ского прогресса, действующие в трех измерениях его существования: жажду материального благополучия, активизирующую процессы производства, накопления и технического усовершенствования, жажду знания, приводящую к появлению науки и в конечном счете — к космической экспансии человечества, и наконец, категории нравственные, категории идеологические, которые включаются там, где почему-либо оказываются недейственными человеческая корысть или человеческая любознательность».
Призыв Лао-цзы отказаться от вульгарного знания заставляет вспомнить слова из Библии: «Кто умножает знание, тот умножает печали». Истинное знание сулит человеку только обращение к вечной первооснове мира, к Дао.
«Дао творит жизнь как награду Добру, творит смерть ради устрашения Зла. Смерть — вот чего страшится человек! Святым правителям и мужам, а также людям суетливым равно ведомы страх смерти и радость жизни, однако же ведут они себя различно. Человек суетный хоть и боится умереть — никак не может поверить в Дао, его тянет творить дурные дела — как же ему избавиться от смерти? А муж святой, страшась смерти, верит в Дао и придерживается Учения, потому что находится в гармонии с жизнью» (Чжан). Подчеркнем — вера в Дао, приобщение к нему, стремление к Добру могут даровать человеку жизнь вечную. О чем также говорится в Библии.
Добро является непременным условием того, чтобы Семена истины могли давать плоды. Чжан об этом писал так: «Уподобим также Семена воде в запруде, тело — запирающей запруду плотине, а добрые дела — источнику. Ежели то, и другое, и третье в наличии, запруда тогда крепка и полноводна. Но ежели сердце не устремлено к Добру, тогда нет запирающей запруду плотины, и вода из нее непременно уйдет. А если добрые деяния не накапливаются, источник засорится и влага непременно высохнет».
«Книга Пути и благодати» состоит из пяти тысяч слов. Ей посвящены три тысячи книг, в которых дается толкование «Книги» Лао-цзы. Мы привели только некоторые из высказываний самых авторитетных комментаторов. Приведем также несколько стихов из «Книги…» Лао-цзы, чтобы дать читателю представление о форме, стиле и особенностях сочинения великого философа.
Стоит лишь всем в Поднебесной познать,
что прекрасное прекрасно — и оно уже зло!
Стоит познать, что добро есть добро —
и оно уже не добро!
Ибо существующее и несуществующее
одно другое порождает.
Трудное и легкое
одно другое образует.
Длинное с коротким дают друг другу тело.
Высокое с низким друг к другу тянутся.
Звук и напев друг с другом согласуются.
«До» и «после» друг за другом следуют…
Оттого-то мудрец, пребывая в недеянии,
Творит безмолвное поучение.
Созидает легионы вещей — и их не отвергает.
Рождает, но не владеет,
Творит, но не гордится.
Заслуги растут, но ими он не живет.
А коль скоро ими он не живет,
Они его не покинут.
Не возвеличивай мудрых —
И в народе не станет борьбы;
Не дорожи тем, что трудно добыть, —
И в народе не станет воров.
А не будет желанного —
И в сердцах у людей не станет смятения.
Вот целительство мудрого:
Опустошишь их сердца,
Внутренности наполнить,
Смягчить устремления,
Сделать крепким костяк.
Чтобы люди всегда оставались без знания
и без желаний,
Чтоб даже знающий действовать не посмел.
Твори недеяние —
Тогда любой исцелится!
Высшее благо подобно воде —
Приносит пользу мириадам существ,
Ни с кем не соперничая.
Избрав презираемый всеми удел,
Приблизиться к Дао.
В добрых селись местах,
Черпай сердцем из добрых истоков,
С добрым людом общайся,
Истинное и доброе говори,
Доброе правление осуществляй,
Способности добрые развивай,
Действуй во благо времени…
Но лишь не соперничая ни с кем,
Избегнешь печали!
Вместивши душу небесную и земную,
объявши единое —
Сможешь ли их удержать?!
Перегоняя дух ци до предела смягчения —
Сможешь ли обратиться дитятей?!
Омыв и очистив мистический взор —
Сможешь ли бельма его устранить?
Людей возлюбя, направляя царства —
Сможешь ли пребывать в недеянии?!
Отпирая и запирая Врата Небес —
Сможешь ли женственность соблюсти?!
До белизны прояснив четыре предела —
Сможешь ли неведение сохранить?!
Рождай же и умножай!
Рождать не владея,
Свершать не гордясь,
Растить не начальствуя —
Вот что зовут сокровенного благодатью!
Дойдя до пределов пустот,
Сосредоточусь в недвижимости и покое.
Здесь сотворяются купно мириады вещей,
И я наблюдаю за их возвращением.
Вот вещи роятся —
И каждая снова вернется к своим корням.
Возвращение к корню — это успокоение,
В успокоении — обретение новой судьбы,
В обретении новой судьбы (проявляется) вечность,
В познании вечного — просветление.
Не познавшие вечного,
В ослеплении творят злодеяния,
Познавший же вечное, вмещает его в себя.
Вместивший его — уже не своекорыстен,
Не своекорыстный — это Владыка,
Владыка — есть Небо,
Небо — есть Путь,
А Путь долговечен.
Пусть тело исчезнет — ты не погибнешь!
Когда Великое Дао пришло в умаление,
Явились «милосердие», «справедливость» и «долг».
Когда вышли наружу мудрость и знания,
Возникла большая ложь,
Когда между родственниками воцарились раздоры,
Возникли «сыновняя почтительность» и «родительская
забота»,
Когда в стране начались беспорядок и смута,
Явились «верные подданные».
Отринь ученость — и исчезнут печали!
«Да» и «нет»
Далеко ли отстоят друг от друга?!
Добро и зло.
Во многом ли различны?!
Того, чего люди страшатся, —
Нельзя не страшиться.
Но как далеко им, увы,
До просветления!
Люди веселы и беззаботны,
Словно идут на великий жертвенный пир,
Словно восходят весною на пагоду.
Один лишь я — озеро, что не колышется,
Я, как младенец, еще не ставший дитятей.
О, как истомился — и, кажется, нет возвращения…
Люди во всем имеют избыток.
И лишь я один словно бы все отринул.
Ведь я же — сердце глупца,
В котором Хаос!
Суетным людям все ясно —
Один лишь я темен;
Суетным людям до всего есть дело —
Один лишь я равнодушен.
Безбрежно широк, словно море,
Как ветер, не знаю преград…
У всех людей есть умение —
И только лишь я бестолков, как дикарь.
Один лишь я непохож на других,
Ибо кормилицей своей дорожу!
Обличие могучей благодати
Зависит только от Пути,
А Путь, овеществившись,
Едва лишь различим, едва мерцает…
Но в непроглядности, в мерцании
(Уже) есть Образы,
В мерцании, в непроглядности
(Уже) есть вещи,
В кромешном мраке
Сокрыты Семена.
Те Семена — глубинно-истинны,
В них достоверное.
Издревле и поныне
То Имя не уходит.
Чтоб (можно было) лицезреть Отца всего.
Откуда же мне знать, каков Отец всего?
Благодаря Ему.
Склонившийся — уцелеет,
Согбенный распрямится,
Глубокое — наполнится,
Ветхое — обновится,
Имеющий мало — обрящет,
Алчущий многого — усомнится.
Потому-то Мудрец, что сосредоточился на Едином,
Есть мерило для мира:
Себя не выставляет —
И потому известен,
Себя не утверждает —