По знаку Шарля несколько шуанов отделились от группы, чтоб связать осужденного.
«Неужели это серьезно?» – подумал великан, видя, что Ангелочек влез на дерево и привязывал к нему веревку, на одном конце которой болталась глухая петля.
– Хисс! – крикнул палач-любитель.
Шуаны подняли нашего добряка за ноги на высоту петли, в которую Ангелочек просунул его голову с изумительной ловкостью. Чувствуя на себе роковой ошейник, Барассен обратил взгляд к Шарлю, присутствовавшему при всех приготовлениях, и живо крикнул ему: – А если я мошенник?
Начальник знаком приказал остановиться своим людям, которые готовы были выпустить добычу из рук, чтоб наш герой мог покачаться на свежем воздухе.
– Ты меняешь свое решение? – спросил он.
– У меня было время рассудить. Да, я мошенник, – исповедовался он, все еще с петлей на шее.
– Я признаю твою силу, смекалку и ловкость, и раз ты признался честно, я тебя помилую… если ты согласишься вступить в мою шайку.
С дерева к Барассену склонился Ангелочек.
– Принимай приглашение, толстяк, у нас бывает времечко, когда можно посмеяться и позабавиться, – шепнул он.
– От всего сердца! – крикнул гигант.
– Только знай наперед, что при первой измене я отыщу тебя даже дне морском и отправлю в преисподнюю в самых страшных мучениях.
– Согласен!
По знаку шуана Барассена опустили на ноги.
Четверть часа спустя, бандит, обряженный в чужую одежду, рассказывал Шарлю о прошлой жизни, полной преступлений и приговоров. Ничуть не удивленный историей новобранца, начальник шуанов дослушал до конца.
– Зачем же ты, безмозглый, выбрал этот разоренный край, где войска рыскают повсюду? – спросил он, когда великан умолк.
– Гм! Что тут странного? Я сообразил, что в местах, опустошенных войной, я могу стянуть хорошенькую добычу.
– Забытый клад, неправда ли? О! Прошли золотые времена, когда находили клады. Их унесли с собой дворяне, или разрыли синие. Ты бы лучше не беспокоился и оставался там, где был.
– Да, действительно. Тем более, что у меня было под рукой то, зачем я потащился в такую даль, – ответил Барассен с тяжелым вздохом.
Шарль с удивлением взглянул на него.
– Ты знаешь, где хранится клад, ты? – вскричал он.
– Место клада… нет. Но знаю людей, которые похитили его, и так как долгое время они не посмеют воспользоваться им, можно попытаться стянуть его раньше.
– А о краже не известно настоящему владетелю?
– О! Владетель… или вернее, владетельница никогда не потребует его. Это – Дюбарри, обезглавленная на эшафоте три недели тому назад.
– А почему же ты не попытался завладеть им?
– Меня преследовали – мне нельзя было оставаться в Париже. Один, своими только силами, я никогда бы не достиг цели. Нужно много народу и хороший план, потому что воры – люди хитрые и осторожные, трудно вытянуть у них признание.
– Стоит ли игра свеч? – спросил начальник, внимательно выслушав это откровение.
– Да, дело идет о миллионах.
Шуан быстро выпрямился.
– Надо вместе ехать в Париж, – сказал он.
– Двоих будет мало. Для такого дела нужно по крайней мере тридцать решительных молодцев.
– Я их найду.
– Тогда и придет время ехать.
– В пути мы найдем средство убрать этих воров.
Барассен взглянул на него с улыбкой.
– Средство! – сказал он. – У меня уже есть одно наготове, и все пойдет как по маслу.
– Почему же ты его не употребил?
Гигант покачал головой и вымолвил:
– А вот что: я не знаю, где отыскать самое необходимое для моего плана.
– Что же?
– Женщину.
Шуан засмеялся.
– А между тем это не такая редкая птица!
– Как же, как же, какую мне надо, ту не каждый день встречаешь.
– Какую же тебе надо?
– Молодую, красивую, хорошо образованную, мужественную, словом молодца-бабу.
– И ей надо рассказать о наших планах?
– А нет, нет, что выдумали! Самая то и есть штука в том, чтоб она нам была полезна, не подозревая об нашем пронырстве.
Шарль с минуту размышлял.
– Знаю, что надо, – сказал он.
Всю ночь напролет наши господа разговаривали при бивуачном огне. Это долгое бодрствование прошло в обсуждении дерзкого плана похищения сокровища Дюбарри из рук двух укравших его.
На рассвете шуан распустил своих людей по их хижинам. Пока он раздавал приказания, Барассен внимательно следил за ним. «Кажется, – размышлял он, – мне пойдет в прок разговор, который я подслушал в регистратуре Консьержери, когда лицемеры так хорошо подсмеялись над бедной графиней».
Его размышления были прерваны похлопыванием по плечу и словами:
– Что же, товарищ! Я думаю, что дал вам добрый совет вступить к нам, когда вы красовались с петлей на шее?
– Хм, хм! – презрительно произнес Барассен, который, узнав Ангелочка, решил вытянуть у него некоторые сведения о вожде шуанов. – Хм, хм! Это лучше петли; но в сущности, я думаю, что напрасно польстился на одну вашу фразу.
– Какую?
