о жил на деньги своей паствы, имея немалый гарем.
В конце концов его выходки надоели и польским властям, и Яаков Франк вынужден был переехать в Германию. Здесь он купил замок неподалеку от городка Оффенбах и получил титул барона Оффенбахского.
После смерти Франка главой секты стала его дочь Ева, уверявшая франкистов, что она ежедневно общается с духом своего отца. Но спустя несколько лет после смерти отца Ева Франк скоропостижно скончалась, оставив после себя поистине колоссальные долги — свыше трех миллионов гульденов. С этого времени деятельность секты Франка практически прекращается, а ее бывшие сторонники постепенно превращаются в истово верующих христиан. Тем не менее, поляки еще долго по фамилиям — Крысинский, Зелинский, Заводский, Маевский и другие — определяли потомков франкистов и не очень спешили родниться с ними. Потомком последователей Яакова Франка был и великий польский поэт Адам Мицкевич.
Почти забытое имя Яакова Франка неожиданно, спустя два столетия, снова всплыло в Израиле в конце 70-80-х годах XX века, когда в стране, по сути дела, и началась «сексуальная революция». Одним из ее провозвестников стал популярный израильский публицист Дани Бен-Амоц, бывший кумиром израильской молодежи того времени. Суть исповедуемой Бен-Амоцем идеологии можно свести к знаменитой фразе Достоевского о том, что «если Бога нет, то все дозволено». Однако в отличие от Достоевского, убежденный атеист Бен-Амоц придал ей прямой и страшный смысл. Уже после его смерти выяснилось, что Дан Бен-Амоц с юности был любовником собственной матери, а затем сожительствовал с дочерью, а тогда по Израилю ходили лишь слухи о том, что он устраивает дикие оргии, в которых принимают участие представители элиты израильского общества. Вскоре подобные вечеринки стали необычайно популярными у израильской молодежи. Конечно, никто не проводил по этому поводу каких-либо расследований, но нет никаких сомнений в том, что подобные оргии устраиваются молодыми израильтянами регулярно. А израильские супружеские пары в последнее время увлеклись модным на Западе свингом — обменом партнерами. Во многих израильских газетах (в том числе и русскоязычных, что доказывает, что подобные явления распространены и в среде выходцев из СССР) публикуются объявления о поиске партнеров для подобных оргий или же для участия в обмене партнерами.
Тем не менее, скандалы, связанные с оргиями, попадают на страницы израильских газет крайне редко.
В 2004 году, к примеру, грянул скандал вокруг популярной израильской актрисы и телеведущей детских программ Михаль Янай. Накануне свадьбы она стала жертвой шантажистов, которые предложили ей выкупить у них за 100 000 долларов видеокассету, запечатлевшую Янай во время ее участия в давней студенческой оргии. В случае неуплаты шантажисты угрожали показать эту кассету ее мужу и передать в желтую прессу. Последнее для Янай было особенно опасно, так как в качестве телеведущей передач для детей она стала их кумиром и тщательно поддерживала свой имидж чуть озорной, но хорошей девочки из хорошей еврейской семьи. Тем не менее, Михаль Янай платить отказалась и обратилась в полицию. В итоге кассету никто не посмотрел, но сама эта история стала достоянием гласности.
В том же году 22-летний иностранный рабочий из Африки пожаловался в полицию на своих работодателей — он заявил, что хозяин принудил его заниматься в своем присутствии сексом с его женой, и охарактеризовал все происшедшее с ним как изнасилование, что дало полиции повод возбудить против этой супружеской пары уголовное дело. В ходе расследования выяснилось, что героиня скандала обладала просто ненасытным сексуальным аппетитом и, чтобы удовлетворить его, муж добывал ей все новых и новых любовников, вместе с которыми пользовал свою супругу.
А в 2005 году выяснилось, что учительница одной из тель-авивских школ регулярно занималась сексом со своим мужем и несколькими своими учениками одновременно. Но так как сексуальный контакт между взрослой женщиной и подростком старше 16 лет, если он был осуществлен по обоюдному согласию, по израильскому закону не является изнасилованием, то никакого уголовного дела против женщины возбуждено не было. Более того, ее даже не удалось уволить с работы, так как она заявила, что беременна, а израильское трудовое законодательство запрещает увольнять женщину, находящуюся в «интересном положении».
С точки зрения израильских раввинов, это падение нравов является закономерным следствием отхода значительной части еврейского народа от религии. Дело в том, что если у других народов роль моральных ориентиров могут играть не только религиозные авторитеты, но и писатели, поэты, публицисты, выдающиеся общественные деятели, то у евреев религия пронизывает все области жизни — она тесно связана и с национальной идентификацией, и с культурой, и с бытом, и с повседневным общественным сознанием. И в тот момент, когда религия уходит из такого общества, в нем образуется полный моральный вакуум.
