Что это были за люди, кто охотился в сахарском раю? Кем были художники, рисовавшие на скалах? Это тоже тайна, хотя и существуют предположения, что какой-то древний негроидный народ населял Сахару задолго до того, как туда пришли берберы и арабы.
В Сахаре есть свои контрасты. Там когда-то водились крокодилы. Рыба-кошка сохранилась в оазисах, а в горных районах — берберская овца. Это следы, свидетельствующие о том, что там царил когда-то совершенно другой климат.
И еще есть песок, таинственный песок, который поглотил существовавший там рай. Этот песок производит глубокое впечатление на путешествующих по Ливийской пустыне, потому что тамошние пески самые бескрайние и самые глубокие. Ховарду Картеру пришлось переместить четверть миллиона тонн песка, чтобы добраться до могилы Тутанхамона, но этот объем всего лишь песчинка в сравнении с морем песка Ливийской пустыни.
Песок может являть собой и устрашающее зрелище.
Полоса за полосой, с перерывом в милю, параллельно тянутся огромные желтые дюны и каждая из них длиной в тридцать миль и больше, а некоторые достигают двухсот футов в высоту. Дюны, которые я пересекал на автомобиле в Калахари, были карликами рядом с ливийскими гигантами. И к тому же в ливийском песчаном море вдали от оазисов нет ни животных, ни растений. Таков этот мертвый мир, который все еще является загадкой для геологов.
Только сенусси чувствуют там себя как дома. Этот бедуинский религиозный орден был основан более столетия назад потомками пророка Магомета. Сенусси некогда были работорговцами Сахары. Они сражались против британских и южноафриканских войск во время первой мировой войны и помогали специальным подразделениям, действующим в немецком тылу во время второй мировой войны. Эти суровые люди не потребляют алкоголь, табак и кофе, но они любят чай. Я запомнил сенусси, в основном, потому, что в Западной пустыне часто выменивал у них на чай входивший в армейский рацион, свежие яйца. Но у меня есть и другое воспоминание осенусси — эпизод, который до сих пор остаётся для меня загадкой.
Рядом с моим лагерем около Тобрука был жалкий засеянный зерном клочок земли, принадлежавший сенусси. Бессмысленно, думал я, ждать хороших всходов в пустыне, но здесь сенусси удалось вдохнуть жизнь в эти небольшие посадки пшеницы и ячменя. Как-то однажды, еще до того, как урожай можно было собирать, появились сенусси с длинными ножами, сняли урожай, затем сложили свои палатки и тихо незаметно исчезли. Они добрались до Аламейна еще до того, как я узнал, о том, что случилось. Было такое впечатление, будто сенусси смогли почувствовать перелом в ходе битвы одновременно с генералами противоборствующих сторон или даже раньше, чем они.
Тем не менее все это вполне соответствует их репутации. Другие бедуины считают, что сенусси обладают оккультными силами, и жертва проклятия сенусси живет в страхе пред параличом или смертью. Считается, что эта сила может быть использована и по отношению к животному. Поэтому стадо овец, случайно забредшее в посадки ячменя мудрого старика, может никогда уже не вернуться к своему хозяину живым. (Конечно, существует масса других способов убить овец, кроме как навести на них проклятье.) Гипнотизеры-сенусси специализируются на проведении странного рода сеансов телевидения[17], заставляя человека видеть события, происходящие в его родном городе или оазисе, которые находятся за сотни миль.
Сейед Эль-Махди — самый, вероятно, знаменитый предсказатель сенусси этого века, был добрым волшебником. Он заявил, что способен чувствовать трагедию, происходящую за пустынным горизонтом. Я слышал много историй о спасательных группах, выходивших по указаниям Сейеда и находивших караваны, которые были на самом краю гибели.
Трудно сказать, обладают сахарские проводники-сенусси шестым чувством, но они никогда не забывают увиденных ориентиров. Смена направления движения не сбивает их с толку, так как каждый проводник словно несет компас в своей голове. И он может уверенно идти во главе каравана и ночью, когда нет звезд, и в незнакомой местности. Никто не знает Сахары, но проводник-сенусси крайне редко может заблудиться. Возможно, секрет его способности ориентироваться в пустыне — в инстинкте верблюдов. Говорят, верблюд всегда найдет обратный путь в оазис, где он однажды щипал траву. Не раз заблудившийся караван спасал верблюд, который вдруг становился во главе других животных и начинал двигаться вперед, словно получив внушение.
Никто не знает Сахару. Повсюду за пределами оазисов песок хранит тайны. Вот Сива, с ее домами из глины и соли, прилепившиеся один над одним к поверхности огромной скалы, этот человеческий муравейник, поднимающийся над святыней, куда за советом ходил сам Александр Македонский.
Недалеко от Сивы есть города прошлого, которые все еще ждут лопаты археолога. Где-то рядом с оазисом находятся забытые изумрудные шахты древних. И в течение более чем тридцати веков пальмовые рощи Сивы давали лучшие финики в мире.
