Список «Слова», о котором идет речь, в конце 30-х гг. XIX в. оказался в коллекции крупного петербургского собирателя П. Я. Актова15 Как попал он к нему, сказать трудно. Может быть, он был непосредственно приобретен у Бардина, а возможно, как считает историк М. Н. Сперанский, это и есть список Мусина-Пушкина Важно не столько это, сколько то, что Актов, не сомневаясь в его подлинности (даже зная, что его список – не единственный имеющийся у коллекционеров), включил рукопись в каталог своей библиотеки, где она описана следующим образом-«Слово о полку Игореве, на славяно-русском языке, писано уставом в 2 столбца, с золочеными заглавными буквами и знаками препинания, в 4 д[олю] листа, на 55 страницах. Эта рукопись имеет свойства и вид старинного почерка и представляется древнее известных ныне списков, отличаясь от них даже некоторыми особенностями. Сначала помещена в кругу надпись руническими литерами» (в другом экземпляре каталога это описание дополнено: «Эта рукопись может служить живым подтверждением мнения некоторых скептиков, почитающих эту древнейшую русскую поэму новейшею сербскою»)16 Немудрено поэтому, что слухи о рукописи многие годы волновали коллекционеров. Так, например, брат Актова, костромской краевед М. Я. Дивов, сообщил в 1837 г. историку И. М. Снегиреву об этой «примечательной», по его словам, рукописи". После распродажи коллекции Актова рукопись также оказалась на антикварно-книжном рынке и от Вс. ф. Миллера поступила в 70-х гг. в Румянцевский музей.
Неизвестны первые владельцы еще двух пергаменных списков поэмы, изготовленных Бардиным, один из которых (в виде свитка) в 50-х гг. прошлого века хранился в собрании известного коллекционера А С. Уварова, другой (в виде книги) в настоящее время находится в библиотеке Академии наук18.
Принадлежностью антикварно-книжного рынка стали и другие подделки Бардина. Это прежде всего пять пергаменных списков Русской правды: владелец одного из них неизвестен; второй в XIX в принадлежал писателю А Ф Вельтману, затем коллекционеру А И. Хлудову; третий находился в коллекции купца И. И. Царского, от него перешел к Строеву, а от того – к Погодину, четвертый в начале XIX в. был собственностью некоего В. М Изергина; пятый принадлежал все тому же Царскому, а затем оказался в библиотеке графа Уварова19.
Начало одного из списков «Русской Правды», изготовленного А. И, Бардиным.
Титульный лист списка «Повести о новгородском посаднике Щкле», изготовленного А. И. Бардиным.
Фрагмент текста изготовленного А И. Бардиным списка «Повести о новгородском посаднике Щиле»
Миниатюра А. И. Бардина в одной из подделанных им рукописей.
Миниатюра А. И. Бардина в одной из подделанных им рукописей.
В среде коллекционеров пользовались спросом такие изделия Бардина, как Устав князя Ярослава о мостовых (был в библиотеке Голицыных, затем попал в коллекцию П. Ф. Карабанова), Устав о торговых пошлинах 1571 г. (находился в коллекции Н. Ф. Романченко), «Поучение» Владимира Мономаха (владельцы неизвестны), отрывок Никоновской летописи (последним владельцем в XIX в. был Хлудов), Сказание об основании Печерской церкви (хранилось у Царского, затем Строева и Погодина), Сказание о Борисе и Глебе (находилось в библиотеке Голицыных, затем перешло в собрание Карабанова), Повесть об иконе Николая Зарайского (в 80-х гг. XIX в. находилась в коллекции зарайского купца А. И. Локтева), Житие Иосифа (хранилось в собрании Погодина), Послание Александра Македонского славянам (оказалось в собраний графа Уварова), Синоодик. в неделю правоэславную (вла-дельцы неизвестны), «Правила» митрополита Иоанна (приобретены графом Толстым), Каноны на Рождество Христово (владельцы неизвестны), Сказание о Данииле Пророке (владельцы неизвестны), Житие Александра Невского (приобретено графом Толстым)20
Названные и другие рукописи уже в XIX в в основном были известны как подделки Бардина Ряду из них посвящены специальные исследования, разоблачающие фальсификации на основе палеографического и кодикологического анализа Это облегчает нашу задачу при характеристике типологии бардинских подделок, что является, пожалуй, наиболее интересным в его «творчестве»
Прежде всего отметим, что все подделки, за некоторым исключением, связаны с памятниками исторического содержания, как правило, уникальными, представляющими большую ценность для науки Более того, фальсификатор не сочинял тексты ранее неизвестных памятников Он изготовлял списки реально существовавших исторических источников, ставших известными в конце XVIII – начале XIX в В основе подделок лежат либо издания таких источников (первое издание «Слова о полку Игореве», издания Русской Правды 1792 или 1799 гг, Синодального списка того же памятника 1815 г, первое издание «Поучения» Владимира Мономаха в 1793 г, первое издание Никоновской летописи и т д), либо их подлинные списки Иначе говоря, Бардин не придумывал содержание своих подделок – явление достаточно редкое в истории фальсификаций Более того, он не фальсифицировал и тексты оригиналов, как правило, передавая не только их содержание, но и правописание Малиновский в свое время сравнил приобретенную им рукопись «Слова» с первым изданием поэмы и установил между ними 140 разночтений, подавляющая часть которых являлась следствием описок, небрежностей фальсификатора и лишь незначительное число, возможно, отразило его попытки осмыслить по-своему текст поэмы («Славою» вместо «славию», «Клим» вместо «кликом», «жита» вместо «живота» и т д)21 Вероятно, не обладая достаточной фантазией либо проявляя известную осторожность, Бардин отталкивался от подлинных известных текстов источников, допуская по отношению к ним несколько видов фальсификаций
Во-первых, он подделывал внешние признаки древних рукописей Значительная часть его подделок изготовлена в виде кодексов, в кожаных переплетах, на пергамене как новой выделки (состаренном им сознательно), так и старинном, с предварительно смытым текстом (палимпсесте) У него была, очевидно, своеобразная «мастерская» изготовления, старения или смывания пергамена Свои подделки Бардин изготовлял и в виде свитков (пергаменных) В единственном случае – при изготовлении Торгового устава 1571 г – Бардин использовал чистую бумагу XVII в Внешними признаками он стремился «удревнить» свои изделия
Этому же служили и разработанные им типы почерков – подустав, полуустав и даже под скоропись. Бардин подражал в основном почеркам рукописей XIII – XIV вв. Он употреблял также вязь, Для выделения заголовков текстов или названий рукописей использовал киноварь, золото, рисовал всевозможные заставки и Миниатюры, то есть создавал «лицевые» рукописи.
