Она видела его взгляд, перехваченный ею перед тем, как его увела стража — неверящий, непонимающий, какой-то потерянный. Принц смотрел на сестру умоляюще, а она ничем не сумела ему помочь.
Ей стало почти физически больно.
Они с братом были никому не нужны, кроме друг друга. Отец… он уже давно находился под влиянием жены. Агния… она как-то оказалась замешана в этой интриге. Стасиевы друзья по университету… девушка совсем не знала их. И кто-то же прислал Жардинии документы, порочащие брата.
И вдруг она вспомнила еще один взгляд. Взгляд юного принца из Эдельвии. Как он смотрел на нее перед отъездом. Прямо и открыто. Обжигая и волнуя. Тревожа что-то глубоко внутри. Не то, чтобы она влюбилась, она через неделю забыла о нем, только иногда, наедине с собой, вспоминая ощущение трепета, опьяняющего желания быть любимой и кому-то нужной. Царить в чьем-то сердце и дарить внимание. Наверное, Кассий помог бы им. Но где он теперь… скорее всего, и думать забыл о ней, как и она о нем. Легкое увлечение… игра… жажда любви… Заглядывание на любую симпатичную девушку в надежде — а вдруг это она. Та самая. Симпатия, не перерастающая ни во что большее, проходящая и не оставляющая ни шрамов на сердце, ни горечи в душе, ничего кроме легкой ностальгии и приятных воспоминаний. В конце концов, он еще просто мальчишка.
Девушка отбросила бесполезные мечты и снова закружила по комнате, пытаясь придумать способ спасения и не находя выхода из этой ловушки.
Легко щелкнул дверной замок, оборвав ее мысли. Стасия замерла, держась за столбик кровати, вполоборота к двери, которая распахнулась, пропустив мачеху в сопровождении, так пугающего девушку, башангца.
— Итак, я придумала, как нам нужно поступить с тобой, — обратилась королева к ней, с элегантностью устроившись на стуле. — Как девушка благоразумная, ты должна оценить мою снисходительность.
Стасия слушала ее молча, не отводя глаз, цепенея под вожделеющим взглядом секретаря.
— Мне не хочется причинять тебе зло, потому мы просто выдадим тебя замуж, и ты уедешь к мужу, — продолжала между тем Жардиния. — От тебя требуется согласие и покорность. Королю я объясню все сама.
— Замуж? Но я не собираюсь никуда уезжать… — девушка была растеряна. Такого исхода она не предусмотрела — в ее голове все это время, пока она пробыла одна, крутились мысли о застенках, крепости и плахе.
— Да. И не перебивай меня. Ты выйдешь замуж в Эдельвию.
Влюбленный взгляд карих глаз принца Кассия на мгновение снова вспыхнул в ее памяти, и безумная надежда опалила душу, чтобы сразу же угаснуть.
— На юге княжества есть поместье одного чудесного человека, готового выполнить нашу маленькую просьбу, — мачеха мило улыбнулась. — Ты станешь женой барона Жельксия Орта.
Стасия судорожно вздохнула:
— Отец… он никогда не согласится выдать меня замуж без моего согласия. Он обещал матери перед смертью.
— Милочка, — раздраженно вспыхнула королева, — ты сейчас не в том положении, чтоб капризничать! До сих пор мне было в принципе все равно кому тебя отдать, но ты сама отрезала себе выбор, впутавшись в мои планы. Ты же понимаешь, что я не могу отпустить тебя из-под своего контроля?
Башангец стоял рядом со стулом ее величества и, по обыкновению, раздевал девушку глазами.
— А что будет с братом? — принцесса опустила взгляд, но отвратительное ощущение прикосновения чего-то противного не исчезло, а скорее усилилось.
— Тут нет вариантов, — вздохнула мачеха. — Изменников, замышляющих против короля — казнят.
— Вы не посмеете! Он не виноват! — Стасия подавила снова подступающие слезы. — В это никто не поверит! Отец не поверит!
— Ошибаешься, — ласковым тоном проворковала Жардиния, — он уже поверил. И подписал указ, — она помахала какой-то бумагой, которую держала в руках.
С громким криком отчаяния, девушка бросилась к мачехе, пытаясь вырвать свиток, но тут подоспел Шалиам-бай и схватил ее за руки.
— Сейчас стоит вопрос, что делать с тобой, — с сожалеющим вздохом королева встала со стула, — убивать мне тебя не хочется, но ты похоже, не готова пока договариваться? Мне хотелось бы услышать ответ…
— Нет! — Стасия сама не помнила, что кричала. — Нет, никогда! Я не соглашусь на ваши условия! Вы не посмеете! Мой ответ — нет!
— Ваше величество, — вкрадчивый голос секретаря вмешался в беседу, — оставьте мне разговор с принцессой. Я объясню ей, как должно себя вести послушной дочери… наедине.
— Что ж, — королева с сомнением взглянула на Стасию снова, — раз ты меня не поняла, то возможно, ты в состоянии услышать кого-то еще.
Мачеха, отвернувшись, направилась к двери, а девушка, неверяще смотрела ей вслед. «Она не сможет оставить меня тут… с ним… это просто проверка моей решимости… нет! — уговаривала она себя, — Это невозможно!» Но Жардиния уже открыла дверь и почти вышла из комнаты.
