– Отказываешься ли ты от дикого утверждения, будто Земля вертится?
– Отказываюсь, – с трудом выдавил он из себя.
– Поди прочь, глупец, и не мели чепухи.
Ученый ушел и вновь погрузился в работу. Прошло много лет, но уже никто не знал, чем занимается ученый в своем кабинете долгими днями и ночами.
…Ученый умирал. Он тяжело и мучительно болел. И чувствовал, что через несколько часов придет освобождение. Вокруг него стояли родные, знакомые, соседи. О! Как мучительно ему не хватало воздуха! Вдруг сознание его прояснилось, он почувствовал, что это его последний миг. Он с трудом приподнялся на постели и громко и четко произнес: «А все-таки она вертится!» Как только он это произнес, несколько человек быстро выбежали из комнаты. У постели остались только близкие люди.
Вдруг ученый почувствовал удивительную легкость, ему стало очень радостно. Он вдохнул полной грудью, приподнялся и спокойным взором обвел родных.
Свершилось чудо – он выздоровел! Какое счастье – жизнь продолжается!
И вдруг ему стало страшно, ведь он только что вслух высказал фразу, ведущую в инквизиторские застенки! Какой ужас! Чудом выжить, спастись от смерти только для того, чтобы попасть в камеру пыток к инквизиторам. Выбежавшие из комнаты люди, конечно, приведут сюда инквизиторов. Что делать?
И решение было принято. Ученый загримировался, приклеил усы, надел парик, попрощался с родными и ушел. Ушел, чтобы в других странах под другим именем продолжить познание великих истин. В комнату же был внесен пустой, наглухо закрытый гроб, который и увидели пришедшие за ним инквизиторы.
С тех пор мир так и считал, что последней фразой ученого было: «А все-таки она вертится». Родные, тщательно хранившие тайну, умерли, и лишь только мне известна эта тайна, ибо я и есть тот самый ученый. Я настолько привык жить под чужим именем, что, когда весь мир уже не сомневался в истинности моего открытия, я остался с ним. С тех пор я многое познал, и не только в жизни Вселенной, но и во многих других областях. Но то, о чем я вам рассказал, и многие другие случаи приучили меня жить не во временном калейдоскопе, а видеть в каждом времени вневременные ценности, смыслы Вечности. Мои познания, опыт и долгая жизнь тому подспорье.
– Стой, старик! – неожиданно вскричал Король. – Сейчас мы проверим истинность твоих слов! Если ты когда-то в таком серьезном вопросе, как вращение Земли, знал истину, то наше задание для тебя будет делом легчайшим. У нас давно все объективно решено, но будет интересно тебя проверить, действительно ли ты способен на объективное мнение. Вот тебе бумаги. Одни из них исписаны поэтом, другие – гнусным самозванцем, который осмелился назвать себя поэтом, а свою ничтожную чепуху назвал стихами.
Несколько минут старик читал, затем неожиданно рассмеялся: «Для того, чтобы определить поэта, здесь не нужно моего опыта и знаний. Творения подлинного поэта вот!» И он протянул Королю листы, исписанные самозванцем.
– Связать старика вместе с гнусным самозванцем! – раздался крик Короля. – Нет, сначала пытать бунтаря самыми страшными пытками, пока он не сознается, кто он на самом деле и где набрался такой ереси.
Глаза старика широко раскрылись:
– Пытать? За что? Король, я не сделал ничего дурного.
Но Король ничего не слышал – он был вне себя от гнева.
Неожиданно старик как-то сразу обмяк:
– О Король, помилуй, я подал тебе не те бумаги. Виной тому мое плохое зрение. Стихи настоящего вот. – И он протянул Королю листы, исписанные Придворным Поэтом.
– Глупый старик, – улыбнулся Король, – твоя старческая ошибка чуть не стоила тебе головы. Отпустите несчастного больного старика.
Старика отпустили, и он, многократно кланяясь, поплелся восвояси. За ним незаметно выскочил Министр по Кое-Чему.
– Гнать самозванца палками из Королевства, – распорядился Король и через минуту забыл о нем, потому что начинались выступления диковинных людей, что так тщательно отобраны авторитетным жюри.
Непередаваемое зрелище! Чтобы видеть такое, нужно быть не меньше чем королем!
