Зизи весело засмеялась:
— О нет! с меня довольно моего полковника Б. Он помоложе, а денег тоже достаточно. Ха, ха, ха! это будет очень забавно: у меня господин Б. и у тебя будет Б.! Два Б.! Как бы не было… бебе!
Довольная своим каламбуром, Зизи долго смеялась, откинувши назад свою стильную голову. Все-таки она заметила на лице Нины какую-то тревожную мысль и поспешила наивно успокоить ее:
— Впрочем, насчет бебе, мы не так глупы! Не правда ли?
В городе произошло таинственное убийство богача, причем убийцы оставили записку с двумя буквами «Б. Б.». Авантюристы Глеб и Андрей купили у чехов голову вел. князя Михаила и увезли ее в Харбин. С ними борется героиня романа Нина Локутова. Помощником ее является Зыбов, попавший в лапы контрразведки. Ему удается передать Нине через репортера записку с указанием своего местонахождения — в доме № 3 по Полтавской улице.
Нина, симулируя для отвода глаз отъезд, идет к своей подруге m-lle Зизи и проси познакомить ее с начальником охранки генералом Б.
ГЛАВА X «Почти любовь» и «почти смерть». Автомобиль в роли субмарины
Вечером этого же дня обе подруги сидели в отдельном кабинете ресторана — с генералом Б. и полковником Б. — столпами охранки. Шампанское пили усердно и коньяк. Генерал тряс белой бородой, смеялся всему жиденько, полковник ему вторил баском, но не без почтительности. Нина, казалось, была вполне довольна своим престарелым кавалером, а он — совершенно размяк под синим пламенем ее глаз, в сладком облаке женских духов.
Уже люстры начали слегка качаться, уже предприимчивее стали мужчины, как вдруг в дверь постучали. Солдат-посыльный вытянулся перед нахмурившимся генералом:
— Пакет-с, ваше превосходительство. Приказано в собственные руки.
Пока генерал распечатывал письмо с надписью «весьма секретно», не то электричество мигнуло, не то Нина обменялась взглядом с солдатом.
А генерал, прочтя, заскрипел ворчливо:
— Такая досада, господа, надо ехать в кабинет на Полтавскую улицу. Машина есть?
— Так точно, ваше п-ство!
— Папочка, возьми меня с собой! — нежно просила Нина, теплым взором растапливая колебание старого жандарма.
Мог ли он устоять?
Сели в автомобиль. Посыльный сел с шофером.
Дорогой Нина была совсем «паинькой»: и от руки дряхлой не отстранялась и от гнилого рта не отворачивалась.
Ласкова была она и в кабинете его превосходительства, что во втором этаже налево. Ни бумагами, ни делом генерала не интересовалась, не любопытствовала.
А он написал все, что требовалось, позвонил и отдал офицеру:
— Отнесите лично по назначению.
Нина была ласкова.
Старческие руки ходуном ходили, отыскивая крючки на корсаже, когда подсел к ней на широкий диван. А она слабо лишь, очень слабо протестовала:
— Не надо, не надо… услышат!
Дрябло засмеялся:
— Некому услышать, душечка! офицера дежурного я нарочно отослал. Во всем втором этаже мы с тобой одни, не считая этого дурака-анархиста рядом…
И рука сластолюбивая уже в кружевах тонких скользила, жадно разыскивая нежную девичью наготу.
— Не надо, не надо… Дверь… — девушка протестовала слабо.
— И дверь закрыл я, кошечка… никто… не придет…
— Хорошо, пусти на минутку, я сама…
Старик на минуту принял руки.
А в следующий момент… он автоматически поднял их вверх: прямо на него смотрела неприятная черная дыра маленького блестящего браунинга.
Нина смеялась совсем весело, как будто держала в руках забавную блестя тую игрушку и играла в веселую игру:
— Так-так, ваше превосходительство, вы очень предупредительны, благодарю вас. Знаете, в таком положении ваши руки менее противны…
Только через минуту оледеневший генерал мог пролепетать:
— Что вы хотите от меня?
— Пустяк: ключ от соседней комнаты, где сидит Зыбов. Нет, нет, не беспокойтесь доставать сами — ваши руки заняты. Скажите только, где он?
Через две минуты ошалевший от радости Зыбов при помощи Нины Георгиевны связал шнуром от портьеры генерала, не помышлявшего о сопротивлении, и положил его навзничь на диван.
Смотря на него смеющимися глазами, Нина сказала:
— Благодарю вас за содействие, ваше превосходительство. На память о нашей встрече я дарю вам свой платок. Вы, помнится, выражали желание иметь его…
И «нежный сувенир» — тонкий надушенный платок Нины — был заткнут в рот «его превосходительства».
Зыбов же одел генеральскую шинель, сапоги со шпорами и фуражку. Не хватало только белой бороды, чтоб сойти за генерала.
Быстро пошли вниз, надеясь проскользнуть в полумраке коридоров мрачного здания.
Внизу за столиком дремал «цербер». Лампочка горела ясно. Заслышав шпоры, цербер вытянулся спросонок, но увидел странное в лице «генерала» и ухватил его за рукав.
Откуда-то вынырнул второй. Нину схватили за руки, не успела достать браунинг.
Истощенному молодому человеку и слабой девушке — как справиться с двумя дюжими шпиками? А тут еще открылась наружная дверь и вбежал третий.
— Погибли!..
Но вбежавший со странной ловкостью стукнул каким-то предметом по очереди одного и другого шпика, свалив их с ног, и крикнул:
— В автомобиль, живо!
