Ж.-Ж. Тайлассон. Вергилий читает «Энеиду» Августу и Октавии.[44] 1787 г.
У Августа, как часто случалось в это время, за его довольно долгую жизнь сменилось несколько жен. Когда-то в римской республике развод казался чем-то совершенно небывалым. Восхваляли матрон, которые после смерти мужа ни за что не соглашались снова выйти замуж, – но все это осталось в прошлом. Брак в Риме воспринимался достаточно просто. Семья на шкале римских ценностей стояла чрезвычайно высоко, но любовь к ее созданию имела отношение самое отдаленное. Заключение брака в первую очередь было имущественным контрактом. Мы знаем, что в Риме у женщин не было даже личных имен, были только родовые имена: всех женщин из рода Юлия звали Юлиями, а всех женщин из рода Октавиев звали Октавиями, сколько бы их ни было. Глава семейства передает свою дочь – свое имущество – другому человеку, они заключают об этом контракт. Если мы говорим о верхах, то здесь браки имели еще и политическое значение – для установления связей, формирования влияния, сохранения, преумножения и передачи богатств рода. Собственно, все.
В связи с этим разводы тоже осуществлялись очень просто, без особого надрыва и общественного осуждения, если нужны были другие связи, заключались другие союзы. И вот Август несколько раз был женат. У него была дочь Юлия, печально известная своим дурным поведением, у него были внуки, то есть непосредственные потомки. Про Юлию речи нет, потому что женщины вообще не наследовали конечно же в Риме власть, а внуки умерли раньше деда. Последнюю свою жену Ливию Август явно любил, если эти слова применимы к Древнему Риму. Она была замужем уже до того, как Август увел ее от мужа – Тиберия Клавдия Нерона. У нее был сын Тиберий – будущий император, и у нее уже после того, как Август развел ее с мужем, а произошло это, когда она была беременна, родился сын Друз. Поговаривали даже, что, может быть, это не сын первого мужа Ливии, а сын Августа, может быть, у них и раньше был роман. Август вообще был, несмотря на весь его облик хранителя древних нравов, весьма любвеобилен. Как бы там ни было, но, во всяком случае, Август женится на Ливии и до конца дней будет жить с ней. И конечно же, когда выясняется, что у Августа нет прямых потомков, Ливии, которая пользовалась большим влиянием на мужа и на политические дела, естественно, хочется, чтобы власть унаследовал ее сын. Младший из ее сыновей Друз умер раньше Августа. После него осталось потомство, важное для нашей истории, – его-то внуком и будет Калигула.
Но был у Ливии и другой сын – Тиберий. Ливия всячески добивается того, чтобы Август сделал Тиберия наследником. Август усыновил Тиберия. Это тоже было в Риме делом обычным: усыновляли направо и налево того, кого считали нужным, чтобы оставить им богатство, как-то узаконить положение человека в городе. Это считалось совершенно в порядке вещей. Если человек усыновлял кого-то, то предполагалось, что усыновленный будет наследником этого человека, и он воспринимался как родной сын. Октавиан Август своим влиянием был обязан тому, что он был внучатым племянником Юлия Цезаря, но Цезарь его усыновил, поэтому он считался сыном Цезаря. И теперь он сам усыновляет своего пасынка, сына своей жены, для того чтобы укрепить его права, а вдобавок еще и женит его на своей беспутной дочери Юлии. Совершенно не смущаясь тем, что у Тиберия на тот момент была жена, у них был ребенок. Ради политических шахмат можно просто передвигать людей, как фигурки. При этом говорили, что Тиберий очень любил свою первую жену, и даже через несколько лет с трудом мог видеть ее, потому что вынужденная разлука с ней причиняла ему страдания. Но пришлось ему некоторое время быть женатым на Юлии. Детей в этом браке не было. Зато у Тиберия был сын от той самой его любимой жены.
Здесь разговор об отцах и детях, сыновьях и наследниках имени и имущества переходит на почву зыбкую и опасную – к вопросам наследования власти. Дело в том, что, в отличие от имущественного наследования, передача власти по наследству в Риме только набирала обороты и далеко не всем представлялась нормальной. Эта тенденция будет набирать обороты, но утвердится еще только через пару сотен лет. Рассказ об этом дополнительно осложнен тем, что в нем есть множество людей, носящих похожие или одинаковые имена. Вот у Тиберия был брат Друз, с которым у них были очень хорошие отношения, и поэтому своего сына он тоже назвал Друзом, и он нам тоже еще пригодится. У Тиберия есть сын от первой жены, ну и вроде бы по логике Тиберий наследует Августу после его смерти, а затем Тиберию наследует его сын.
