— Гы… вон у Зеба спроси, он давно на нее глаз положил, — глумливо усмехнулся второй.
— Да че…, с ней цацкаться? Разложить на столе, пустить по кругу, по горлу ножом и в море. Раз нет заказчика, то никто и не спросит!
Кровь застыла в жилах у Стасии: «Светлая Дева, отведи такую судьбу! Пусть уж лучше сразу убьют».
— …! Я не согласен! — третий, которого назвали Рад, грохнул кружкой по столу. — А затраты? Аванс мы уже прожили. Подкуп трактирщика, перевозка, содержание… хлопот то сколько! И Ушлый перетопчется. Деньги общие, а я таких баб не люблю. Продать ее — хоть как-то окупимся.
— Да кому она нужна? Если только… мадам Лилия вроде набирала девочек… так проще нанять, чем купить… не пойдет она на такой риск!
— Слушайте, олухи. Я тут договорился… — снова Рад, видимо, самый главный у пленителей. — Завтра уходит торговый корабль — «Прелестница». Вот туда-то мы нашу цыпочку и спровадим. Капитан тайно покупает девиц для продажи на рынке Башанга.
— И много дадут?
— Сторгуемся, — усмехнулся главарь. — Умоют, причешут — красотка будет.
— Нуу… в общем-то можно… но может ее разок… того? С нее не убудет, а нам — все, какое-никакое, а развлечение.
— Угу, и цена упадет раза в два. На кого она похожа будет после твоих «развлечений» я представляю. Нет! Деньги важнее! Девку себе потом найдешь.
После чего разбойники переключились на кости и выпивку, как будто, забыв о девушке. Стасия без сил присела на свое ложе. Оцепенение охватило принцессу — рынок рабов в Башанге определенно никогда не возникал в ее мыслях о возможном будущем.
За эти часы до вечера она совсем извелась. Металась по комнате, не находя себе места. Нужно было что-то придумать. Ей казалось, что единственным шансом сбежать будет тот момент, когда ее выведут на улицу из этой комнаты. Когда принесли традиционную деревянную плошку с кашей, Стасия сидела неподвижно на своем ложе, наблюдая за Зебом сквозь завесу волос и пытаясь увидеть в его действиях хоть что-то необычное. Но бандит так же, с кажущимся безразличием, почти швырнул еду на прежнее место у входа и вышел.
Девушка съела все до крошки, чтобы набраться сил и приготовилась ждать отправки. Как же она была наивна! Сон сморил ее внезапно, а очнулась она уже на корабле, среди других несчастных девушек, с досадою поняв, что ее опять опоили снотворным зельем.
В трюме было душно и тесно. Принцесса никогда еще не находилась в помещении, так плотно забитом людьми. Около двух десятков девушек сидело и лежало на скамьях, прибитых к полу, в основном безразлично глядя перед собой, некоторые плакали. Но было и несколько таких, которые нагло себя вели, устроившись на удобных лавках поближе к выходу, и строили глазки матросам, приносящим пищу. Парочку самых нахальных забрали как-то из общей комнаты, а вернулись они, довольно похваляясь широкими платками и дешевыми сережками.
Стасия забилась в самый дальний и темный угол, стараясь вести себя тихо. Сейчас она вспоминала то время с содроганием — на «Прелестнице» девушка пережила одну из самых страшных недель своей жизни. Неопределенность положения угнетала ее. Принцесса перебирала в памяти прошедшие недели, так круто повернувшейся жизни, пытаясь осмыслить все эти обрушившиеся на нее события. Уйдя в свой внутренний мир, она старалась не замечать ни наглости одних девиц, ни забитой покорности других, ни грязи, ни горя и безнадежности, витавших в воздухе. Девицы, видя такую отстраненность, цеплялись к Стаси по любому поводу, стараясь вывести ее из себя и задеть, но девушка не обращала внимания на назойливых товарок. А потом появилась Нафисят, снова повернув колесо судьбы Стасии в другую сторону.
Оборванную, грязную и избитую до полусмерти девушку втолкнули к ним и она, споткнувшись, упала на ближайшую скамью.
— Убирайся, это мое место! — хозяйка деревянного ложа — Эстрия, раздраженно столкнула несчастную на пол подальше от себя.
Сидящие рядом, кто брезгливо, а кто и боязливо, отстранились. Свалившаяся под лавку не шевелилась. Еще одна из тех девиц, в повязанном на талии цветастом платке, что уходила иногда с матросами, ткнула пальцем в сидевшую рядом тихую заплаканную соседку:
— Эй ты, иди сюда, поможешь оттащить эту замухрыжку в сторонку, чтоб под ногами не валялась! — приказала она презрительно.
Та пугливо послушалась, и они вместе поволокли бесчувственное тело за руки, куда-то к стене, ударяя его обо все встречающиеся на пути углы.
— Погодите, нельзя же так! — смотревшая на них с содроганием Стасия, не выдержала и подошла ближе.
— А что с ней делать? Куда прикажешь ее скинуть? — вызывающе подбоченилась цветастая, — может, ты хочешь с ней возиться? Тогда забирай ее на свою лавку или не лезь не в свое дело!
