— Не знаю, ты мне скажи. Джесси, ты говорил, что секретов больше нет. — Я в раздражении вскидываю руки. Мне отчаянно хочется его утешить. Держаться от него подальше — почти так же больно, как быть свидетелем его порки. — Почему я должна предпочесть такое пьяному Джесси?
Он изящно наклоняется вперед, опираясь на сжатую челюсть, упирается локтями в колени и задумчиво потирает висок.
— Выпивка и секс идут для меня рука об руку.
— Что это значит? — Мой голос высокий и резкий.
— Ава, я унаследовал «Поместье» в двадцать один год. Можешь себе представить молодого парня в таком месте со множеством желающих и готовых на все женщин? — Он выглядит пристыженным.
Я начинаю лихорадочно соображать. О, я могу себе это представить, и неудивительно, что женщины были готовы и желали его. Они и сейчас желают. Посмотрите на него!
— Имеешь в виду баловство? — шепчу я. Хочу ли я это знать?
Он выдыхает.
— Да, баловство, но все это позади. — Морщась, он наклоняется вперед. — Теперь есть только ты.
— Ты пил и баловался?
— Да, как я уже сказал, выпивка и секс идут рука об руку. Пожалуйста, иди сюда.
Он тянется через широкий стол, стоящий между двумя диванами, но я отшатываюсь. Его рука опускается, и он смотрит в пол. Я все еще не понимаю, и это по-прежнему не объясняет, почему Сара его выпорола.
— Значит, ты напиваешься и тебя тянет на секс? — Мой лоб, должно быть, похож на дорожную карту, потому что совершенно сбита с толку.
— Я не доверяю себе пьяным, Ава.
— Потому что полагаешь, что набросишься на ближайшую женщину?
Он нервно смеется и проводит руками по волосам.
— Я так не думаю. С тобой я ничего такого не сделал.
— Ты так не думаешь? — Я в шоке.
— Это не тот риск, на который я готов пойти. Ава. Выпив слишком много, я теряю рассудок, и женщины охотно бросаются на меня. Ты это видела. — Он смущенно улыбается мне.
Я усмехаюсь.
— В прошлую пятницу ты выглядел не очень способной на что-либо! — Он был в отключке, и, да, я видела, как женщины бросались на него. Это унизительно!
— Да, это не мой обычный уровень невоздержанности, Ава. Я поставил себе цель напиться до отупения, — говорит он неловко. Я вдруг чувствую себя ужасно.
— Итак, обычно ты стараешься выпивать дозированно, а затем занимаешься сексом с кучей изнывающих от желания женщин? — Кажется, я начинаю врубаться. — Ты ни разу не напивался, когда спал со мной?
Поднявшись, Джесси отодвигает стол, чтобы встать передо мной на колени и положить руки мне на бедра. Он смотрит прямо мне в глаза.
— Нет, Ава. С тобой я никогда не напивался. Мне это не нужно. Алкоголь блокировал для меня все, заставлял забывать, какой пустой была моя жизнь. Мне было плевать на всех женщин, с которыми я спал, на всех до единой. А потом в мою жизнь вошла ты, и все полностью изменилось. Ты вернула меня к жизни, Ава. Я не хочу прикасаться к выпивке, потому что, если начну, не смогу остановиться, а я ни за что не желаю пропустить хоть одно мгновение с тобой.
От его признания у меня на глазах выступают слезы. Он был плейбоем, который трахал все и вся. Я знала это.
— У тебя был неспешный секс с кем-нибудь еще? — Я задерживаю дыхание. Из всего, о чем можно спросить, я спрашиваю об этом?
Он тяжело вздыхает.
— Нет.
Я прищуриваюсь, глядя на него.
— А вразумляющий трах?
— Ава, нет! Мне никогда никто не был важен настолько, чтобы нуждаться или хотеть втрахать в них хоть каплю разумного. — Он сжимает мои бедра. — Только ты.
Ладно, это странно помогает, но он все еще настаивает, что не алкоголик, и это полное безумие. Если не пьешь, потому что не можешь доверять себе, тогда это по-любому проблема, и все это время он мог быть зависим. Говорят, умный алкоголик хорошо это скрывает. Откуда, черт возьми, мне знать? Я вспоминаю вечер четверга, когда застала его в кабинете с бутылкой водки и другой женщиной. О, это плохие новости. Меня беспокоит не только то, что он выпьет, но и то, что он при этом будет делать. Интересно! Я даже не могу провести деловую встречу с клиентом-мужчиной без того, чтобы он не взбесился, хотя срыв Джесси в отношении Микаэля, кажется, оправдан. Но я не настолько сумасшедшая, чтобы думать, что он не уничтожит других моих клиентов-мужчин.
Я сбрасываю его руки со своих бедер и встаю, оставляя его с потерянным видом сидеть на корточках у дивана.
— Значит, по твоим словам, в четверг в твоем кабинете, если бы ты выпил водку, я бы застала тебя на столе верхом на Саре, а не просто уютно выглядящим с ней? — Какой ужас.
Встав, он подходит ко мне, хватает за бедра, чтобы обездвижить, и наклоняется, оказываясь в поле моего зрения.
— Нет! Не будь такой глупой.
— Не думаю, что веду себя глупо, — замечаю едко. — Достаточно того, что я волнуюсь, что ты напьешься. Не знаю, справлюсь ли с дополнительными сложностями, связанными с тем, что ты пьяным хочешь трахать других женщин! — Я визжу, но ничего не могу с собой поделать.