За несколько часов Королевский Церемониймейстер поставил балет под названием «Ансамбль движущихся ушей». И как поставил! В ряду стоят 20 человек. Вначале двигали ушами первый и двадцатый, затем к ним присоединились второй и девятнадцатый и т. д., пока вся группа не задвигала ушами одновременно. Это была замечательная постановка! Король же с гордостью думал о могуществе и нерушимости Королевства, в котором ушами двигают не презренные одиночки, а массы…
В разгар выступления Крикуна по-петушиному в зале появился Министр по Кое-Чему. Вначале он попросил у Короля разрешения прервать Крикуна, а потом разрешения говорить. Получив и то и другое, министр сказал вот что:
– Ваше величество! Заботясь о благе, процветании и безопасности Королевства, я позволил себе не поверить старику и потихоньку пробрался за ним до самой его хижины. И не ошибся. Глядя в окно, я увидел, что старик прилег. Видимо, хорошо мы его пугнули. Некоторое время я ходил вокруг дома, и, подумав, что ничего больше не произойдет, собрался вернуться во дворец. Решил в последний раз заглянуть в окно и увидел, что вокруг постели старика столпилось немало народу, а сам он лежит с закрытыми глазами и тяжело и прерывисто дышит. Я понял, что старику совсем плохо, быть может, недалека и смерть. Воспользовавшись тем, что старик лежит с закрытыми глазами, а у его постели много людей, я решил зайти. Смешавшись с толпой, я стоял у постели и ждал. Началась предсмертная агония. Вдруг старик открыл глаза, приподнялся и четко и ясно произнес: «А все-таки тот, кого именуют самозванцем, и есть Настоящий Поэт!» Ярость переполнила меня, я легонько кивнул одному из тех, кто стоял у самой постели старика, – это был один из моих помощников по Кое-Чему. Мы вместе выскочили из дома старика. И вот я здесь, чтобы доложить обо всем Вашему Величеству и послать вооруженный отряд, дабы те препроводили старика в камеру пыток.
– Немедленно послать отряд! – вскричал Король.
– О мой Король! Отряд со стариком прибудет с минуты на минуту.
Только он это сказал, появился Начальник Королевской гвардии: «О мой Король! Отряд, прибывший в хибару к старику, увидел в комнате уже закрытый гроб. Старик скончался».
– Проклятый старик! Он умер своей смертью и этим самым ушел от нашего справедливого гнева! – вскричал Король. – Но сегодня я убедился, сколь много в моем Королевстве людей, которым дороги его интересы. И я не оставлю их без внимания. Ибо все должны знать, что я умею карать, но умею и миловать.
И все стоя прослушали королевский указ, в котором говорилось буквально следующее:
Первое. За новый цикл стихов Придворному Поэту присваивается Королевская премия Первой степени – сто тысяч золотых.
Второе. За прекрасную постановку балета «Ансамбль движущихся ушей» Королевскому Церемониймейстеру присваивается звание Королевского Балетмейстера.
Третье. За многолетнюю плодотворную деятельность на благо Королевства Министр по Кое-Чему награждается орденом Королевского чулка Левой ноги и назначается на пост Министра По Всему.
Четвертое. «Ансамблю движущихся ушей» присваивается звание «Королевского ансамбля Движущихся ушей».
Крикуну по-петушиному присваивается звание Королевского Крикуна по-петушиному.
С подлинным верно. Король.
Министр По Всему.
Ладно, хватит беречь титулы. Внимательно оглянемся по сторонам и скажем. Король – он же Король дураков.
* * *
Со времен, описанных в этой правдивой истории, минуло несколько лет. За это время в Королевстве произошло немало важных событий.
В результате заговора придворных произошел дворцовый переворот. Король был казнен, и коронованным главой Королевства стал бывший Министр По Всему. (Он же и возглавил переворот.) Новый король оказался настоящим реформатором. Первое, что он сделал, – разогнал «Ансамбль движущихся ушей», пополнив его участниками Королевскую гвардию.
Королевскому Повару присвоил звание Королевского Шеф-Повара. Отправил в тюрьму бывшего Придворного Поэта за то, что тот на протяжении многих лет занимался антигосударственной деятельностью, неоправданно восхваляя в своих «произведениях» преступного короля. А Королевского Крикуна по-петушиному новый король донельзя приблизил к себе, сделав его Министром По Всему. И теперь Ку-ка-ре-ку Крикуна приобрело значительно большее количество оттенков, лишившись былого петушиного однообразия. Этим самым новый король исключил возможность любого дворцового переворота.
Но все эти события ничтожны по сравнению с главным.
Главное же из всего, произошедшего за эти годы, состоит в следующем. Несколько поправив свое здоровье после тяжелых моральных и физических потрясений, связанных с изгнанием из Королевства и побоями, Поэт написал сборник стихов, подборку из которых мы предлагаем вашему вниманию.
Из сборника «Стихи непридворного поэта»
Стихи, написанные автором в 15, 16, 17, 20 и 25 лет
Попытка объяснить мироздание
Все, что есть в мире, возможно, из глины:
Горла кувшинов, людей горловины.
Звезды – осколки разбитых сосудов,
Мысль – только суд над обеденным блюдом.
Бог-истукан повторяется в лепке,
Там ритуал, где замешано крепко.
Глина вернется в свое состоянье,
Лишь разогрей, комом все мирозданье.
Если Творящего жажда измучит —
Нету ковша, но есть крылья и круча.
Я вновь один. Передо мною
Часы, и стол, и стопка книг.
Я жизнь свою не как простои,
А как безвременье постиг.
Когда-то умолял Сократа
Уйти с базара в дом ко мне.
Смешной, от По бутылки прятал —
Не знал, что истина в вине.
Века неслись, часы меняя,
Забыт песок и луч, и вот
Я словно выходец с Синая.
В моей душе переворот.
Извечный спутник Агасфера,