Если говорить об исторической стороне данного вопроса (мистическая сторона требует особого рассмотрения в рамках рукописи, посвященной Вилигуту-Вайстору), то надо сказать, что долгое время Гиммлер и Дарре были очень дружны. Их сближали многие факты биографии. Оба имели сельскохозяйственное образование. Оба в свое время были членами союза «Артаманен», радикальной националистической организации, ориентированной на утопический аграрный образ жизни. Во многом интерес к Вестфалии был продиктован лозунгом о «крови и почве», который Дарре неразрывно связывал с этой германской областью. В своей работе «Новое дворянство из крови и почвы» он писал: «Тут и там в Вестфалии можно обнаружить роды мелких и средних свободных землевладельцев». Именно такие крестьяне были, по мнению будущего предводителя крестьян Третьего рейха, типичными германцами, большинство из которых исчезло после Х века. То есть Вестфалия для него выступала в качестве некоего заповедника давно исчезнувшего «германского типа». В связи с рассуждениями о Генрихе I и его супруге королеве Матильде Дарре не раз подчеркивал, что базисом будущего «расового возрождения Германии» должны были стать «только самые благородные роды с благородным образом мышления». То есть Вестфалия, кроме всего прочего, должна была стать не просто историческим заповедником, но и общегерманским инкубатором, который должен был обеспечить весь рейх «благородными родами». Не исключено, что именно после разговоров с Дарре, которые можно было датировать началом 30-х годов, Генрих Гиммлер стал проявлять повышенный интерес к фигуре Генриха I. Теперь можно однозначно ответить на вопрос: почему баварец Генрих Гиммлер искал замок для эсэсовских нужд именно в Вестфалии?
Как мы уже видели, между Вевельсбургом и «Аненэрбэ» существовали не просто условные, а вполне устойчивые связи. Они во многом усиливались за счет того, что «Аненэрбэ» оказалось привлечено к подготовке к празднованию 1000-летия со дня смерти Генриха I в Кведлинбурге. К тому моменту, когда шла подготовка к этому событию, отношения между Генрихом Гиммлером и первым президентом «Аненэрбэ» Германом Виртом были очень напряженными. Именно это стало причиной того, что в «Наследии предков» появился новый человек — профессор Вальтер Вюст. Без всяких сомнений, его можно было назвать одним из самых одаренных индогерманистов того времени. Вюст родился в семье учителя евангелической школы Пфальца. В 1923 году он защитил диссертацию, а через три года стал приват-доцентом в Мюнхенском университете. Шесть лет спустя, в 1932 году, он уже работал штатным профессором этого университета. Гиммлер познакомился с Вюстом как с ученым, но политическая судьба последнего была не менее впечатляющей, нежели научные таланты. Он примкнул к нацистам еще в 20-х годах. В начале 30-х годов он являлся не только референтом местной организации Национал-социалистического союза учителей, но и лектором окружной партийной организации и тайным агентом СД в Мюнхенском университете. Став в 1935 году деканом философского факультета, Вюст заявил о себе как о наиболее реальном претенденте на место ректора Мюнхенского университета. Его научное влияние было помножено на партийный авторитет. Уже в 1933 году он держал под контролем все баварские учебные заведения. Вюста и Гиммлера познакомил генеральный секретарь «Аненэрбэ» Вольфрам Зиверс — он был знаком с ученым еще со времен своей работы в издательстве Брукмана. Эта историческая встреча произошла в январе 1936 года. Вюст произвел самое благоприятное впечатление на рейхсфюрера. Шеф СС решил привлечь молодого профессора-нациста к участию в «Празднике Генриха», проводимом силами СС в замке Кведлинбург.
Празднество, как уже говорилось выше, посвящалось 1000-летию со дня смерти короля, и Генрих Гиммлер планировал провести его с большой помпой. Сначала мероприятие хотели провести в соборе замка Кведлинбург, где находилось предполагаемое захоронение короля. Но позже возникли сомнения. «Останки величайшего немецкого вождя покоятся не в гробнице, и где они находятся, мы не знаем», — сообщали рейхсфюреру устроители праздника. Эту фразу он не преминул повторить в своей торжественной речи.
После этого у «Аненэрбэ» появилась новая задача — найти останки любимого Гиммлером короля. После 1936 года деятельность «Наследия предков» была во многом связана с осуществлением эсэсовских раскопок. Здесь все оказалось организованным на высшем уровне. Еще в 1934 году Гиммлер как председатель правления «Учреждения Экстернштайн» начал помогать мюнстерскому профессору Юлиусу Андрее, который в 1935 году начал раскопки в местечке Бенсберг близ Кёльна. Впоследствии он в течение долгого времени раскапывал Альткрисбург в Восточной Пруссии, где, по словам Гиммлера, извлек на свет пять готических и раннегерманских культурных слоев. В конце 1936 года историк из Тюрингского университета Густав Рик начал раскопки южно-германских курганов близ местечка Зигмаринген; в мае 1937 года он рапортовал Гиммлеру, что стадия совершения находок завершена. В августе того же года рейхсфюрер СС обратил свое внимание на раскопки профессора Шмидта в окрестностях города Ингольштадт. Кроме того, нелегально вели раскопки и австрийские эсэсовцы. Их работы курировал Рольф Хёне. В начале 1937 года Р. Хёне перешел из РуСХА в Личный штаб Гиммлера. Здесь он получил задание организовать изучение окрестностей замка Кведлинбург с целью найти пропавшие останки Генриха I. Его предприятие увенчалось успехом, так как он отыскал скелет, который предположительно принадлежал легендарному королю. Для рейхсфюрера не было важно, был ли это Генрих I или кто-то другой, — 2 июля 1937 года он был намерен провести погребение останков. Совесть у Хёне явно была не чиста. По меньшей мере, об этом говорило несколько фактов. У РуСХА имелся штат собственных антропологов, но Хёне не передал им для изучения череп предполагаемого короля. Вместо этого он пригласил маститого медиевиста Карла Эрдманна, который в 1941 году опубликовал обширный отчет о своих исследованиях. В этом отчете ученый говорил о подлинности останков, а стало быть, и «святости» захоронения. Хёне между тем продолжал свои раскопки.