Сравнительная таблица начертаний букв в подделанных А. И. Бардиным рукописях. Таблица составлена М. Н. Сперанским.
Во-вторых, понимая, что внешний вид подделки не всегда может убедить покупателя-коллекционера в ее древности и подлинности, Бардин снабжал свои изделия послесловиями. Они содержали, как правило, указания на имя писца и время переписки рукописей.
Иначе говоря, не вмешиваясь в подлинный текст источника, Бардин фальсифицировал его списки. Именно здесь он отступал от роли «копииста», переступал зыбкую черту, отделяющую стилизатора такого рода от фальсификатора. Так, список «Слова о полку Игореве», проданный Малиновскому, сопровождался послесловием с точной датой и именем писца*: «Написася при благоверном и великом князе Дмитрии Константиновиче. Слово о походе полку Игорева Игоря Святославля внука Ольгова калугером убогим Леонтием Зябловым в богоспасаемом граде Суздали в лето от сотворения мира шесть тысящь осмь сот осемьдесят тре-тиаго»22. Другой список «Слова», хранившийся у Актова, Бардин снабдил «рунической» записью, лишь недавно расшифрованной: «Найдена бысть книга сиа. Преписав с тыия Слово о полку Иго-реве Игоря Святославлиа внука Олгова в лето 7326 (1818. – В. К.) генваря дня 22». Третий список поэмы дополнен в начале записью о рождении князя Игоря Святославича, его военных походах и смерти23. Изготовленный Бардиным список Сказания о Борисе и Глебе содержит послесловие с датой – 1389 г.; «Правила» митрополита Иоанна – глаголическую запись об изготовлении рукописи и т. д. В одном случае Бардин с помощью фальсифицированной записи рискнул удревнить подлинную рукопись XVII в.24
[* Здесь и далее в книге подобные записи приводятся в упрощенной транс крипции.]
Для ряда подделок Бардина характерно прямое указание на их автора. Так, в одной рукописи Русской Правды в послесловии он сообщил, что она списана в «богоспасаемом граде Москве» «москвитянином Антоном Ивановым Бардиным» в феврале 1816 г.
Фальсификатор, видимо, был не лишен чувства юмора и позволял себе посмеиваться над незадачливыми покупателями его изделий. В поддельной рукописи Жития Александра Невского, в послесловии, оканчивающемся тайнописью, читаем: «Начата бысть писанием книга сия житие великого князя благоверного Александра Невского в лето 7318 (1809. – В. К.) месяца декабря 18 дня, совершена же того же лета марта 10 дня в царствующем граде Москве москвитяном Антоном Ивановым Бардиным…»25
Кажется, последнее обстоятельство проясняет то, почему, несмотря на известность Бардина как фальсификатора, его изделия приобретались не только людьми, плохо разбиравшимися в древних источниках, но и понимавшими в них толк. По существу, Бардин в какой-то момент своей «деятельности» перешел на легальное изготовление «под древность» списков различных источников. Известно, например, что по заказу купца Царского он изготовил пергаменный список Русской Правды с подлинной рукописи, принадлежавшей Мусину-Пушкину26. Бардин стремился (и, очевидно, нередко по просьбе заказчиков) к тому, чтобы снабдить свои изделия всеми теми аксессуарами древности и подлинности, которые могли бы поднять их значение, а заодно и польстить честолюбию богатых коллекционеров. Легальность такого рода изделий Бардина дает нам основание поставить его как бы между фальсификатором и художником, даже «копиистом» редких памятников. Его деятельность в этом смысле можно рассматривать не только как эпизод в истории отечественных фальсификаций, но в еще большей степени – как примечательное явление в истории отечественного коллекционирован