[31] в своей книге «Занимательная Греция» пишет так: «В Аттике было около 300 тысяч жителей (примерно столько, сколько в нынешнем городе Смоленске). Но полноправных граждан – таких, которые голосовали в собрании, заседали в совете и суде, бесплатно сидели в театре, – из них была только одна десятая часть. Оставшуюся часть составляли метэки[32], женщины и рабы». Иначе говоря, 30 000 граждан при общей численности населения в 300 000. В другом месте книги звучит другая цифра в отношении числа граждан: «Из 25 тысяч граждан Афин и Аттики около двух тысяч занимали каждый год выборные должности». Приблизительно этот диапазон в 20–30 тысяч и является средней цифрой, звучащей в дискуссиях по поводу численности гражданского населения Афин. Для того времени это очень большой и очень богатый город! Афины обладали и большой военной силой. Еще во время греко-персидских войн великий Фемистокл придумал, что нужно активно строить и укреплять флот.
Во время войны с персами был создан Морской союз, куда входило около двухсот греческих полисов. Кто-то вступал в него добровольно, кто-то под нажимом, однако около двухсот полисов объединились для того, чтобы вместе сражаться с персидским флотом. Война закончилась, а союз остался. Многие из полисов уже не хотели отправлять свои корабли на сражения, которые вели Афины, в основном уже защищая только свои интересы. Такие города предпочитали платить деньгами, отдавая довольно внушительные суммы на содержание флота на случай нападения врагов. Деньги эти довольно долго хранились на острове Делос, посвященном богу Аполлону. На острове, который, как считалось в древности, плавал по морю, дрейфовал и не останавливался, пока здесь не родились Аполлон и Артемида, после этого остров обрел свое окончательное место. Здесь совершались священные обряды в честь Аполлона. Естественно, казна была в наибольшей безопасности, – никто не рискнул бы похитить отсюда деньги. В какой-то момент прошел слух, что персы могут снова начать войну с Грецией, и жители Афин, которыми управлял великий стратег Перикл, заявили, что безопаснее будет держать казну в Афинах. Открыто возражать Афинам в этот момент было мало желающих. В 454 году до н. э. огромная казна Морского союза была для безопасности перевезена в Афины. Злые языки утверждали, что вскоре после этого Перикл и начал в Афинах грандиозное строительство! Начали возводить храмы на Акрополе и много всего другого. Не запустил ли Перикл руку в казну Морского союза? Как ни печально в этом признаваться, такая версия выглядит очень правдоподобной. Точных доказательств у нас, конечно, нет, но Плутарх в биографии Перикла сообщает нам, что такие обвинения в его адрес звучали. Так или иначе, Афины после войны невероятно разбогатели. Все эти грандиозные постройки создали в городе множество рабочих мест, а с другой стороны превратили Афины в тот потрясающий музей под открытым небом, которым они являются и сегодня.
Уже в древности многие приезжали в Афины чтобы увидеть Парфенон, полюбоваться на статуи, созданные великим Фидием, на весь потрясающий комплекс построек на Акрополе, послушать философов, может быть, посмотреть спектакли, поставленные великими афинскими драматургами. Афины приобретали все больший авторитет, все большее богатство, да и военная мощь полиса была значительна. Это, конечно, способствовало развитию искусств и культуры. На деньги полиса (а может, и Морского союза) были возведены великие произведения архитектуры. Но дело далеко не только в этом. Даже если бы Афины были просто богатым полисом, который вкладывает средства в бессмертные памятники материальной культуры, уже только это заслуживало бы внимания. Но гораздо более интересным, мне кажется, другое. В это время в Греции, а в Афинах в особенности, происходит невероятный рывок в развитии человеческой личности! И это, может быть, важнейшее наследие, переданное нам греческой культурой. Конечно, постепенное развитие более индивидуального, более личностного, более светского искусства шло и в предыдущие века и, наверное, эта тенденция рано или поздно принесла бы схожий результат. Но десятилетия греко-персидских войн, конечно, подтолкнули эти уникальные процессы, которые происходили в Афинах.
Парфенон на Акрополе. Греция. Афины
Любая война разрушает устойчивый образ жизни, разрушает привычки и традиции. Греко-персидские войны не были исключением. Население Афин, как и обитатели любого другого греческого полиса, жили в традиционном обществе, подчинялись достаточно жестким законам, правилам, традициям. Всем было понятно, как надо жить, когда надо посещать храмы, приносить жертвы богам, когда надо участвовать в священном празднике. Все понимали, какие должны быть отношения внутри семьи, как до́лжно строить отношения с властями, все было четко установлено давным-давно. Все установления были освящены традицией. Кто дал эту традицию? Конечно же, боги! Все жили так, как было предписано давным-давно богами, старейшинами, жрецами, и это казалось совершенно непреложным.
