Княжна Тараканова. С картины художника К. Д. Флавицкого.
Фрагмент подлинного завещания Екатерины I (с подписями, удостоверяющими его подлинность).
Извлечения из подлинного завещания Екатерины II призваны были соединить две фальшивки, придать им вид большей достоверности и, несомненно, выполнили эту задачу. И все же главная роль в этом комплексе документов отводилась «Завещанию» Елизаветы Петровны. Оно не только подтверждало обоснованность притязаний самозванки на основе законной линии престолонаследия. По существу «Завещание» представляло собой манифест государственных преобразований в России, рассчитанный на понимание в стране, где бушевало восстание Пугачева и постоянно плелись дворцовые интриги. Эта программа в целом носила довольно сумбурный характер и в основном исходила из мероприятий, уже осуществленных или задуманных покойной императрицей Елизаветой Петровной. Вместе с тем в ней был ряд пунктов, отвечавших политическим планам авторов фальсификаций. Речь идет о восстановлении «прежнего», то есть установленного еще Екатериной I, значения Верховного тайного совета, и умалении роли Сената, а самое главное – о передаче Елизавете II права ликвидации всех принятых ранее законов, международных соглашений и т. д. Разумеется, что в последнем случае имелась в Виду ликвидация соглашений относительно Польши и других стран.
Если «Завещание» Петра I и часть «Завещания» Елизаветы Петровны обосновывали претензии самозванки на русский пре-стол, то основная часть «Завещания» Елизаветы Петровны фактически развязывала ей руки в политических действиях, что было очень выгодно фальсификаторам: заявив о проведении в Жизнь ряда мероприятий непринципиального характера (исключая вопрос о новой роли Верховного тайного совета), они оставляли за будущей императрицей Елизаветой II возможность самых разнообразных политических маневров.
Арест самозванки и ее заключение помешали достижению целей, которые ставили «принцесса Володомирская» и окружавшие ее лица. Фальсифицированные завещания так и не смогли выполнить свои политические задачи, сыграв лишь зловещую роль в судьбе «принцессы Володомирской». Случается, что фальсификатора исторического источника или его пропагандиста судят по законам его Времени. Суд же науки, несомненно, всегда гуманнее, хотя нередко истина торжествует и много позже, чем хотелось бы.
Глава шестая
«ЛЮБИМЫЙ ПРОЕКТ ПЕТРА ВЕЛИКОГО»,
ИЛИ РАЗОБЛАЧЕННЫЕ ПРЕДСКАЗАНИЯ ПРОШЛОГО
У собаки, например, хотя хвост отрубишь, однако не сделаешь ее конем.
Ф. Эмин. Нравоучительные басни
Читатель, вероятно, уже приходит к выводу, что подделки завещаний русских самодержцев в XVIII в. – некий символ эпохи. Надеемся, что после всего рассказанного выше он не проявит неудовольствия и при чтении этой главы, в которой речь пойдет опять-таки о завещании, на этот раз третьем, Петра I. Готовясь к рассказу о третьем завещании Петра I, автор чувствовал определенную неуверенность. С одной стороны, это наиболее знаменитая и скандальная фальсификация русского исторического источника, пройти мимо которой было бы просто невозможно. С другой – фальшивка, ставшая плодом, как говорится, нерусского умоделия, имеет столь богатую историю бытования, столь огромную литературу, что простой рассказ только об этом достоин специальной книги, а не главы в нашем исследовании. Поэтому здесь мы ограничимся в значительной степени изложением фактов и выводов уже известных.
В декабре 1812 г., когда русская армия, перейдя границу, развернула наступление на Кенигсберг – Данциг, Полоцк и Варшаву, в Париже увидела свет книга французского историка Лезюра «О возрастании русского могущества с самого начала его до XIX столетия»1. Книга, написанная по заказу французского правительства и адресованная европейскому читателю, была призвана оправдать планы Наполеона и породить страх перед русским солдатом, победоносно шедшим по землям западноевропейских стран. Она вызвала интерес современников и уже почти 180 лет находится в сфере внимания из-за своей тенденциозной пропагандистской направленности. Среди прочих рассуждений автора внимание читателей привлекает одно сенсационное сообщение: «Уверяют, что в домашнем архиве русских императоров хранятся секретные записки, писанные собственноручно Петром I, где откровенно изложены планы этого государя, которые он поручает вниманию своих преемников и которым многие из них действительно следовали с твердостью, можно сказать, религиозной»2
Далее Лезюром была изложена, как он пишет, «сущность» этих планов. Согласно им, Петр I советовал своим преемникам неуклонно преследовать в своей внутренней и внешней политике ряд целей: «Ничем не пренебрегать для освоения русским народом европейских форм и обычаев», для чего приглашать «различных людей, особенно ученых»; «поддерживать государство в состоянии непрерывной войны для того, чтобы закалить солдата в бою и не давать народу отдыха, удерживая его во всегдашней готовности к выступлению по первому знаку»; расширять пределы империи к северу вдоль Балтийского моря и к югу вдоль Черного моря. Ради этого наследникам предлагалось поддерживать Вражду к Швеции в Англии, Дании и Бранденбургу, всячески заинтересовывать Австро-Венгрию в изгнании турок из Европы. Император завещал «покорить» Польшу, предварительно всеми мерами способствуя в ней «безначалию» и раздробленности Далее Петр I намечал пути достижения еще одной цели – создания мощного русского флота. Для этого, по его мнению, необходимо всячески поддерживать хорошие торговые отношения с Англией, даже позволить ей «пользоваться некоторого рода монополией внутри страны», что могло открыть хорошие возможности для беспрепятственного усвоения опыта английского кораблестроения и мореплавания. Императором ставилась задача овладения торговлей с Индией. Тот, у кого она будет в руках, завещал Петр I, «станет и истинным властителем Европы».
