумка беларусов о якобы своем государстве ВКЛ — это инсинуация США, и что эта выдумка враждебна по отношению к России и «портит наши отношения» друг с другом.
Выпад в адрес США для меня остается загадкой: ВКЛ было субъектом международного права с ХIII века, тогда как Соединенные Штаты Америки обрели независимость только в 1776 году — примерно на 550 лет позже.
Но с позиций российских «державников» (= «национал-патриотов») все так и кажется (не только распад СССР, но и «засилие украинского языка в Украине» они тоже объясняют «происками наших врагов»!!!). Это было бы смешно, если бы не было так грустно. Но как быть с исторической правдой? Скрывать прошлое Отечества от своего народа ради имперских устремлений восточного соседа?
Трудно согласиться с такой жертвой даже в рамках «политической целесообразности». А с точки зрения науки это вообще абсурд.
Именно в таком ключе дал достойную отповедь Люкевичу и Трещенку, а также их заказчикам Николай Алексютович (к сожалению, он умер в 1967 году в возрасте 46 лет, и мы потеряли великолепного историка). В своей статье «А где же истина объективная? » (журнал «Полымя», 1966, № 5, с. 179—185) он назвал московско-партийную концепцию истории Беларуси политическим шулерством и обкрадыванием истории беларуского народа.
Ссылаясь на исторические факты, Алексютович высмеял басню о том, будто бы БССР — первая в истории беларуская держава. Беларуское государство, писал он, выступило на исторической сцене сначала в виде Полоцкого княжества, а затем как Великое княжество Литовское. Он также осудил практику «равнения» на российских царей и православную церковь, стремление изображать Россию «освободительницей» беларусов от «национального» и «социального» угнетения со стороны литовцев и поляков.
Алексютовича поддержали многие другие беларуские историки. Что же касается выдумки о БССР как о «первой беларуской державе», то в 1972 году П. Урбан отметил работы Вадима Круталевича:
«В его статьях и рецензиях очень хорошо показаны «тяжкие роды» БССР и великодержавный шовинизм большевиков, в том числе Ленина».
Статьи Круталевича печатал журнал «Полымя» в 1966-1970-х годах, а ранее он публиковался в сборниках на исторические темы «История СССР» (1963 г), «К истории образования БССР» (1964 г. ).
Воз и ныне там…
Но самое интересное не это, а тот факт, что бурные споры 60-х годов сегодня забыты в Беларуси. Мало того, в изданных в 2008 году «Учебных материалах для XI класса по истории Беларуси» повторяется та же московско-партийная концепция, с которой боролись наши историки около 40 лет назад. Что же происходит? Время пошло вспять?
Так и хочется сказать словами Алексютовича 1966 года: а где же истина объективная?
Между тем сменилась целая эпоха. Еще до развала СССР Верховный Совет БССР переименовал БССР в Республику Беларусь, принял ее новые государственные символы — герб «Погоня» и бело-красно-белый флаг. Сегодня беларусы забыли, что это были еще советские символы, так как Беларусь приняла их, еще пребывая в составе СССР.
Беспамятство в таких вопросах просто поражает. С 1991 года мы — суверенное государство, обладающее реальной независимостью. Казалось бы, зачем нам опять «московско-партийная концепция» нашей истории? Ее навязывали беларусам в 1960-е годы по воле ЦК КПСС. Но ЦК КПСС давно не существует! А бывшие члены Политбюро ЦК КПСС Алиев, Назарбаев, Ниязов, Рашидов и прочие стали президентами своих стран и одновременно долларовыми миллиардерами, их семьи владеют сегодня фабриками и заводами, банками и концернами.
Получается, что мы и сегодня продолжаем отказываться от истории своего Отечества ради какой-то эфемерной «политической целесообразности» ЦК КПСС, давно канувшего в Лету. Мертвец держит нас мертвой хваткой…