Он отшатывается.
— Ты будешь следить за своим гребаным языком? Это не заставляет меня хотеть трахать других женщин. Это просто заставляет меня хотеть трахаться!
— Значит, мне лучше убедиться, что я буду с тобой, когда ты выпьешь, не так ли?
— Я не буду пить! Когда ты услышишь меня, женщина? — орет он. — Мне не нужна выпивка. — Он резко отпускает меня и шагает к окну, а затем снова возвращается. Он тычет в меня пальцем. — Мне нужна ты!
И вот снова. Откуда, черт возьми, он знает? Я отбрасываю его палец от своего лица.
— Нужна, чтобы заменить тебе выпивку и траханье.
Мне хочется плакать. Все, для чего я ему нужна, — отказаться от образа жизни, который убил бы его, если бы он и дальше продолжал в том же духе. Я — его спасение от неизбежной преждевременной смерти от алкогольного отравления. Кажется, меня сейчас снова стошнит. Он, правда, боится, что я уйду, но это не имеет никакого отношения к тому, как сильно он меня любит. А к тому, что боится вернуться к никчемной жизни.
— Ты манипулируешь мной.
— Я тобой не манипулирую! — Он выглядит оскорбленным.
— Нет, манипулируешь! Сексом! Вразумляющим трахом, трахом-напоминанием. Это все манипуляции. Ты мне нужен, и ты используешь это против меня!
— Нет! — рычит он, а затем ударяет по верху шкафа с напитками, отчего десятки бутылок и стаканов падают на пол, а вокруг нас раздается звон разбитого стекла.
Я подпрыгиваю, отступая назад, но он шагает вперед и хватает меня за руки.
— Мне нужно, чтобы ты нуждалась во мне, Ава. Проще и быть не может. Сколько раз я должен тебе это повторять? Пока я тебе нужен, я забочусь о себе… все просто.
— Как порка может означать, что ты заботишься о себе? — кричу ему в лицо.
Он отпускает меня и хватается за волосы, практически вырывая их.
— Я, бл*дь, не знаю!
Возвожу глаза к небесам. Это безнадежно.
— Ты нужен мне, но не так.
Он берет меня за руки.
— Посмотри на меня, — резко требует он. Я опускаю голову, так что наши глаза снова оказываются на одном уровне. — Скажи, что я заставляю тебя чувствовать? Я знаю, что заставляешь меня чувствовать ты. Да, у меня было много женщин, но это был всего лишь секс. Бессмысленный секс. Никаких чувств. Ава, ты нужна мне.
Я смотрю на своего прекрасного, проблемного, невротичного негодяя, не отрывающего от меня глаз, и мне хочется закричать на него, ударить головой о стену и вбить в него немного здравого смысла обычным способом. Мы сводим друг друга с ума. Вот вся правда. Мы не подходим друг другу, и он, действительно, манипулирует мной. Проблема в том, что мне это нравится. Каждый раз мой внутренний сексуальный котенок выскакивает на поверхность. Я нуждаюсь в нем так же сильно, как он нуждается во мне, но по другим причинам. Он стал частью меня. Проник в мой разум и душу. Без него я чувствую себя никем. Я — ничто.
— Как я могу быть тебе нужна, если заставляю тебя делать с собой такое? — спрашиваю устало. — Теперь ты более склонен к саморазрушению, чем был до меня. Я заставила тебя испытывать нужду в алкоголе, а не просто хотеть выпить. Я превратила тебя в неразумного, сумасшедшего человека, да и я сама, безусловно, больше не в своем уме. Разве ты не видишь, что мы делаем друг с другом?
— Ава. — Его тон предупреждающий. Он знает, к чему я клоню.
— И к твоему сведению, мне не нравится тот факт, что ты такой распутник. — Мне нужно, чтобы он это знал, но потом в голову врывается самая ужасная мысль.
Я ахаю.
— Когда ты исчез на четыре дня… — Я даже не могу закончить. Сердце подскакивает к горлу и душит.
Его глаза расширяются от моего очевидного вывода, губы сжимаются, мышцы на челюсти тикают.
— Они… ничего не значили. Я люблю тебя. Мне нужна ты.
— О, боже! — Я падаю на колени. Он этого не отрицает. — Ты трахался с другими женщинами.
Закрываю ладонями лицо, когда слезы снова начинают литься, мне словно со всей силы ударили в живот, пробив огромную, зияющую дыру.
Он присоединяется ко мне на пол, стискивает мои руки и трясет.
— Ава, послушай меня. Они ничего не значили. Я влюблялся в тебя. Я знал, что причиню тебе боль. И не хотел причинять ее тебе.
— Ты сказал, что не можешь поступить так со мной. Забыл добавить «снова». Тебе следовало сказать, что ты больше не сможешь так поступить со мной «снова».
— Я не хотел причинять тебе боль, — шепчет он.
Я открываю побежденное лицо.
— Значит, чтобы исправить это, ты трахал других женщин? — У меня внутри все переворачивается. Я не могу дышать. — Сколько их было?
— Ава, пожалуйста, не надо. Я ненавижу себя.
— Я тоже ненавижу тебя! — кричу я, плечи трясутся от безудержных рыданий. — Как ты мог?
— Ава, почему ты меня не слушаешь?
— Слушаю, и мне не нравится то, что я слышу!
Я вскакиваю на ноги, но он хватает меня за талию, чтобы я не ушла. Прислоняется лбом к моему животу, и сквозь затуманенное зрение я вижу, как его плечи начинают дрожать.