Mein Pfeifchen stets in Andacht aus.
Бетховен и БрамсЖизнь всякого подлинного гения полна загадок
Жизнь Брамса вроде не изобилует невероятными неожиданностями. Но если пойти в глубину, то и музыка, и жизнь Брамса – сплошная загадка. Причем психологически сложная и драматичная. И предельно повлиявшая на его музыку. Попробую коснуться одного из самых интимных вопросов жизни Брамса и его странного, труднообъяснимого поведения. Можно сказать, что изучение сверхсложных моментов частной жизни необязательно. Возможно. Но только тогда, когда это не касается понимания особенностей творчества. Разве такое бывает? – спросит читатель. Ведь личная жизнь всегда связана с творчеством. Это правда! Скажем так: почти всегда! Но порой в копании в интимных подробностях нет необходимости. Музыка Моцарта предельно объективна. Как и Гайдна. И необязательно связывать подробности личной жизни с их симфониями, сонатами, квартетами. И это потому, что они классики, их творчество не является их дневником, а отражает расцвет веры в человеческий разум. Но уже Бетховен, третий венский классик, по всем каналам связанный с Гайдном и Моцартом, обнаруживает в своем творчестве связь с эпизодами и особенностями личной жизни.
Потому что Бетховен уже частью своей личности и творчества в романтизме. Он, в отличие от первых двух, обретает независимость от работодателей, склонность к одиночеству и одновременно огромное желание любить и быть любимым. Причем первое (любить) проходит через всю бетховенскую жизнь (он постоянно был влюблен в разных женщин), а второе (быть любимым) становится непреодолимой преградой к счастью.
В результате, с одной стороны, появляются музыкальные произведения, посвященные тем, кого Бетховен любил. Начиная от сонаты «как бы фантазия» – широко известной под названием, данным музыке через пять лет после смерти автора поэтом и музыкальным критиком Людвигом Рельштабом – «Соната лунного света» (в русском переводе «Лунная соната»). Она была посвящена самой значительной любви в жизни Бетховена, графине Джульетте Гвичарди. Затем Тереза Мальфатти, для которой композитор сочинил, пожалуй, самую известную миниатюру всей фортепианной музыки – багатель «К Элизе» («к Терезе», Элиза – ошибка переписчика). Наконец, вокальный цикл «К далекой возлюбленной». Он был посвящен графу Францу Иозефу фон Лобковицу, но в названии цикла – самая главная загадка Бетховена: кто эта «далекая (а в загадочном и неотправленном Бетховеном письме «бессмертная») возлюбленная»? Письмо было найдено в ящике стола после смерти Бетховена.
Так что ответа на вопрос биографов, КТО ОНА, мы уже никогда не получим.
Брамс
…Для Брамса Бетховен был главным предшественником и собеседником. До 43 лет Брамс не осмеливался писать симфонии, хотя был уже европейски признанным композитором. На все недоуменные вопросы о том, почему он не пишет симфоний, Брамс отвечал, что ему не позволяют делать это девять симфоний Бетховена. Брамс очень долго писал свою Первую симфонию. Ее начало звучит сразу как кульминация: Брамс словно бросается с обрыва. И, когда Ганс фон Бюлов после премьеры Первой Брамса объявил, что появилась Десятая симфония Бетховена, то Брамса он этим не обрадовал. Бюлов был уверен, что он сделал высочайший комплимент Брамсу, ибо сравнение с великим Бетховеном (в те годы уже подлинно культовым композитором) начинающего симфониста звучало как высшая возможная оценка. Преклоняясь перед Бетховеном, Брамс мечтал не повторить (это невозможно!), а продолжить высочайший уровень симфонизма.
Он это сделал, доказав, что после Бетховена симфония не умерла, а продолжает подъем на огромную высоту.
Но главный вопрос, который я хочу раскрыть в этом этюде, о другом. О личной жизни Брамса и ее влиянии на его бессмертную музыку.
Жизнь Брамса внешне совершенно не шокирует, не поражает никакими сверхнеожиданностями. И совершенно мало похожа на романтическую жизнь гения. Он был рано признан музыкальным миром и чувствовал себя в нем как композитор достаточно комфортно. Но это чисто внешний комфорт. Все драматические события происходят на личном поле, в глубоко интимной среде. Говорить и писать об этом надо! Ибо ни у кого из композиторов в истории музыки нет ТАКОЙ связи между гениальной музыкой и важнейшими явлениями личной жизни, как у Брамса, с его в высшей степени загадочным личностным поведением. Более того. Понимание музыки Брамса на глубинном уровне отвечает на очень важные вопросы, связанные с его жизненными обстоятельствами.
«Я, к сожалению, никогда не был женат и, слава Богу, до сих пор не женат».
Да! Так же, как и его кумир Бетховен. Но если Бетховен, насколько мы знаем, любил всегда безответно, то Брамсу отвечали, да еще как.
Я не хочу в этой книге рассказывать подробности главного чувства в жизни Брамса – об этом все интересующиеся могут узнать из огромного количества материалов. Но чем больше книг и статей о любви Иоганнеса Брамса и Клары Шуман, тем дальше истина. Потому что эти чувства – одна из величайших тайн в истории Любви. Двадцатилетний Брамс переступает порог дома семейства Шуманов в Дюссельдорфе. Попасть к великому композитору, перед которым преклонялась вся музыкальная Европа, было не так-то просто. Посылка, которую Брамс осмелился отправить Роберту Шуману, вернулась назад нераспечатанной. Для того чтобы Шуман услышал музыку очередного «гения», нужны были рекомендации. Их дал друг Шумана и уже поклонник юного Брамса скрипач Йозеф Иоахим. (Некоторые считают – величайший скрипач всех времен. Но исходят, разумеется, из отзывов современников, профессионалов, поскольку звукозаписи тогда еще не было.) Брамс играет свои сочинения перед Робертом Шуманом и… тут же получает признание своей гениальности. Шуман зовет жену – Клару, – и юный Брамс играет обоим. Для Клары игра Брамса становится потрясением, как и для Шумана. И Шуман объявляет миру появление Гения:
Я знал и надеялся, что грядет Он, тот, кто призван стать идеальным выразителем времени; тот, чье мастерство не проклевывается из земли робкими ростками, а сразу расцветает пышным цветом. И он явился, юноша светлый, у колыбели которого стояли Грации и Герои. Его имя – Иоганнес Брамс.