Может быть, именно потому в Талмуде говорится, что евреи — народ крайностей: если они поднимаются в своем духовном развитии, то «поднимаются выше звезд небесных», если же падают, то «падают ниже праха земного», то есть по своему моральному уровню опускаются значительно ниже других народов планеты.
Сегодня значительная часть светских евреев упала с точки зрения иудаизма «ниже праха земного». Состоится ли ее подъем? Ответ на этот вопрос может дать только время.
Глава 6. Аборт и противозачаточные средства
Само рождение младенца, его зачатие и развитие в утробе матери воспринимается иудаизмом как постоянно повторяющееся чудо. Сей акт, сей процесс напоминает человеку о его Богоподобности: подобно тому, как Бог сотворил человека, принципиально отличающегося по своей природе от остального живого мира, так и два любящих существа, потомки Адама и Евы, оказываются способными сотворить разумную личность. При этом иудаизм подчеркивает, что в создании новой человеческой жизни участвуют не двое, а трое: отец, мать и сам Творец мира.
С этой точки зрения становится понятным отношение иудаизма к абортам, остававшееся неизменным с глубокой древности: насильственное прерывание беременности не позволительно, ибо посягает на творение, в котором Бог участвует наравне с людьми, и представляет собой попытку вмешаться в Его планы — если женщина забеременела, значит, на то была Его прямая воля, значит, этому ребенку отведено некое место в мироздании и ни у кого нет права лишать его жизни.
Об отношении евреев к противозачаточным средствам, абортам и вообще любым способам ограничения рождаемости красноречиво свидетельствует знаменитый случай с первым чемпионом мира по шахматам Эммануилом Ласкером. Во время одного из интервью журналист спросил у великого шахматиста, как он относится к теории Мальтуса и его утверждению о необходимости ограничить рождаемость людей. «У моих родителей, — ответил на это Ласкер, — было шестнадцать детей. Так вот, я — шестнадцатый».
Беременность женщины, независимо от того, сколько у нее уже есть детей, всегда воспринималась в еврейском мире как знак благословения Творца, как радостное событие (если, конечно, речь не шла о рождении потенциального мамзера или о беременности изнасилованной девушки). И, напротив, бесплодие или выкидыш воспринимались как трагедия, как наказание Свыше. Неслучайно одной из главных наград, которые обещает Бог в Торе еврейскому народу за исполнение его заповедей, значится отсутствие выкидышей у еврейских женщин. А в качестве одного из трех чудес, которые постоянно происходили в Иерусалимском Храме, называется то, что за всю его историю на его территории ни у одной женщины не случилось выкидыша или преждевременных родов.
Категорический запрет на произведение абортов основывался и на мнении, что зародыш в теле матери является живым существом такого же порядка, как и обычный человек или даже высшего. Впрочем, стоит заметить, что единого мнения по этому поводу ни у великих еврейских мудрецов — составителей Талмуда, ни у живших позднее раввинов никогда не было. Талмуд, в частности, приводит запись беседы рабби Иегуды ха-Наси* с римским императором Антонием, бывшим одним из самых крупных интеллектуалов своего времени:
Антоний спросил Рабби: «С какого времени появляются в человеке „йецер ха-ра“ (дурные наклонности)?» Рабби ответил: «С того часа, как он создается». Сказал Антоний: «Если это так, он прорвал бы утробу матери и вышел наружу. Нет, это происходит, когда он появляется на свет!». И признался перед ним Рабби, что это соответствует словам Писания, как сказано: «Ибо помысел сердца человека зол от юности его». И еще спросил его Антоний: «С какого времени душа вселяется в человека?». Ответил Рабби: «Когда он выходит из чрева матери». Сказал ему Антоний: «…Нет, это происходит, когда велено состояться зачатию». И признал Рабби, что есть стих, подтверждающий это….
Данный отрывок из Талмуда уникален прежде всего тем, что в нем в ходе диспута еврейский мудрец признает правоту нееврея. Но одновременно из него видно, что такой величайший знаток Торы, каким был Иегуда ха-Наси, затруднялся дать однозначные ответы на поставленные римлянином вопросы.
Действительно, согласно Агаде, этой самой романтической части Устной Торы, уже в тот момент, когда мужчина и женщина сливаются в объятиях, и он изливается в ее чрево, с неба спускается душа. Она сама выбрала этих двоих в качестве своих родителей и ей предназначено жить в этом теле. На протяжении всех девяти месяцев беременности зародыша навещает ангел, который обучает его всей Торе. Но в тот момент, когда младенец появляется на свет и делает первый самостоятельный вдох, этот же ангел шлепает его по губам. И тогда новорожденный мгновенно забывает «ангельские уроки» — теперь в материальном мире ему предстоит учиться всему заново.
В этом ракурсе зародыш представляется как бы самостоятельным организмом, ведущим свою автономную жизнь и вместе с тем чутко впитывающим в себя все, что происходит с его матерью и вокруг него. Если это так, то аборт соотносится с убийством, уничтожением уже существующего человеческого «Я».