Так принцесса обрела занятие, не дающее совсем раскиснуть и утонуть в тоске и беспокойстве. Она устроила больную поудобнее в своем углу и следующие дни не отходила от нее, обтирая, намоченной в выделенной им для питья воде, тряпкой лицо и покрытое синяками тело, кормила, мечущуюся в полубреду и шептала ей что-то успокаивающее, выполняя роль сиделки. Соседки по заключению недовольно ворчали, что все равно помрет, и совершенно незачем терпеть рядом такую обузу и так теснотища.
Но Нафисят выжила каким-то чудом, и, придя в сознание, через неделю уже пошла на поправку. Она была красива какой-то дикой восточной красотой — правильные черты лица, черные волосы, пусть грязные и спутанные, но видно, что густые и длинные, точеная сильная фигурка танцовщицы. Наметанный взгляд художницы мог разглядеть сквозь грязь и синяки благородство происхождения. При этом, в отличие от тихой и молчаливой Стасии, недавняя больная не обладала кротким нравом и не собиралась терпеть притеснений. Чуть только набравшись сил, она, на глазах изумленных девушек, побила Эстрию, пытающуюся забрать у Стасии порцию воды, основательно поваляв заносчивую девицу по полу. Прибежавшие на крики охранники, весьма позабавились видом женской драки, хотя это избиение и дракой-то назвать нельзя было — Нафисят явно знала что делала, в отличие от соперницы. Больше к Стасии никто не цеплялся.
Принцесса не разговаривала со своей подопечной по душам — было тесно и шумно, слишком много людей рядом, для того, чтобы откровенничать, но и сама присматривалась к своей новой знакомой и ловила ответные внимательные взгляды. Даже после выздоровления больной, обе девушки старались держаться рядом. А еще через неделю корабль пристал к берегу.
Вроде бы уже сложившаяся за недели плавания жизнь, опять была нарушена. Пленницы снова пришли в волнение, переживая прошлые ужасы и страшась грядущих испытаний. Некоторые снова тихо плакали, другие обсуждали друг с другом возможные варианты своей судьбы, а более дерзкие и раскованные, как Эстрия, предвкушали фурор, который произведут на рынке обитательниц гарема.
Стасия снова ушла в себя, вспоминая свою жизнь руазийской принцессы, и сожалея, что ее не убили где-нибудь еще на латусской дороге. Месть? Как же смешны были ее рассуждения! Зачем она послушалась Агнию и уступила давлению Жардинии? Что она сможет сделать для своей мести, прозябая в чьем-то гареме и ублажая какого-нибудь мелкого купца, который соизволит ее купить? Такая жизнь приводила принцессу в ужас. Но даже если ей удастся вырваться на свободу, то как она попадет обратно в Руазий? К кому ей там стремиться, как и где искать потерянного брата?
— Ничего не бойся, держись рядом со мной, — тонкая рука Нафисят коснулась плеча Стасии. — Ты спасла мне жизнь. Нафисят умеет быть благодарной.
Больше всего принцессу поразила правильная лиорийская речь башангки, почти без акцента. Удивленная Стасия только согласно кивнула в ответ — девушки уже покидали корабль, сходя на берег. По прибытии, пленниц разбили на пары и расселили по комнатам в огромном доме в прибрежном городе Сарте, знаменитом своими рынками наложниц. Судя по тому, что все девушки были молоды и не безобразны, их отобрали для гарема еще на корабле, а теперь отвели неделю на то, чтоб привести в приличный вид перед торгами. И тут уже Нафисят, как более сведущая в башангской жизни, взяла Стасию под свое покровительство. Их поселили в одной комнате — маленькой и узкой. И именно в тот вечер, после осмотра, который принцесса едва пережила, посещения купален и ужина, девушка окончательно осознала, что навсегда обречена жить в этой стране с чужими правилами и законами, следовать диким, по ее представлениям, обычаям. Вряд ли когда-нибудь сможет вернуться назад в Истен. Через неделю ее продадут неизвестно кому, и дальше девушка будет вынуждена подчиняться чужим желаниям и капризам. Зря она обнадежилась заверениями своей соседки по несчастью. Нафисят такая же пленница, как и она, Стасия, и так же ничего не сможет сделать, чтобы хоть что-то изменить. И такая тоска охватила девушку, что она не смогла больше удерживать ее внутри и вылила столь долго сдерживаемыми слезами.
— Не плачь. Слезы — удел слабых. Сильные не плачут, — башангка бесшумно подошла к бывшей принцессе и присела на кровать рядом с ней. — Чтобы выжить, ты должна быть сильной, это не так уж и сложно.
— Но что я могу сделать? — Стасия повернула голову и посмотрела на собеседницу сквозь слезы. — Я ничего не знаю о вашей стране, даже языка не знаю. Ничего не умею. Даже если бы я сейчас оказалась на свободе, то скорее всего погибла бы. Как я смогу отомстить обидчикам и восстановить справедливость, если даже над своей жизнью воли не имею?
— А ты хочешь отомстить?
— У меня нет больше другой цели…
— Что ж, эта цель не хуже других, — загадочно улыбнулась Нафисят.
— Только нереальна…
— Ну почему же… не спеши. Учись, осваивайся. И все в твоих силах. Ты помогла мне, а я добра не забываю, Стейси. Я помогу тебе.
— Чем? Ты такая же пленница, как и я, — горько усмехнулась Стасия, — и через неделю будешь вместе со мной продана на рынке. Дикость какая!
— Не совсем.
— И в чем же разница между нами? — самоуверенность собеседницы вызывала удивление.