Лауру это не радовало: в темпераментной корсиканской семье приходилось постоянно сглаживать всплески и шероховатости. Необходимость эта особенно возросла после того, как в семью вошла настоящая принцесса крови Екатерина Вюртембергская. Но в этот раз на ужине гостей было гораздо больше, чем обычно. Присутствовали все маршалы, находившееся в это время в Париже. Все, за редким исключением, были крайне возбуждены. При появлении матери императора, импозантной, по своему обыкновению, страсти и волнения, разумеется, утихли. Глубокие поклоны и реверансы сопровождали шествие пожилой дамы к сыну, который сначала поцеловал ей руку, а потом уже расцеловал. Наполеон сиял в полном смысле этого слова.
– Что у вас тут случилось? – осведомилась мадам Летиция, обводя взглядом сияющие лица. – Неужели снова победа?
– Можно сказать и так, – ответил Наполеон. – Я давно мечтал создать новую аристократию, порожденную заслугами и пролитой кровью.
– Старая вас не устраивала, мой сын? А что касается пролитой крови, то в революцию она текла рекой…
– Крови было слишком много! И поэтому я хотел вознаградить моих воинов и помощников. И новая аристократия смешается со старой к вящей славе Франции.
Лаура, сделав приветственный реверанс, отступила на шаг и наступила кому-то на ногу. Взглянув, поняла, что доставила неприятность Савари, министру полиции. Она его терпеть не могла, однако вежливо извинилась, а в ответ услышала смех, который показался ей крайне неприятным.
– Имейте в виду, что негоже наступать на ноги герцогам!
– Герцогам?
– Да, моя дорогая. Я теперь герцог де Ровиго!
Лаура не успела удивиться, а в беседу уже вступил Дюрок, чье дружеское расположение она всегда ценила.
– Вы удостоите меня милостью в виде поцелуя, дорогая Лаура, если я сообщу вам, что Жюно тоже герцог? И у вас самая красивая фамилия: вы будете герцогиней д’Абрантес.
– И что же? Теперь здесь одни герцоги?
– Не все, только маршалы и несколько главных помощников.
– Как вы, например?
– Рекомендуюсь, герцог де Фриуль. Массена герцог де Риволи, Ожеро герцог де Кастильоне, Сульт герцог Далматский, Ней герцог Эльхинген, Лефебр герцог Данциг… кто еще, право, не знаю. А среди штатских Талейран теперь князь Беневент.
– Он и без того князь де Талейран. Думаю, новый титул мало что для него изменит. А кем стал Фуше, если титул получил Савари?
– Герцог д’Отрант. Другие возведены на следующую ступень. Маркиз Коленкур стал герцогом де Висансом, но ему, как мне кажется, от этого ни жарко ни холодно. Я вам скажу, кто есть кто, потом, потому что не помню всех назначений. Нас ведь тут больше пятидесяти. А вас, кажется, зовет к себе император!
Дюрок собрался подвести Лауру к Наполеону, но император, улыбаясь, уже сам шел к ним навстречу, и она подумала: как жаль, что он улыбается так редко! Улыбка придавала неотразимое обаяние его красивому лицу римского императора.
– Итак, госпожа герцогиня д’Абрантес, я думаю, что Жюно будет доволен! Тем более что этот португальский город он взял совсем недавно.
– Уверена, он будет счастлив, сир. И дороже всего ему будет ваше дружеское расположение.
– Вспомнив его невероятную храбрость во время Сирийской кампании несколько лет тому назад, я поначалу думал дать ему титул герцога Назаретского.
– Иисус сладчайший!
– Именно, именно, – смеясь, подхватил император. – Сладчайшим нашего Жюно называет не один злой язычок. А вот вас тогда бы пришлось именовать «непорочной».
– Сир! – Лауру шокировало святотатство, и она быстро перекрестилась.
– А почему, собственно, нет? Оригинальное преображение «чертенка в юбке».
Сидя рядом с маршальшей Ланн за поданным им холодным ужином Лаура спросила ее мнения о дожде корон, который на них посыпался.
– От императора можно ждать чего угодно! Но я знаю, Ланн придет в бешенство.
– В бешенство? Но почему?
– Да потому что он всегда презирал титулы и ему не по вкусу «погремушки для тщеславных», как он говорит.
– Но сама вы ведь, кажется, из родовитых?
Новоявленная герцогиня рассмеялась звонким насмешливым смехом.
– Вы хотите сказать, что он женился на мне, несмотря на частицу «де»? Да, для этого ему нужно было полюбить.
– Ему это было нетрудно. Вы само очарование, – с неподдельным восхищением сказала Лаура.
– Вы мне льстите. Ланн, как и ваш Жюно, солдат революции, что не помешало ему участвовать во всех военных кампаниях империи, потому что он любит Францию, но его девиз «Свобода». И он не всегда согласен с императором. Я не удивлюсь, если он, вернувшись, не приедет его благодарить.
– Лучше бы поблагодарил.
– Мне бы этого хотелось. Но он способен заявить в лицо, что на географической карте Монтебелло пустое место, тогда как имя Жана Ланна не пустой звук для всей Великой армии. Точно так же, как имена Жюно, Ней, Бертье и другие. Награждение напоминает маскарад. А вернее, раздачу премий в школе Кампан. Нас прячут под пышными именами.