В «секретных записках» Петра I русским правителям рекомендовалось также «вмешиваться, не взирая ни на что, силою или хитростью в распри Европы и особенно Германии», для чего использовать всевозможные средства по ослаблению Австрии и формированию враждебного отношения к ней со стороны европейских государств, в супруги русским великим князьям брать исключительно германских принцесс, усиливая тем самым русское влияние в этом государстве. Кроме того, русский император настойчиво советовал использовать для этого религиозное влияние «на иезунитов или схизматиков» Венгрии, Турции, южной части Польши3.
В двух заключительных пунктах своих рекомендаций Петр I, согласно Лезюру, писал: «Тогда каждая минута будет дорога. Необходимо в тайне подготовить все средства для нанесения сильного удара, действовать обдуманно, предусмотрительно и быстро, чтобы не дать Европе времени прийти в себя. Надлежит начинать чрезвычайно осмотрительно, с отдельного предложения сперва Версальскому двору, потом Венскому, относительно раздела ими между собой власти над всем миром, давая им в то же время заметить, что это предложение не может казаться им подозрительным, ибо Россия на деле уже повелительница всего Востока и, кроме этого титула, больше ничего не выигрывает. Без всякого сомнения, этот проект не преминет увлечь их и вызовет между ними войну насмерть, которая вскоре сделается всеобщей, вследствие обширных связей и отношений этих двух соперничающих дворов естественно враждебных друг другу, а равно вследствие того участия, которое по необходимости примут в этой распре все другие европейские дворы.
Среди этого всеобщего ожесточения к России будут обращаться за помощью то та, то другая из воюющих держав и после долгого колебания – дабы они успели обессилить друг друга – и собравшись с силами, она для виду должна будет, наконец, высказаться за Австрийский дом. Пока ее линейные войска будут двигаться к Рейну, она, вслед за тем, вышлет свои несметные азиатские орды. И лишь только последние углубятся в Германию, как из Азовского моря и Архангельского порта выйдут с такими же ордами два значительных флота, под прикрытием вооруженных флотов – черноморского и балтийского. Они внезапно появятся в Средиземном море и океане для высадки этих свирепых, кочевых и жадных до добычи народов…, которые наводнят Италию, Испанию и Францию; одну часть их жителей истребят, другую уведут в неволю для заселения сибирских пустынь и отнимут у остальных всякую возможность к свержению ига. Все эти диверсии дадут тогда полный простор регулярной армии действовать со всею силою, в полнейшей уверенности в победе и в покорении остальной Европы»4.
Как видим, в книге Лезюра помещен не документ как таковой, а его изложение. Какое-то время это изложение, очевидно, оставалось достоянием сравнительно узкого круга лиц. Во всяком случае, нам ничего не известно о первых откликах на публикацию Лезюра вплоть до 30-х гг. XIX в. Однако события 1830 г. в Польше, Адрианопольский, Ункиар-Искелесский договоры вновь вызывают к жизни разговоры о завещании или о мемуарах Петра I. Так, в четвертом томе «Философской и политической истории России» (1830 г.), изданной Эссно и Шеншо в Париже5, прямо сообщалось (вновь без ссылок на источник), что в некоей библиотеке русских царей имеются секретные мемуары Петра I, в которых содержится план покорения Европы и всего мира. Здесь же в сокращении приводится текст, опубликованный Лезюром. Четыре года спустя о плане Петра I упомянул Мохнацкий, утверждая, что им предусматривалось покорить Турцию, предварительно завоевав Польшу6.
Новый этап в судьбе «завоевательного плана» Петра I начался с 1836 г., когда в Париже увидели свет «Записки кавалера д'Эона, напечатанные в первый раз по его бумагам, сообщенным его родственниками, и по достоверным документам, хранящимся в Архиве иностранных дел», подготовленные к печати Ф. Гайярде7. Среди прочих материалов в этой книге Гайярде поместил текст «плана европейского господства», прямо назвав его завещание» Петра I. По словам издателя, «в 1757 г. кавалер д'Эон привез [в Париж] драгоценный документ, открытый им, благодаря его тесной, безграничной дружбе [с императрицей] и бесконтрольным изысканиям в самых секретнейших царских архивах. Документ этот, о котором с тех пор заговорил весь свет, существование которого было известно, но который никто не мог достать ила списать, был тайно вручен д'Эоном вместе со специально написанным им сочинением о России [французскому] министру иностранных дел аббату Берни и королю Людовику XV. Это, по словам д'Эона, буквально верная копия с завещания, оставленного Петром Великим его потомкам и преемникам на троне»8.