Все трое почти упали в авто. В неожиданном спасителе читатель узнал бы «посыльного», принесшего пакет генералу.
Автомобиль рванулся вниз, круто повернул направо. Вслед грохнуло несколько выстрелов. Две пули впились в лакированное крыло.
Мотор мчался к Амурскому заливу.
Через полчаса вся охранка была поднята на ноги. Но автомобиль, — как в воду канул.
Один чудаковатый шпик, любитель природы, купавшийся в 12 часов ночи на Амурском заливе, клялся и божился, что автомобиль влетел в воду, где и скрылся. — За что и получил строгий выговор от начальства.
Опрошенные китайцы-джонщики в один голос заявили, что видели в эту ночь черта с огненными глазами, который живет под водой.
Г. Травин
Комментарии
«Белый» Владивосток прекратил свое существование 25 октября 1922 года, когда в город вступили части Народно-революционной армии Дальневосточной республики. В середине ноября, после самороспуска Народного собрания, рабочих митингов и дружных требований «воссоединения» с Советской Россией, перестала существовать и ДВР.
В начале 1923 года демократическая пресса бывшей ДВР доживала последние месяцы. В ноябре-декабре 1922 г. были закрыты газеты «Мир» и «Руль», в феврале 1923 — «Волна». Дольше других, до сентября, продержалась газета «Голос Родины».
«Новой вечерней газете» под редакцией С. П. Наумова предстояло закрыться в мае 1923 года. Однако в январе-феврале газета еще успела напечатать 10 глав авантюрно-шпионского детектива «Тайны Безымянной башни». Среди авторов этого залихватского коллективного романа были сам Наумов, поэт Г. Травин и два уже хорошо известных во Владивостоке литератора — Арсений Несмелов (А. И. Митропольский, 1889–1945) и Борис Бета (Б. В. Буткевич, 1895–1931).
Оба — бывшие белые офицеры, друзья и литературные соратники, в 1922 г. совместно участвовали поэмами в нашумевшем владивостокском сборнике «Парнас между сопок». К 1923 г. Несмелов — автор книжки «Военные странички» (1915), вместившей очерки и стихотворения, книги «Стихи» (1921) и вышедшей отдельным изданием поэмы «Тихвин» (1922), экс-редактор газеты японского командования «Владиво-Ниппо» и журналист без редакции… Летом 1924 г. Несмелов бежал из Владивостока, стал виднейшим поэтом «русского» Китая, в августе 1945 г. был арестован в Харбине и умер в начале декабря 1945 г. на полу пересыльной тюрьмы в Гродеково.
Борис Бета довольно широко печатался во владивостокской прессе. Он также эмигрировал в Китай, бродяжничал, скитался, побывал в Юго-Восточной Азии и на Ближнем Востоке, работал портовым грузчиком, судовым кочегаром. Его прозу замечали и отмечали И. Бунин, В. Ходасевич, Н. Берберова. Но, в отличие от Несмелова, этот одаренный прозаик и поэт не выпустил за свою жизнь ни единой книги. Борис Бета умер в нищете на койке марсельской больницы в 1931 г.
События романа датируются легко: это период между маем 1921 и летом 1922 г., когда во Владивостоке в результате «белого» восстания власть находилась в руках Временного Приамурского правительства во главе с С. Д. Меркуловым (возведение памятника именно этому «почетному гражданину» обсуждается на заседании Городской думы в главе III). Часто упоминаемый в романе адрес «Полтавская № 3» — «меркуловская» контрразведка (этот адрес, к слову, использован как название нескольких главок в книге Ю. Семенова «Пароль не нужен» — первом романе писателя, где появился пресловутый разведчик Исаев-Штирлиц).
Читатель, никогда не бывавший во Владивостоке и не интересовавшийся жизнью этого города в период Гражданской войны, едва ли оценит прочий «местный колорит». Однако вряд ли имеет смысл пускаться в долгие объяснения городской географии в духе того, что «Светланка или Светланская — центральная улица Владивостока», а «гостиница “Версаль” была построена в начале XX века и некогда являлась самой фешенебельной в городе». Стоит, пожалуй, лишь сказать несколько слов о подарившей роману название Безымянной батарее. Это — известный с 1862 г. пост береговой артиллерии, в 1899–1901 гг. перестроенный в бетонную позицию с подземными погребами и орудийными двориками, а позднее пришедший в упадок (в настоящее время — часть музея «Владивостокская крепость»).
Немало в романе и упоминаний различных представителей литературно-журналистской среды Владивостока начала 1920-х гг.; смысл некоторых из этих аллюзий сегодня восстановить достаточно трудно, если вообще возможно. Авторы развлекались вовсю, поддразнивая и коллег по цеху, и друг друга. Вот Бета поминает «известного всему городу профессора» с кьеркегоровским псевдонимом «Виктор Эремита» — философа Л. А. Зандера (1893–1964), кстати говоря, и в самом деле корреспондента А. М. Ремизова; вот подтрунивает над литератором и философом В. Н. Ивановым (1888–1971), еще одним участником «Парнаса между сопок», будущим эмигрантом в Китае, вероятным советским агентом, затем «возвращенцем». Вот А. Несмелов подшучивает над Бетой, превращая его в персонажа романа, молодого «бездельника», детектива-любителя и одурманенного поклонника «китайского “самовара”» (можно смело полагать, что речь идет отнюдь не о еде, приготовленной в китайском котле-хого…) Бета в долгу не остается: «Пусть на Фоккере летает в позднее время в Улисс Арсений Несмелов, если, однако, выдержит это путешествие его лирическое сердце».