Когда приходит война, то в привычных рамках уже не проживешь. В условиях любой войны люди неизбежно вынуждены принимать иногда неожиданные решения, действовать на свой страх и риск. Когда жители Афин не решались вступать в бой с персами на марафонском поле, то стратег Мильтиад убедил их, что надо сражаться за свою свободу. Все остальные стратеги уступили ему очередь (они по очереди командовали войсками), чтобы Мильтиад – главный защитник свободы Афин – повел войско в бой. Когда Фемистокл, получив слова оракула о том, что «деревянные стены спасут Афины», вдруг говорит, что оракул подразумевает вовсе не стены, а корабли, это довольно странное утверждение. Поистине необходима серьезная уверенность в своих личных решениях, чтобы так смело интерпретировать пророчество оракула в их пользу. Однако же он оказался прав! А те, кто сказал, что будут толковать оракул буквально и останутся за ненадежной оградой, охраняющей Акрополь, погибли, убитые персами.
Таких событий было огромное множество, не говоря уже о том, что греки воочию увидели персов. Любая война – это встреча разных культур. Пусть эта встреча враждебная, военная, но все равно люди узнают о другом мире, знакомятся с другими обычаями, другими обрядами, другими верованиями, другим поведением – и их представления о мире меняются и расширяются. Я глубоко убеждена, что эти кровавые, мрачные десятилетия персидских войн придали огромный импульс тому развитию культуры, которое и ранее происходило в Афинах.
По завершении этих войн мы видим появление невероятного созвездия гениев. Мало в каком городе в одно и то же время их было такое количество! Столько скульпторов, драматургов, философов! Среди них были не только родившиеся в Афинах, но и те, кто туда приезжал из других городов. Основа этого культурного подъема – отчасти порожденное чередой войн более свободное мышление. Мы видим, как культура развивается по пути все большего интереса к отдельной личности. Греческие скульптуры архаического периода – очень красивые, интересные, загадочные – все же не изображают человека, они изображают некоторое представление о человеке. Их лица условны, лишены индивидуальности. Можно посмотреть на несколько архаических кор с их чудесными улыбками – все они похожи друг на друга, это образы красоты, а не какие-то конкретные люди. Скульптуры классического века могут изображать идеальное лицо, очень красивые лица и тела, возможно, тоже вполне обобщенные, но они обретают динамику, печать индивидуальных историй, движение персональных дум и страстей. И это уже совершенно другой взгляд на человека.
Нечто подобное происходит и в философии. Греческая философия к этому моменту уже существует около полутора веков. Начиналась она с того, что философы изучали природу, пытались объяснять, как устроен мир, какая стихия лежит в основе мира. Они создали очень красивые поэтические, схемы. Великий Фалес Милетский сказал, что в основе мира лежит вода, священная, полная божественного начала вода. Другие говорили, что это воздух, третьи – огонь. Это все очень интересно, очень красиво! У них были интересные предположения о том, как устроен мир, как устроены звезды, планеты, но о роли человека речи не шло.
В ту эпоху, о которой мы говорим, в Афинах появляются люди, не похожие на тех, которые были раньше. Их называют софистами – учителями мудрости. Не философами – любителями мудрости, а теми, кто учит мудрости. Уже неожиданно! Сегодня слово «софист» имеет неприятный оттенок. Когда в «Мастере и Маргарите» Воланд разговаривает с Левием Матфеем, тот говорит ему: «Я не буду спорить с тобой, старый софист», – имея в виду, что тот обманщик и сейчас все запутает. Сегодня, когда мы говорим «софизм», это значит умение создавать ложные, обманные логические построения. Но изначально этого смысла у слова не было. Софистами называли людей, которые предлагали за деньги обучать ораторскому искусству, размышлениям, мудрости, а это были очень популярные в Афинах навыки. Человек, который может хорошо говорить и доказывать что-то, может выступить в народном собрании, и к нему будут прислушиваться. В Афинах не было ни адвокатов, ни прокуроров. Если ты хотел кого-то обвинить в суде, то должен был обвинять его сам. Если тебя кто-то обвинял, ты должен был защищаться сам. Были люди, которые наживались на этом. Этих людей называли сикофантами. Они обычно приходили к богатым людям с произвольным обвинением и говорили: «Пошли в суд!» И многие, даже зная о своей невиновности, предпочитали откупиться. Как будет объясняться в суде простой преуспевающий ремесленник или торговец? Уж лучше откупиться от шантажиста. Умение хорошо говорить, доказывать имело практический смысл! Софисты предлагали обучать этому навыку и уже поэтому выглядели несколько подозрительно. Греки не уважали труд за деньги, это казалось им чем-то унизительным, физический труд больше подобал рабам. А софисты не стеснялись учить за деньги – это тоже было неожиданно!