— Вот именно, лорд-чародей, играть роль. И мне совсем нелегко это дается, что бы Вы обо мне сейчас не думали! — Агния сверкнула глазами. — Не вижу смысла сейчас раскрывать все карты, либо устранять барона, пока нам нужно убежище и время! Дурак Вы, Виллемий, если не понимаете этого!
Ее бледное лицо напряглось, губы слегка задрожали, взгляд прожигал собеседника насквозь. В длинном черном бархатном платье она еще больше походила на рассерженную, выгнувшую спину, кошку. От такого напора Виллем мигом сник и почувствовал себя настоящим глупцом, ведь обидеть Агнию он совсем не хотел.
— Ладно, прости, я погорячился, наверное… — чародей виновато опустил глаза, нервно начал теребить золотую запонку на рукаве белоснежной рубашки. Агния тут же смягчилась, огонь в зеленых глазах погас, она игриво улыбнулась:
— Неужели ревнуешь?
— Нет, — серьезно посмотрел на красавицу Виллем, — просто не могу видеть, как сильная умная женщина так унижает себя, прости…
— Ты не прав, Виллем, то, что женщина порой прикидывается глупышкой, вовсе не означает унижения, ведь очень часто это всего лишь хитрость, с помощью которой она достигает цели. Если хочешь знать, эта наша женская тактика в войне с мужским полом, — объяснила она чародею, снисходительно улыбаясь. — Ведь что у меня есть, Виллем, только подумай. Да, я не человек, я дух — посланница моего Темного Господина. Да, через это тело он может творить определенные вещи в этом мире, как например твою инициацию. Но сама по себе я ничего не могу — я ни чародей, ни предсказатель, ни целитель, я просто женщина, не обладающая никакими способностями, кроме собственного обаяния.
От удивления чародей не находил слов и молча смотрел на спутницу широко открытыми глазами. Наконец спросил:
— Как? Так ты сама не обладаешь силой?
— Нет, Виллем, я могу переходить из мира моего Господина в этот мир, потому что я дух, потому что была человеком. Но все остальное — лишь то, что я умела, будучи женщиной, когда-то очень давно…
— Но почему Темный Господин не отправил в наш мир кого-то, более подходящего из своих слуг, зачем подвергать опасности обычную женщину, не обладающую силой?
— В том-то и дело, Виллем. Мир моего Господина и этот мир отделены друг от друга прочными дверями, через которые никто не может ни пройти туда, ни выйти оттуда. Только неприкаянные души, которые когда-то были самыми обычными людьми, вроде меня, могут перемещаться между мирами, так как нам не нужны двери, мы бесплотны, — Агния, присев на камень, печально смотрела вдаль, туда, где лазоревая линия моря сливалась с голубой линией неба. Чародею даже показалось, что на бледной щеке девушки сверкнула слеза, хотя, быть может, это были всего лишь соленые брызги моря.
Виллем присел рядом, обнял ее за плечи. Он понимал, что сейчас ничего не нужно говорить, у каждого есть свои воспоминания — порой они ранят, порой согревают, но их опасно тревожить. Он просто был рядом, просто молчал. Она ощущала тепло его рук, чувствовала совсем рядом его тихое дыхание, и была благодарна за то, что он все понимает.
Обратно в поместье возвращались также молча. Не замечая печального взгляда барона, Агния сразу поднялась в свою комнату и щелкнула запором двери. А вечером прекрасная дама, сославшись на приступ мигрени, не спустилась к ужину. Вынудив тем самым двух мужчин, совершенно разных сословий и интересов, в течение часа мучительно искать темы для светской беседы, вяло ковыряя приборами творения повара, и время от времени натянуто улыбаться. Бесконечно длинный вечер наконец-то закончился, барон пожелал Виллему спокойной ночи и поднялся в спальню. Чародей же, еще немного подышав воздухом на террасе, тоже решил идти отдыхать.
Ночь накрыла поместье черным покрывалом с россыпью серебряных звезд, затихли шорохи и звуки. Виллем уже почти окунулся в сон, как услышал, что кто-то, с едва слышным скрипом приоткрыл дверь, и легко, на цыпочках пересек комнату, нырнув к нему под теплое одеяло. Агния прижалась к нему, нежно обняла и, коснувшись губами плеча, почти сразу задремала. А Виллем еще долго не мог заснуть, размышляя над ее словами, так внезапно вырвавшимися из уст на пустынном берегу моря.
Ему опять снился сон, вновь посетили чародея навязчивые воспоминания юности. Виллем хорошо помнил тот день, когда в дворцовом парке у озера наставник давал своим подопечным урок по призыву существа из водной стихии. После нескольких неудачных попыток, все, мокрые от брызг, юные чародеи наконец-то потихоньку справлялись с задачей. У красавицы Ежелии получилась прозрачная искрящаяся на солнце бабочка, которая покружив над озером, рассыпалась брызгами под восхищенные взгляды присутствующих. Еще несколько бабочек и птичек закружились в воздухе. Но центром внимания стал кудрявый прозрачный барашек Эддия. Девочки пытались погладить животное, мальчишки безуспешно сотворить что-либо подобное, наставник улыбался и одобрительно кивал головой. А Ежелия, так та вообще смотрела на Эддия, восторженно распахнув синие глаза. Виллем твердо решил, что сейчас он сделает нечто более грандиозное, чем этот выскочка Эддий. Чем привлечет внимание девушки.