– Вы мне сказали о вожде: «С ним можно немного посмеяться». Я боюсь, что это все пустые обещаня.
– Разве?
– Он, по-моему, выглядит сторожевым псом, который рычит и кусает… единственно во имя короля.
– О, – возразил Ангелочек, – начальник всегда уважит одну особу прежде короля.
– Кого же? – спросил великан, притворяясь недалеким.
– Кого еще, как не себя!
– Каково! А я вообразил, что он обожает ружье из любви к битвам… и вот! Раз теперь ничего другого не получишь, кроме пули синих, то я и спрашивал себя, откуда вы взяли, что мы еще позабавимся?
– Терпение! Дайте вождю время набрать хорошенькую шайку по его вкусу.
– Но, по-моему, и эта может-таки внушить почтение.
– О! – ответил презрительно Ангелочек. – Эти люди – дикари… настоящее стадо, которое Жан Шуан поручил нашему вождю как своему полковнику. Но, повторяю, не то увидите вы, когда Шарль понаберет с той, да с другой стороны пять десяточков молодцев… сметливых, как вы, господин Барассен.
– И как вы, господин Ангелочек, – поспешил добавить Барассен, не желая оставаться в долгу.
Ангелочек принял комплимент с тонкой улыбкой.
– Так вы думаете, что можно далеко пойти с таким вождем? Он не из тех многочисленных помешанных, у которых один девиз: «Бог и мой король»? Словом, это малый, который метит куда выше, неправда ли?
Ангелочек склонился к новому товарищу и шепнул ему:
– Если бы принцы вздумали ожидать части от его добычи для выкупа своего трона, то им, наверное, пришлось бы умереть в изгнании.
– А! – кивнул великан. – Он, видно, дальнозоркий парень.
– И вот доказательство: он принял вас в свою шайку, – сказал льстец Ангелочек.
– …А вы уже у него, – тотчас ответил Барассен.
Мошенники поклонились друг другу, обменявшись столь тонкими любезностями.
– Итак, можно надеяться в скором времени увидеть вместо этих диких зверей, окружавших нас нынешней ночью, крепкую шайку, собранную из храбрых людей, для которых нелепое и смешное «Бог и мой король» будет уже делом десятым.
– Совершенно справедливо. Вождю нужна только свобода, чтоб он мог найти молодцев самых отборных… настоящее сокровище.
– О! Долго ж будет он выбирать. Хорошие ребята редки теперь, когда всюду суют политику.
– Ба! – произнес Ангелочек. – Банда наберется ко времени ограбления Ренна.
Барассен быстро поднял голову.
– Так думают разграбить Ренн? – спросил он с сильным любопытством.
– Да, кажется. Шуанство, возглавленное новыми вождями, хочет заявить о себе блестящим делом. Мало-помалу вокруг Ренна стянутся все силы и наступит день, когда мы завладеем слабо защищенным городом.
– И будем грабить? – повторил Барассен.
Ангелочек нахмурился.
– Вожди не сказали ничего точно, но нельзя же требовать, чтоб в первом переполохе милые ребята не вошли… нечаянно… к горожанам и кое-чем не позаимствовались… и не взяли бы безделушек на память о посещении.
Гигант ликовал при этом рассказе, потому что именно так он и понимал шуанство. Преданность дому Бурбонов не заботила его.
– О! – произнес он презрительно. – Ренн пребедный городишко, и синие уже награбили в нем что могли. После них рискуешь найти одних пауков в сундуках жителей.
Ангелочек покачал головой с лукавым видом.
– Неловкие эти синие! Никакого порядка в мыслях. Они воображают, что всем завладели, когда буржуа говорит им: «У меня больше ничего нет». Они не умеют развязывать им языки.
– А вы воображаете, что буржуа охотно болтает о местах, куда зарывает свои мешки?
– Да, если примутся за него с некоторой настойчивостью… если вынудят его говорить…
– Напоив сначала?
– Нет, выспрашивая, так, спокойно, у хорошенького огонька… к которому ему подвинут ноги.
– Что? – вскричал Барассен, вскочив.
Но когда прошел первый порыв удивления, плут стал важен.
– Ну, поди с вами! – повторял он. – Да знаете ли, ведь это гениальная выдумка, господин Ангелочек. Поздравляю вас.
– Что прикажите делать! – скромно произнес его новый товарищ. – Когда мысли не слишком заняты «Богом и моим королем», надо же чем-нибудь убить праздное время… тогда мечтают и придумывают презабавные штуки.
Отказываемся описывать радость колосса при мысли об удачной встрече с человеком, который имел одинаковый с ним взгляд на шуанство.
– Итак, милый, дорогой господин, – обратился он к Ангелочку, – вы знаете реннских буржуа, которые могли бы с ногами, несколько подогретыми, говорить… прибыльно.
– Я – нет. Но вождь изучил все места, куда можно обратиться. Нет ни одного привлекательного дома, где бы он не побывал или не расспросил лакеев, у которых он легко вытягивает нужные нам сведенья.
– Так он свободно разгуливает по городу?
– Да, благодаря хитрости, подарившей ему прозвище, которое он носит, как и все главари и важные лица у шуанов. Великий Дуб, Покорный, Коко, Служитель – вот военные имена Кадудаля, Корматона, Лабурдонне, Шантеро.