Построение перед Кведлинбургом
Осознавая неумолимо растущее влияние рейхсфюрера СС, «Аненеэрбэ» рвалось приложить свою руку к созданию мифа о Генрихе I. Первый генриховский праздник, проходивший в июле 1936 года, был оправдан с исторической точки зрения, так как был приурочен к 1000-летию кончины монарха. Но в следующие годы мероприятия на могиле короля начали приобретать своего рода ритуальный характер. Начиная с 1937 года праздники проходили по строго предписанному сценарию и должны были, прежде всего, поднимать настроение капризному рейхсфюреру, который все более и более убеждался в том, что являлся реинкарнацией Генриха Птицелова. После подобного мероприятия в июле 1939 года Гиммлер дал «Аненэрбэ» особое задание. Исследовательское общество должно было подыскать в средневековой истории аналогии современным политическим событиям. Ответ, подготовленный Вюстом в сентябре 1939 года, несколько успокоил шефа СС, так как гласил, что в истории средневековых королей есть множество эпох, которые сравнимы только с тогдашним периодом. Но найти аналог деятельности Генриха I оказалось не так уж просто. Несомненно, Гиммлер хотел, чтобы его сравнивали с любимым королем. Он наивно полагал, что тем самым приумножит свой политический авторитет. Но тут главу СС ждали разочарования: четких аналогий не нашлось, идея переименования одного из городов в Генрихштадт провалилась (она показалась руководству Третьего рейха исторически неоправданной). Вялым утешением для рейхсфюрера мог стать только «Марш короля Генриха», который посвящался ему лично.
Тем не менее, в «Аненэрбэ» планировали, что изучение кведлинбургской могилы короля должно повысить престиж общества внутри СС. После того как в замке был создан «Мемориальный комплекс короля Генриха I», непосредственной подготовкой праздничных мероприятий занимался лично организационный руководитель «Аненэрбэ» Вольфрам Зиверс. Он отвечал за организационное и идеологическое содержание праздника, но никак не касался его финансовой стороны.
Несмотря на все предпринятые меры, влияние «Аненэрбэ» так и не выросло («Наследие предков» не было единственной структурой, занимавшейся в рамках СС проблемами истории и культуры). Можно даже констатировать, что его престиж начал падать. Доклады и статьи, публикуемые в «Германии», неохотно принимались эсэсовскими структурами, так как не проходили официального согласования с мировоззренческими обучающими программами, которыми занималось XIII Главное управление СС. Отношение «Наследия предков» к Экстернштайну и «Мемориальному комплексу Генриха I» было чисто номинальным, ибо они находились непосредственно в ведении Главного административно-хозяйственного управления СС, являясь скорее параллельными структурами, нежели филиалами исследовательского общества. К 1939 году большинство высокопоставленных эсэсовских функционеров предпочитало разрабатывать родовые гербы силами своих подчиненных, а не обращаться за помощью к неизвестной им структуре.
Несколько исправить ситуацию должно было создание при «Наследии предков» попечительского совета. Идея создания подобной организации была выдвинута Вальтером Вюстом в мае 1937 года. Ее горячо поддержал Гиммлер. Попечительский совет «Наследия предков» начал свою деятельность в том же месяце, ставя своей основной задачей решение финансовых вопросов. В совет должны были войти наиболее значимые представители индустрии и подразделений НСДАП, которые могли бы оказать всестороннюю поддержку в реализации планов «Аненэрбэ». Непосредственный контроль за деятельностью совета осуществлял личный представитель Гиммлера Бруно Гальке. К этому времени стало ясно, что Имперский продовольственный комитет, которым руководил рассорившийся с Гиммлером Рихард Вальтер Дарре, существенно сократит финансовые отчисления «Наследию предков». В сложившихся условиях ни членские взносы, ни казна СС не могли обеспечить достаточного финансирования для проведения исследований. Ситуация начала меняться, когда 15 августа 1937 года попечительский совет выделили 8 тысяч рейхсмарок. Само по себе это было небольшой суммой, но предполагалось, что со временем финансовые поступления станут регулярными и более значительными. Эти средства предполагалось получить, в частности, от эсэсовца Антона Лойбла. Этот человек долгое время был личным шофером Гиммлера, а затем запатентовал новую модель тормозного устройства для автомобилей. Промышленное производство этого тормоза принесло ему немалый доход. Но, тем не менее, идея попечительства как основного источника доходов «Аненэрбэ» не оправдала надежд рейхсфюрера СС. Тогда у Гиммлера не было структур, которые могли бы вести эффективную экономическую деятельность. А те, что имелись, занимались в основном вопросами мировоззрения и идеологии. Те же, кто оказывал поддержку «Аненэрбэ», исследованиям комплекса Экстернштайн и сохранению собора замка Кведлинбург (это были основные статьи расходов попечительского совета), как правило, не были связаны с СС.