«Я сотворю коня. Прекрасного водяного скакуна с развевающейся блестящей гривой» — пронеслось в голове юного чародея. И он сосредоточенно начал творить, зажмурив глаза, и протянув руки к озерной воде. Вот в кромешной темноте он увидел блестящее водное полотно, вот представил, как из этого полотна появляется высокое статное животное, смотрит на него прозрачными умными глазами, подходит ближе и ближе. Тут Виллем ощутил страшную головную боль и понял, что все напрасно, запас его внутренней энергии иссякает. Конь остановился, еще пара секунд и рассыплется брызгами, так и не появившись в реальности. Но нет, он сумеет, он сделает это, пусть это будет стоить ему нескольких лет жизни. Виллем готов был пожертвовать ими, лишь бы все удалось. Чтоб девчонки визжали от восхищения, мальчишки смотрели завистливо, наставник одобрительно кивнул, а Ежелия посмотрела на него и улыбнулась. И юный чародей, поймав нить своей жизненной силы, потянул. Конь вновь стал двигаться навстречу.
Резкая пощечина отрезвила юношу. Открыв глаза, он увидел перед собой рассерженного наставника:
— Мальчишка, что ты творишь? Тратить жизненную энергию на ребячество? Сумасшедший! Немедленно отправляйся в свою комнату и подумай как следует над своим поведением. Мы чародеи, мы должны не только делать, но и думать над каждым своим шагом, над каждым своим поступком!
Виллем, сгорающий от стыда, бросился бегом в сторону школы, ощущая спиной как смеются над ним все остальные. Но на самом деле никто не смеялся, наоборот, юные чародеи молчали, до глубины души пораженные поступком Виллема, готового пожертвовать жизненной энергией просто так. Наставник же печально смотрел вслед убегающему мальчику: «Да сохранит тебя Светлая Дева, юный Виллемий…»
Проснувшись со страшной головной болью, Виллем быстро оделся и спустился в столовую. Напольные часы в углу показывали двадцать минут после полудня. «Надо же было столько проваляться в постели», — нервно отметил чародей. Хорошенькая горничная, появившаяся в проеме дверей, спросила, не хочет ли господин позавтракать в одиночестве, так как лорд Орт с леди Агнией уже завтракали, а сейчас отправились на прогулку в сад. Виллем отказался и вышел на облюбованную им вчера террасу. Там его и нашла Агния.
Сегодня она была в отличном настроении, вновь надев маску хорошенькой глупышки. Стянутая расшитым золотыми нитями корсетом бордового платья из парчи, Агния улыбалась невинно и кокетливо поправляла в волосах бриллиантовую заколку — очередной подарок барона Орта.
— Ах, вот ты где, а я все жду, жду, когда проснешься. Пойдем, пора начинать наши занятия.
— А барона ты куда спровадила? — с долей подозрения поинтересовался Виллем.
— Старик отправился на осмотр своей оранжереи, и у нас есть время. Вчера как-то не вышло… — Агния грустно опустила глаза, но тут же отогнав воспоминания, заулыбалась и потянула чародея за собой.
Отойдя на приличное расстояние от поместья, они остановились.
— Виллемий, — серьезно посмотрела Агния на спутника, — я не буду тебя учить каким-то новым заклинаниям и чарам. Впрочем, даже, если бы и захотела, не смогла бы. Ведь я уже говорила тебе, что не обладаю силой. Все, что нужно, ты уже почерпнул из древних фолиантов. Моя задача — научить тебя иначе пользоваться необходимой энергией.
Виллем смотрел на нее с недоумением и даже с некоторым разочарованием, он, действительно, ожидал, что темные чародеи делают все как-то иначе. Что он сможет извергать гром и молнии, а, оказывается, ничего нового, те же заклинания, та же сила. «И, — с ужасом подумал он, — все та же нехватка энергии». Заметив, как помрачнел мужчина, Агния, поспешив успокоить его, взяла за руку:
— Погоди расстраиваться, пока еще не знаешь, что Темный Господин предложит тебе. Это будет намного лучше грома и молний, поверь.
— Читаешь мои мысли? — Виллем с испугом отдернул руку.
— Ой, прости, почти нет, просто показалось, что ты сказал про гром и молнии вслух — виновато заморгала глазами девушка.
— Обещай больше никогда, слышишь, никогда не читать мои мысли! — обиженно отвернулся от нее чародей и в задумчивости стал смотреть на бушующую стихию.
— Обещаю… — Агния положила руку ему на плечо. — Виллем, попробуй сотворить что-нибудь сейчас, сделай то, что умеешь, но никогда раньше не мог из-за нехватки запаса энергии. Взгляни вон туда — она указала рукой на искривленное дерево, растущее неподалеку. — Сосна поражена болезнью, которая рано или поздно уничтожит в ней жизнь, — продолжала девушка, — Но пока она жива, ты можешь взять ее энергию и использовать, когда твой запас будет исчерпан. Поймай тот миг, Виллем, когда светлые начинают жертвовать своей жизнью для продолжения чар, и именно тогда возьми себе жизненную силу дерева. Давай же, мой друг.
Виллем перевел взгляд с искривленного ствола сосны на набегающие морские волны, вытянул руки в сторону горизонта и закрыл глаза. Совсем как тогда, в дворцовом парке у озера, он провалился в кромешную темноту, сделал несколько шагов и увидел перед собой светящуюся всеми цветами радуги бурлящую воду. Протянул руку, нащупал водяную нить и потянул на себя. Из стихии показались настороженно приподнятые уши, потом конская голова с умными горящими изумрудным цветом глазами и вьющейся пенной белой гривой. Виллем потянул еще сильнее. Вот уже статное животное полностью вышло из воды, и, цокая копытами, фыркая, двигалось навстречу чародею. Страшная боль едва не заставила Виллема упасть, на долю секунды он опять провалился в кромешную темноту, конь перед глазами пропал.