ционными пивными — бирштубе. Это должно быть самое красивое, самое современное, самое элегантное здание в Европе. Мы должны всех поразить. Проект новой столицы получил горячее одобрение фюрера. Шпеер был доволен. Он угодил вождю немецкой нации и, кто знает, может быть, в дальнейшем вождю европейской или даже мировой нации. Никто не спорил с тем, что теперь обновленный город должен называться не Берлин, a Germania. Правда, до осуществления этих грандиозных замыслов не дошло. Начавшаяся война все отодвинула, на повестке дня появились более животрепещущие вопросы. Когда летом 1940 года Гитлер приехал в захваченный Париж, он вместе со Шпеером осматривал достопримечательности — и Парижскую оперу, и Эйфелеву башню, и Елисейские Поля. «Париж хорош, он не перестает меня восхищать, — заметил фюрер, обращаясь к Шпееру. — Но Берлин должен затмить его. Это ваша задача». Но в войну вовлекались все новые и новые страны, пока наконец Гитлер не напал на Советский Союз в июне 1941 года. Начавшаяся война полностью перечеркнула все архитектурные замыслы Гитлера. От его города «Germania» оставался только макет, некоторое время его хранили в здании имперской канцелярии для показа высоким зарубежным гостям. Потом он перекочевал в архитектурную мастерскую Шпеера, затем на площадь Паризерплац, 3, в Имперское министерство по вооружениям и боеприпасам, которое в 1942 году возглавил сам Альберт Шпеер. Затем этот макет бесследно исчез. И о новой столице «Germania» уже больше никто не вспоминал. Столицу тысячелетнего рейха нещадно бомбили. Ни следа не осталось от здания новой рейхсканцелярии. Были уничтожены и мастерские, в которых Шпеер создавал свои шедевры. Досталось и имперскому Министерству вооружений и боеприпасов. Берлин был основательно разбомблен с воздуха, разбит артиллерией и танками до такой степени, что в нем после мая 1945 года оставалась пригодной всего одна треть зданий. И восстанавливать его начали вовсе не по амбициозным гитлеровским архитектурным планам и замыслам, а с устранения развалин. Зато сегодня туристы могут прогуляться и по Унтер-ден-Линден, увидеть восстановленный Рейхстаг и рядом с ним сохранившуюся Триумфальную арку. Можно прогуляться и по обновленной площади Паризерплац. Правда, сам макет города «Germania» можно увидеть разве что на фотографиях да в кадрах кинохроники. Сегодня Берлин считается одним из красивейших городов Европы, который за послевоенные годы с немалым трудом избавился от нацистского прошлого, от бездушного гигантизма, от всего наследия фюрера и его несбывшегося тысячелетнего рейха.
Выстрел по Нью-Йорку
В конце 1944 года, когда поражение Германии в войне становилось все более очевидным, немецкое командование надеялось только на чудо-оружие. Гитлер из Берлина выезжал редко. Он хотел превратить столицу Третьего рейха в неприступную крепость и ждал, рассчитывал, что его арийские ученые создадут наконец мощнейшую бомбу с урановым зарядом, что ракеты возмездия V-1 и V-2, успешно стартовавшие с пусковых установок во Франции, уничтожат Лондон, приведут к коренному перелому в ходе войны. Но чуда не произошло. Ракеты V-1 с обычными боезарядами летели медленно и низко, их быстро научились сбивать зенитная артиллерия, истребители ПВО Великобритании. Кроме того, неуправляемые ракеты попадали в сети аэростатов. Из 12 000 единиц цели достигли около пятисот.
Вернер фон Браун
Чуть больше трети успеха. Особых разрушений английской метрополии они не причинили. Другое дело — производимые в Нордхаузене, точнее, в подземном лагере Дора, ракеты возмездия V-2. Скорость свыше 1000 метров в секунду, высота полета около 90 километров, заряд примерно тонна — они оказались практически недосягаемы ни для зенитчиков, ни для истребителей, и аэростаты были им не страшны. Как докладывали в бункере Гитлеру, эти ракеты не только причиняли заметные разрушения, но они наводили страх на жителей Лондона. Всего было произведено 450 пусков, город в огне, народ в панике. Но это был отчаянный блеф проигравших. Точность попадания V-2 также оставляла желать лучшего — в районе десяти квадратных километров. Лондон продолжал жить в прежнем режиме и посылал сотни своих самолетов бомбить секретные заводы Германии, чем наносил заметный ущерб военной промышленности. Гитлеру нужна была другая ракета, более мощная и с большим радиусом действия. Один из главных идеологов ракетостроения инженер Вернер фон Браун докладывал, что готов создать такую ракету, нужны материалы, производство, обученные люди. Все собирали по крупицам. И вот после испытаний на Балтике, на секретном ракетном полигоне Пенемюнде, срочным порядком на еще одном секретном объекте — в подземном заводе близ Нордхаухзена, где поточным методом собирали V-2, стали конструировать сверхтяжелую, двухступенчатую ракету, с дальностью полета около пяти тысяч километров. Самое мощное из когда-либо создававшихся на земле оружие устрашения. По расчетам немецких ученых и инженеров, она вполне могла бы достичь Нью-Йорка, и тогда, к радости Гитлера, западные державы поняли бы, с кем имеют дело, и пошли бы на переговоры на условиях нацистов. Мощнейшее ударное оружие было нужно, как воздух. Только оно одно могло остановить стремительное продвижение противника и спасти Германию от неминуемого краха. Министр вооружений и боеприпасов Альберт Шпеер в январе 1945 года ободрял своего шефа: нам бы продержаться один год, убеждал он его, всего один год, и мы закончим разработку. И тогда победа будет за нами. У нас готовится взрывчатка размером со спичечный коробок. Этого количества достаточно, чтобы уничтожить такой город, как Нью-Йорк. Конечно, Альберт Шпеер тоже блефовал. По образованию он был архитектор, а не физик. И до 1942 года занимался в Германии обустройством парадов нацистских полчищ.