Агриппина, жена Германика и мать Калигулы
Но Август рассуждает совершенно по-другому. Очень трудно прорваться через рассказы древних историков, которые в мельчайших подробностях описывают отношения Августа с Тиберием, Августа с Ливией и множеством других людей, но все очень пристрастны. Все, что связано с Тиберием, они описывают в довольно мрачных тонах. Но, надо признать, он и в самом деле был не самый приятный правитель. Что до его брата Друза, то у него были дети, и среди них самый важный для нас – сын Друза, племянник Тиберия, которого звали Германик. Ну на самом деле у него было длинное римское имя, но народ прозвал его Германиком за его победы над германцами. Германик смолоду был очень популярным воином. Любимец армии, он успешно воевал за Рейном с германцами – именно там, где незадолго до него Квинтилий Вар потерял свои легионы, горько оплаканные Октавианом Августом. И вот Август усыновляет Тиберия, но требует, чтобы Тиберий усыновил своего племянника Германика, что и делается. Таким образом, Август как бы прочертил линию будущего наследования: за ним будет править Тиберий, а после Тиберия не сын Тиберия, а его племянник Германик.
Пока крутится клубок этих семейных и государственных интриг, в 12 году у Германика рождается сын – и это уже не первый его ребенок, у него несколько сыновей, несколько дочерей, – которого называют Гаем.
Предположительно от солдат легионов, которыми командовал Германик, этот сынок получает любовное прозвище Калигула, буквально – «сапожок», уменьшительно-ласкательное от итальянского «калига», что значит «сапог». Но это, конечно, не сапог в нашем понимании – скорее, достаточно высокая кожаная сандалия с плетением вдоль голени, в которых ходили легионеры. Дело в том, что мать Калигулы, жена Германика Агриппина, приехала к мужу в его военное расположение и принялась одевать своего сына как крошечного легионера. И вот вроде бы поэтому воины его ласково называли Калигулой и очень любили этого «сына полка». Есть разные слащавые истории о том, как однажды воины чуть не восстали или не хотели идти в наступление, но, увидев маленького Калигулу, устыдились. В общем, очень популярный в войсках Германик передал свою популярность и сыну.
Калигула родился в 12 году, а в 14-м умирает Август. Тиберий, дядя Германика, становится императором. О Тиберии в основном пишут плохо. В трудах римских историков он начал череду дурных злых императоров, о которых пишут с неизменным отвращением. При всех их различиях, тут можно усмотреть общий сценарий: поначалу правитель был милым, хорошим, симпатичным, а потом озверел. Но может быть, так действительно было: сначала, только вступив на престол, император пытается заигрывать с сенатом, показать себя с хорошей стороны, а потом берет власть в свои руки, и тут начинается.
Тиберий, став преемником Августа, сначала следует заветам своего отца. Он ведет себя аккуратно, он очень вежливо разговаривает с сенаторами, он называет их, как полагалось, «отцами сенаторами». Мало того, он дает сенату ряд очень важных прав. Например, раньше высшая судебная власть была у народных собраний – комиций, а теперь он делает высшей судебной властью сенаторов. Он всячески дает понять, что он их слуга. Ну, в общем, все делается вроде бы правильно.
В это же время Германик воюет с германцами, добивается успехов. В 17 году, через три года после вступления Тиберия на престол, герою устраивают триумф в Риме, а это величайший почет, о каком только может мечтать полководец. Германик торжественно проходит по всему Риму, за ним везут его трофеи, ведут пленных. И его семья, включая маленького Калигулу, которому вот-вот исполнится пять, стоит в центре города, и радостно разделяет триумф отца, купаясь в лучах его славы. Это же наблюдает и Тиберий. И, судя по всему, Тиберию это нравится гораздо меньше. Тиберий к этому моменту уже человек не очень молодой. Германик – его наследник, его племянник, сын его любимого брата, казалось бы, он должен радоваться, но не такова обстановка в Риме. Каждый, получивший власть, думает о том, как бы ее не потерять. Очень трудно сказать, как было на самом деле, по этому поводу тоже рассуждали разные древние историки, и потом уже историки современные нам, сам Тиберий не оставил никаких мемуаров или даже обмолвок, но очень сильно предположение о том, что Тиберий видел в Германике какую-то угрозу своей власти. Во всяком случае, через некоторое время Германика отправляют на Восток.
Это не ссылка, управление восточными провинциями – это всегда богатство, это почет и уважение, это хорошее назначение. В то же время – его отсылают подальше из Рима. Его отправляют на Восток с семьей. И дальше до нас доносятся только глухие и противоречивые вести. Германик там и воюет, и организует управление, и много чего делает, а потом отправляется в Египет, что вообще ему делать не полагалось без специального разрешения принцепса. Египет был чрезвычайно ценной частью Римской империи, оттуда шли огромные богатства. Египетские урожаи обеспечивали столь заметную часть пропитания империи, что туда просто так полководцу отправиться было нельзя: все помнили, как Марк Антоний отправился в Египет и стал там с Клеопатрой править практически независимо. И тем не менее Германик отправляется в Египет, в Александрию, хотя должен был находиться в Сирии. А вернувшись наконец в предписанную ему Сирию, 34-летний, здоровый и полный сил Германик внезапно заболевает и умирает… В его смерти обвиняют римского наместника в Сирии Гнея Пизона. У них перед этим был долгий и острый конфликт.