Хотелось бы знать, удастся ли мне вновь пересечь эту волшебную границу у Мены, узкий канал между пустыней и засеянным полем. Как благодарен я был, что вернулся из слепящей своей желтизной пустыни, и мимо Пирамид проследовал в зеленый роскошный пригород. Но с какой радостью я вновь поеду из Каира в пустыню! В пустыню со своими загадками, пустыню, которую никто не знает.
Величайшее зрелище Африки
Огромные миграции антилоп спрингбоков которые вплоть до конца прошлого века опустошали районы Кару в Южной Африке, должны были представлять собой самое захватывающее зрелище, какое только можно наблюдать в мире млекопитающих.
Обитатели фермерских домов и поселков, люди, спящие в фургонах посреди вельда, просыпались от звука, напоминающего шум сильного ветра перед грозой. Продвижение спрингбоков отмечали облака пыли на горизонте. Потом — грохот копыт, блеяние, свист и фырканье огромного стада, и вот все окружающее пространство уже превращается в море из антилоп. Коричнево-белое море с волнами светло-коричневых спин темно-коричневых полос и белых животов, бурунами длинных белых волос на крестцах, поднятых, как веер. Настоящий поток живых тел.
Был один трек-бур[18], прирожденный художник и рассказчик, чье описание позволило мне увидеть это зрелище как бы собственными глазами, ибо оно основано на личных впечатлениях со всеми яркими деталями.
Этот человек покинул Трансвааль со всей семьей в 70-е годы прошлого века еще десятилетним мальчиком. Они были участниками первого «Трека через страну жажды», когда группа буров, которых позвали в дорогу подлинные или мнимые обиды, а на самом деле не знающий покоя дух, отправилась в поисках новой родины. Многие тогда погибли в пустыне. Некоторые добрались до Анголы. Но семья Ван дер Мерве отделилась от остальных фургонов этой злополучной группы и направилась на юг. Они жили, странствуя со своими коровами и овцами по бескрайним просторам в поисках травы. Когда старые родители умерли, их сын Герт продолжал вести тот образ жизни, который он знал до этого. Иногда он бывал в Бечуаналенде, в Калахари, но чаще на северо-западе Капской колонии. К тому времени, когда ему исполнился двадцать один год, у него была жена и трое детей, два «цветных» пастуха и бушмен, который вел волов и искал путь от одного источника до другого.
Как-то утром фургон Герта Ван дер Мерве тащился вдоль сухого твердого русла реки Молопо в том месте, где она служила южной границей протектората Бечуаналенд. Герт заметил, что бушмен был чем-то озабочен. Через некоторое время африканец вдруг оставил волов и бросился в буш на высоком северном берегу реки. В полдень Герт остановился как обычно, чтобы распрячь волов и пообедать. Его жена только было занялась готовкой, когда в лагерь примчался бушмен и стал убеждать хозяина, чтобы волов снова запрягли и немедленно последовали за ним. «Идут трекбокке[19], — заявил бушмен. — Мы погибнем, если останемся в русле реки».
Герт собрался, сомневаясь тем не менее в оправданности тревоги, но ведь с ним была семья. Бушмен вывел фургон из русла реки на северный берег и повел дальше, поднимаясь на холм. Ван дер Мерве двигался на фургоне вверх по склону до тех пор, пока волы были и состоянии тянуть его. Затем они пешком добрались до вершины, и бушмен показал рукой.
Сначала Ван дер Мерве не смог увидеть ничего необычного, но затем у самого горизонта он заметил легкое облачко пыли. Оно находилось на расстоянии многих миль и не могло предвещать никакой опасности. Тем не менее, бушмен уговорил его нарезать колючий кустарник и сложить его в виде ограды вокруг фургона и скота. Бушмен объяснил, что если бегущие спрингбоки помчатся через холм, а не вокруг него, они затопчут до смерти все живое на своем пути. Тем не менее, он надеялся, что фургон и колючие кустарники заставят их свернуть.
После того как он принял необходимые меры, чтобы защитить свой фургон и скот, Герт взобрался на холм вновь. Теперь пыль была уже в нескольких милях, она поднималась высоко вверх, распространяясь по широкому фронту. Холм Герта оказался как раз посередине двигавшейся в их сторону огромной массы животных. Тогда он впервые почувствовал легкую нервозность, ибо понял: если такая орда пронесется через лагерь, может случиться что угодно. Поэтому он велел жене и детям забраться в фургон, а собак привязал под его тентом. С помощью двух «цветных» и бушмена он собрал охапки сухих веток и положил их перед фургоном. Присыпав их сверху свежей зеленью, он надеялся напустить достаточно дыма, чтобы напугать антилоп и заставить их свернуть в сторону.
Герт ожидал на вершине холма. Антилопы все еще были скрыты за завесой из пыли, но зайцы, шакалы и другие животные бежали мимо