И Гитлер был далек от математики. Он мечтал об архитектуре, но стал военным стратегом из непоколебимой жажды создать военизированную Германию и переделать мир по собственному образцу. Они оба хорошо понимали друг друга, когда рассматривали макеты преобразования столицы Третьего рейха, многих других городов. Министром вооружений и боеприпасов Шпеер стал не потому, что в них хорошо разбирался, а потому, что так того хотелось Гитлеру, видевшему в молодом амбициозном архитекторе человека, который готов был безоговорочно служить фюреру на любом поприще. Не будучи глубоко знаком ни с физикой, ни с математикой, Гитлер к исследованиям в сфере изготовления нового оружия массового поражения вначале относился с большой долей скептицизма. Ни в первые годы войны, ни в ее середине арийские ученые и военспецы не смогли доказать своему фюреру, что создаваемое ядерное оружие во много раз мощней обычной авиационной бомбы. Для простого доказательства у них не было достаточно обнадеживающих результатов, ни одного показательного взрыва они не осуществили, все только в лаборатории, все только на бумаге, все только на словах. Поэтому и у самих военных с каждым днем таяла уверенность в том, что такая бомба будет создана и даст обещаемый разрушающий эффект. И все же… И все же, несмотря на недоверие, несмотря на скептицизм руководства и нехватку средств, работы над созданием атомной бомбы велись до последнего дня. Это были, конечно, закрытые работы, строго засекреченные исследования, которые назывались «Урановый проект».
А пока Гитлеру не оставалось ничего другого, как одобрить авантюрный план выстрела сверхтяжелой ракетой по Нью-Йорку. Два немецких разведчика на подводной лодке заранее были посланы в Америку. Их основательно подготовили, соответственно экипировали. Они должны были на высочайшем небоскребе «Эмпайр стэйтс билдинг» установить принимающую антенну. Гитлер нетерпеливо ждал сообщений от своего министра вооружений и боеприпасов Альберта Шпеера. Но военная ситуация менялась слишком быстро, буквально с каждым днем, и не в пользу Германии. Фашистские части упорно сопротивлялись и все же отступали, отступали. Кольцо вокруг Берлина сжималось. Докладывать Шпееру было нечего. Посланных в Нью-Йорк немецких шпионов поймали, ракета так и осталась не собранной в подземной шахте. Красная армия и союзные англо-американские силы готовились к последним сражениям. Гитлер все же не поддавался отчаянию, он никого не желал слушать и не хотел покидать столицу. Почему? Оставалась еще одна надежда. Последний козырь, последний шанс. Он ждал, он был в курсе, что в самом Берлине, в районе Далем, в Институте физики Общества кайзера Вильгельма завершались исследования по изготовлению первой в мире атомной бомбы, взрыв которой мог снести с лица земли целый город. Может быть, успеют?
…Тайну создания фашистской Германией чудо-оружия — ракет и атомных боезарядов — проглядели все: и разведки Советского Союза и Соединенных Штатов. Жестокая и совершенно не нужная чистка кадрового состава советской разведки как в СССР, так и за рубежом, в том числе в самой фашистской Германии, организованная Сталиным, проводимая наркомом Ежовым и продолженная Берией, по сути, ликвидировала важнейшие источники политической и научно-технической информации. Отсюда пробелы, провалы, начиная с игнорирования даты начала войны против СССР. Поэтому никто в Советском Союзе не знал и не мог знать, что после прихода к власти нацистов в 1933 году в военных стратегических планах Гитлера появилась задача создания нового, невиданного летного оружия, способного нести заряды на сотни километров. Одним из инициатором этой идеи был инженер Вернер фон Браун, мечтавший еще в довоенное время совершить полет в космическое пространство. И уже в 1936 году далеко на Балтике, в мало кому известном местечке Пенемюнде началось строительство закрытого от посторонних глаз новейшего ракетного центра. Там в охотничьих угодьях появились стенды и полигоны, на которых испытывались первые ракеты среднего и дальнего действия. Ракеты дальнего действия планировалось использовать в дальнейшем для доставки к цели ядерной начинки. Эта идея зародилась после того, как позднее в Берлине, в районе Далем, в Институте физики немецкие ученые с мировым именем приступили к сверхсекретным исследованиям с ураном, цель которых заключалась в том, чтобы создать то самое взрывчатое вещество, гораздо мощнее тротила, способное на своем многокилометровом пути уничтожить все искусственно возведенные препятствия, не оставляя тысячам военным, мирным жителям ни малейшего шанса на выживание.