— Ваше величество, нет, не оставляйте меня! — Стасия поверила, она кинулась к закрывающейся двери, но жестокий рывок перехватившей ее руки, не пустил. Чужие, влажные пальцы сжали запястья, оставляя синяки на нежной коже. — Матушка! Нет, вернитесь!
Но этот крик, переходящий в визг, королева, видимо занятая своими мыслями, не услышала или не захотела услышать. Дверь мягко захлопнулась. Щелкнул замок, отрезая ту, беспечную часть жизни, что была до этой ночи, навсегда.
— Ну что, ты готова дать мне удовлетворительный ответ? — Жардиния, утомленная бессонной ночью, выглядела не намного лучше Стасии, сидящей перед ней на стуле.
Девушка, даже после того, как личная камеристка королевы привела ее внешний вид в порядок и переодела в новый наряд, выглядела плохо. Она сидела, склонив голову и глядя куда-то в пол. Аккуратно расчесанные умелой рукой темные волосы, тусклой, безжизненной массой лежали на плечах. Широкая белая прядь, которой вчера еще не было, серебрилась у виска. На руках, добросовестно закутанных заботливой горничной в тонкую шаль, все-таки были видны синие следы пальцев.
Стасия молчала, никак не реагируя на вопрос мачехи. Жардиния, промаявшаяся остаток ночи мыслями о правильности своего решения, но все-таки надеявшаяся, что сломит таким образом упрямство падчерицы, начала терять терпение:
— Я бы все-таки хотела услышать хоть что-то. И, желательно, разумное. — Жардиния положила руку на плечо девушки и та, вздрогнув, медленно подняла голову.
Королева была поражена отсутствующим и безразличным выражением ее лица. Падчерица осунулась за эту ночь, черты лица заострились, губы были искусаны, глаза опухли от слез, а на скуле проступал неудачно запудренный след удара. Хотя ее величество не отличалась особой впечатлительностью и чувствительностью натуры, скорее наоборот, была достаточно жесткой, а временами, даже жестокой, но пустой и отрешенный взгляд девушки много раз последующие годы посещал ее сны.
— Мне нечего вам сказать, Ваше Величество, — надломленный голос был хриплым и чуть слышным. — Единственное, что я еще хочу — нарушить ваши планы. Можете делать все, что угодно — мне все равно, что будет дальше со мною.
— Демоны и тьма! Да ты у нас, оказывается, героиня! — окончательно рассердилась Жардиния. — Только слишком уж пафосно, наивно и глупо!
Королева ничего плохого не желала падчерице, та сама впуталась в ее планы. Проще всего было бы отдать девчонку палачу и выбить из нее признание в измене, после чего казнить вместе с братом и дело с концом! Но ей было жаль наивную девушку, существование которой совершенно не влияло на дальнейший ход событий, и Жардиния решила сохранить ей жизнь. Для чего и задумала всю эту интригу. Но дурочка сама мешала своему спасению с ослиным упрямством! «Если так пойдет и дальше, то все-таки придется ее убить, — недовольно поморщилась королева. Она не любила, когда не получалось то, что она задумывала, — если не удастся уговорить ее уехать по доброй воле, то начнутся совершенно ненужные вопросы и предположения. Да, замужество, самый удобный предлог». Как назло, именно эти два дня советника не было в городе. Они ведь так все чудесно рассчитали и не думали, что его присутствие сейчас потребуется. «Где… ну где же я просчиталась с этой дурочкой? И как все-таки необходим сейчас приест Еугений!»
Как по заказу открылась дверь, пропуская советника, которого сопровождал довольный, как обожравшийся сметаной кот, Шалиам-бай. Следом за ними в кабинет проскользнула приемная дочь приеста.
Королева поджала губы — с самого знакомства, как только она увидела Агнию, испытала к ней чувство неприязни. Сначала она показалась смазливой простушкой и ее величество смотрела на девушку снисходительно-высокомерно, но потом, когда маска деревенской дурочки была сброшена, всего в ней оказалось слишком. Слишком красивая, она еще и обладала каким-то непонятным шармом, притягивая всех мужчин, оказавшихся рядом. Не имея дара силы, она легко избегала чародейских уловок — Жардиния не забыла еще той раздавленной змейки и последующих за этим нескольких дней головной боли. А еще, советник, хоть и тепло относившийся к самой королеве, но все равно, невзирая на личные отношения, неукоснительно соблюдающий с ней дистанцию «учитель-ученик», свою приемную дочь откровенно любил. И Жардиния безумно ревновала, хоть и старалась спрятать это свое чувство как можно глубже даже от себя самой.
— Кажется, у вас, Ваше Величество, возникла непредвиденная проблема? — Еугений, как всегда, уважительно, но чуть насмешливо склонил голову в приветствии. — Надеюсь, что мы не помешали?
— Разумеется, вы как всегда вовремя, советник, — королева протянула ему руку, и сжала его кисть в своей. — Я не знаю, как еще объяснить этому неразумному созданию, — она кивком указала на, все так же сидящую на стуле и не на что не реагирующую, Стасию, — что главное достоинство благородной девушки — послушание.
— Узнав о ваших трудностях, я тут же поспешил закончить свои дела, — и, заметив недовольный взгляд Жардинии в сторону своей приемной дочери, добавил, — Агния захотела тоже поговорить с вашей падчерицей. Они же были подругами. Может быть, принцесса послушает ее.