Лаура была согласна со своей собеседницей, но в глубине души знала, что Александр обрадуется. И если вспомнить Каролину… Пусть они и теперь не на равных, однако расстояние уменьшилось…
Обычно воскресные семейные вечера заканчивались рано, и никто не сожалел об этом, потому что все или смертельно скучали, или ссорились. Не вступали в схватки только Жером и его новая супруга. Молодые прекрасно между собой поладили, к великой радости ее высочества Матери, которая терпеть не могла, когда ссорились ее дети. И еще она терпеть не могла императрицу. Зато новоявленный король Вестфалии с первого знакомства с Жозефиной встал на ее сторону. Гостя в Париже, он всегда садился рядом с ней, уезжая, писал ей, называя «милая сестричка». Его дружба очень согревала Жозефину именно сейчас, когда все чаще и чаще возникали слухи о разводе.
В кружке, собиравшемся вокруг императрицы, обычно бывала и Лаура. Она любила Жозефину и сочувствовала ей из-за стольких недоброжелательных родственников. Еще ей нравилось злить Каролину, которая в этом кругу не имела веса. Наполеон же, как всякий муж, чья совесть нечиста, одарял благосклонностью тех, кто выказывал его жене почтение и приязнь.
Ужин кончился, двери столовой распахнулись, и все придворные устремились в зал, торопясь узнать побольше о столь неожиданном возвышении. Когда де Нарбонн и Талейран подошли поздороваться с императрицей, возле нее стояли Лаура и госпожа де Ремюза.
– Мы надеемся, ваше величество соизволит принять наши поздравления с нововведением, которое воссоединит старую Францию с новой. Это достойное воздаяние за славу, которой эти люди овеяли Францию, – начал де Нарбонн.
– К сожалению, я не имею к этому ни малейшего отношения, – отвечала Жозефина. – И спрашиваю себя, как отнесется к этому сен-жерменское предместье и старинная аристократия?
– На этот вопрос ее величество может ответить сама. Разве виконтесса де Богарне не принадлежит к аристократии?
– Не настолько, чтобы чувствовать себя настоящей аристократкой.
– Неужели? Несмотря на гибель первого супруга на эшафоте? Несмотря на то что ваше величество избежало гибели только чудом?
– Только чудом, господин де Нарбонн, – согласилась мелодичным голосом креолка. – Я рада, что император наконец осуществил свой давний замысел, и осуществил его благодаря миру, заключенному в Тильзите. Рада и миру, и наградам.
– Вы можете поздравить и самого императора, – заговорила новоявленная герцогиня. – Он идет к нам, но вид у него не такой довольный, как нам хотелось бы.
– Вид у него крайне недовольный, – шепнула встревоженно Жозефина.
Заложив одну руку за борт жилета, другую за спину, Наполеон шел к ним по залу скорым шагом среди поклонов и реверансов.
– Тайеран! Ваш род известен со времен Гуго Капета, и вы тоже разобижены, как тут некоторые?
– Разобижен? С какой стати? Я теперь дважды князь, а княжества лишними не бывают. Разумеется, с бывшими князьями мы говорим на разных языках. Но что тут поделаешь? На войне как на войне.
– Надеюсь, мы теперь не воюем, – отважилась тихо сказать Лаура. – Или мне приснилось, что два государя сели по обе стороны стола на плоту посреди реки и решили подписать мирный договор?
– Так оно и было! Но договор наш касался континентальной Европы, а Англия, к несчастью, остров. Быть может, она поймет это яснее, когда ее ничего больше не будет связывать с Большой землей.
– А это возможно? – поинтересовался Талейран.
– Об этом мы поговорим в другой раз. Не будем докучать императрице и… госпоже герцогине д’Абрантес.
Новый титул, произнесенный его создателем, заставил радостно засиять глаза Лауры, и тень с лица Наполеона сбежала. Жозефина весело добавила:
– Я слышала, что ваш титул называют самым красивым.
Де Нарбонн поддержал императрицу.
– Я полностью с вами согласен, ваше величество! Как кстати Жюно завоевал этот португальский город! И вот теперь он герцог. Уверен, он будет рад.
Жюно пришел в восторг. Курьерам пришлось потрудиться, они ездили туда и обратно, так как герцог был всерьез озабочен своим гербом. Наконец остановились на следующем:
«Щит разделен на четыре части: в первой четверти – на черном поле три серебряных ворона, один вверху, два внизу, и три звезды, одна вверху, две внизу; во второй – на лазурном поле золотая пальмовая ветвь и серебряный полумесяц; в третьей – золотой кораблик на серебряном море, в четвертой – на черном поле золотой лев, держащий серебряную саблю. Надпись: главному герцогу империи».
Лавина титулов, обрушившаяся на головы прославленных полководцев, доставила немало хлопот геральдистам империи. Лауру забавляли заботы о гербе, но она не могла не внести своей лепты: не захотела серебряных воронов.
– Не обращайте внимания, – посоветовал ей де Нарбонн. – Мастер и без вас все знает. Уверен, что вороны – ошибка, там стоит – дрозды.
– Да, пусть лучше будут дрозды. А что до остального, то звезды, полумесяц, кораблик и пальмовая ветвь меня вполне устраивают, хотя я не понимаю, что они означают.