Эта последняя в жизни Шумана статья открыла Брамса для мира и мир для Брамса. На Клару юноша произвел невероятное впечатление. Как и Клара на Брамса. Все дальнейшее в отношениях между ними, их взаимные чувства, их расставание после смерти Роберта Шумана, поддается только догадкам и спекуляциям. Их переписка вошла в золотой фонд величайших писем о Любви. (Большую часть писем они по взаимной договоренности уничтожили, но, к счастью, не все.) Клара в глазах и сердце Брамса была дважды недосягаемой героиней. Как великая пианистка (одна из величайших в истории музыки) и как жена гениального Шумана.
Я отношусь к той категории людей, кто уверен, что, несмотря на любовь, близких отношений между ними не было. (Другая категория предполагает, что были.) Почему я уверен, что не было? Для ответа на вопрос проследим жизнь Брамса после смерти Шумана и разлуки с Кларой, а потом попробуем сделать вывод.
Поведение Брамса в отношении женщин составляет главную тайну его жизни. После смерти Шумана ничто не мешало влюбленным соединиться навсегда. Но… Брамс покидает Клару и уезжает.
Прошло два с половиной года после того, как Брамс оставил Клару. Появляется Агата фон Зибольд. Судя по всему, достойнейшая женщина. Столь же красива, сколь и умна. Дочь профессора Геттингенского университета. Богатейшая личность, прекрасная певица. Их отношения достигли статуса помолвки. Они обменялись кольцами. Весь город знает об этом выдающемся событии, весь знаменитый университет обсуждает предстоящее бракосочетание (кстати, именно в этом университете учился Владимир Ленский). Неожиданно Брамс отменяет бракосочетание, он даже не приезжает в Геттинген. Представьте себе девушку из высшего круга, которая получила «оправдательное» письмо следующего содержания: «Я люблю тебя! Я должен вновь увидеть тебя! Но я не могу носить оковы! Напиши мне, можно ли мне приехать, чтобы заключить тебя в объятия, целовать тебя, говорить тебе, как я тебя люблю!»
К. Шуман. «Три песни, соч. 12»
…Они больше НИКОГДА не встречались. (Кстати, Агата через несколько лет вышла замуж и была счастлива. А Брамс «сбежал» от брака и любви во второй раз.) Брамс пишет гениальный секстет, в котором увековечивает имя Агаты. Брамс говорит другу: «В нем я избавился от моей последней любви». Чтобы не попасть в ситуации, подобные историям с Кларой и Агатой, Брамс больше НИКОГДА не допускал ТАКОГО сближения с женщинами, чтобы дело могло кончиться женитьбой. Но и здесь СБЛИЖЕНИЕ означает совместные прогулки, объятия, переписка, желание общаться друг с другом. Но не… близость.
Берта Порубшки. Юная красавица из Вены. Певица, остроумица, легкая, светлая, задорная. Брамс понял, что он «попался». От нее нужно «отделаться». Но это безумно трудно! Опять внутренняя борьба! Брамс не может не видеться с ней. Многие качества этого юного чуда очень нужны Брамсу, по сути, уже становящемуся одиноким отшельником. Его тяготит память о двух предыдущих историях. Но… его безумно тянет к Берте. Притяжение и… отталкивание. Чем ближе, тем дальше. Но остыть он никак не может. Уж больно хороша. Чудо-женщина, чудо-человек! И вдруг! О счастье! Берта помолвлена! И выходит замуж за поклонника Брамса, богатейшего магната. И тогда Брамс смело становится другом их семьи. Ведь для него теперь нет никакой опасности. Берта и Артур Фабер до последних дней Брамса остаются его самыми близкими друзьями. И когда Брамс был уже смертельно болен, именно они скрасили последние месяцы жизни умирающего от рака гения.
Элизабет фон Штокхаузен. Пожалуй, самая красивая, самая умная, глубокая и музыкальная изо всех женщин в жизни Брамса. Она начинает брать уроки у Брамса. Когда композитор чувствует, что он опять испытывает любовный жар, он прекращает эти занятия. Избегает встреч! Читать письма Элизабет – глубокое эстетическое наслаждение! Можно влюбиться уже только в автора этих писем. А если учесть, что ее красота равна уму и духовности, то, конечно, нужно прервать не только уроки, но и общение. Как можно быстрее и… бесповоротно! Через несколько лет Элизабет выходит замуж. Брамс… становится другом их семьи. Муж Элизабет – молодой композитор по имени Генрих Герцогенберг. И теперь единственная просьба Элизабет к Брамсу заключается в том, чтобы Брамс хвалил музыку ее мужа. Брамс этого сделать так и не сумел. А со стороны супругов поклонение Брамсу было невероятным, граничащим с обожествлением. Я читаю письма Элизабет к Брамсу, где она описывает свои впечатления от его музыки. Это лучшее, что написано о музыке не только Брамса, но и о музыке вообще.