Проклятие было самым необходимым ритуалом каждому вампиру, устанавливающем конечное приготовления переселения души в Царствие Небесное. Наложение Проклятия не ограничивало себя ни в чем. Даже золото шло в ход, когда его сулили всякому, кто избавит вампира от его души. Душу обрисовывали мерзким страшным чудовищем, умножающем боли и скорби. В принципе так оно и было: всякое подаяние проклятому обращало на человека часть проклятия от вампира – и он тоже становился жертвой. Иногда Проклятие вылазило наружу демонами в уме человека, соединившись из левой и правой земли, как одно целое, если вдруг одни и те же люди, или похожие друг на друга пробивали сознания человека Проклятием с двух сторон. Иногда такое случалось, когда вампиры недостаточно хорошо изучали найденного человека на предмет души. Случаи такие были не редкостью, но о них старались не упоминать, статистику не оглашая. И язвы, и порчи, и корчи скручивали его посередь улицы, а пророчества, к ужасу народному, вдруг ни с того, ни с сего сбывались. И изгнать беса из одержимого явно уже никто не брался, даже Святые Отцы. Такого человека объявляли одержимым Дьяволом, стараясь или скрыть факт его существования, запирая в клинику для душевнобольных, или изрыгали на Проклятие еще худшее Проклятие, которое усмиряло одно из проклятий. После массового проклятия народа, блаженных в государстве было пруд пруди: вроде и умен, но глуп и недееспособен – одна земля кормит, вторая корчит, психбольницы редко бывали со свободными койко-местами, приходилось выжидать очередь.
В общем, предстояло Проклятие чудовища…
Крестьянских девушек не обманывали, растолковав им, для чего их привели. Чудовище должно было убиваться и чувствовать страх и боль. И понимать, что его проклинают. На подсознательном уровне, интуитивно. Девушки не сразу поверили, принимая сказанное вампирами, как злую шутку – маски вампиров говорили обратное: добры и мягкосердечны. Ни та, ни другая под маски заглядывать не умели. Но когда пса связали и слегка обжарили в камине над огнем, ужас их дошел до кондиции – и их усадили на Его Величество: младшую сидя, положив ей на руки извивающегося ужом обожженного пса, а старшую растянули и принялись насиловать, разрывая ее внутренности. Обе сестры плакали, признаваясь во всех грехах, в которых их обвиняли, и целовали ноги вампиров, в то время, как они вспарывали живот псу, вытягивая его кишки и засовывая их в рот той, которая сидела, обезумев от ужаса, наблюдая, как убивают ее сестру, фактически – на ее руках.
Ее Величество ужасалась их ничтожности и кровожадности, объясняя, насколько несвойственны ей и ее приближенным такая жестокость, какую проявляли девушки, поедая плоть несчастной собачки. В глаза Его Величества плевали, доказывая, что нет в нем, в чудовище, ни единой умной или достойной понимания мысли, напоминая, как скоро ей предстояло умереть, и как глубоко она заблуждается, если думает, что предатели хоть как-то могут ее защитить. Сзади совокупляющиеся вампиры ответственно заявляли, что не желают предателям зла, и если они отринут проклятую, то простится им. Рассказывали, как славно им служилось у Их Величеств, и как много могли бы они иметь, выдав проклятую, или предоставив им ее голову.
Много было сказано добрых и не очень добрых слов в адрес предателей, а так же бранных слов в адрес чудовища.
После собаки, которую мучили вместе с девушками около часа, наступила пора умирать младшей из сестер. Ей обрубали руки и ноги, пили ее кровь за ее здравие, тыкали ножами, и кормили плотью старшую сестру.
После второго часа пришла очередь третей девушки. Ужас у нее начался сразу же, стоило ей переступить порог гостиной и увидеть два обезглавленных разорванных тела. На ее примере объяснили союзникам чудовища, каким образом быть чудовищу убитым, напоминая, что она в руках вампиров, которые держат ее душу. Приемов, заставить работать радио, было много. Каждый его слушатель должен был найти такую волну, которая бы его заинтересовала.
Три часа пролетели незаметно.
Когда и третья девушка перестала шевелиться, их просто порезали на куски и разделили плоть между собой. Некоторые предпочли лакомиться сырым мясом, некоторые обжаривали мясо в камине на шампурах. В общем, веселились вампиры от души, радуясь непредвиденной удаче, когда выпал счастливый случай сесть на голову Его Величества, который предоставил им свою и кровь, и плоть. Тайная вечеря удалась на славу. Пытка увенчалась успехом – в этом был уверен каждый из присутствующих. Никто бы не смог устоять против Проклятия, которое налагали всем миром самые изощренные вампиры государства. Лица их светились довольством. Но для верности Его Величество несколько раз приводили в чувство, когда мозг его работал, а сознание оставалось в запредельности, отдавая распоряжения на счет предстоящего с ним разговора, и те шаги, и мысли, которые он должен был предпринять, когда тайное станет становиться для него явью.
– Я твоя душа! – хлопала себя Ее Величество, указывая на себя. – Мы не связаны одной плотью, но голова твоя покоилась, и будет покоиться на мне! Ты вампир, и ты с нами до конца. Во мне бьется твое сердце, твой ум, я часть тебя!
Его Величество тупо и согласно кивал головой. Его хвалили. Много было сказано слов в адрес Его Величества: жена есть жена – и после смерти душа, что связано, то связано… Не переставляли местами, а укрепляли сердцем. Разве он не желал бы того же? Наконец, из Его Величества достали иглы с шипами и привели самого его в чувство. От введенной в него обезболивающей и нейтрализующей инъекции он быстро приходил в себя. Доктор промыл его раны спиртом. Часть вампиров вышла из гостиной, закуривая, часть разбрелась по дворцу – остались только самые старые вампиры, которые могли помочь Ее Величеству объяснить Его Величеству безусловные преимущества вампиров перед человеком. Присутствие всех вампиров при разговоре не требовалось.
– Что тут было? – Его Величество сел, брезгливо отшатнувшись от собранных в тазы внутренностей. Кровь застывала лужами на полу. И успокоился только тогда, когда увидел Ее Величество целой и невредимой.
– Вас, Ваше Величество, спасали от хвори, – низко поклонился старый вампир. – Старым добрым проверенным способом. Кто возненавидит душу свою, тот сохранит себя для жизни вечной.
Ее Величество молчала, но глаза ее, как по волшебству, заискрились слезой.
– Это я пригласила их! – молвила она дрогнувшим голосом. – Нам всем нужно кое-что обсудить! Нам всем необходимо поговорить с Вашим Величеством!
– Так, это уже становится интересным, – ответил Его Величество, поднимаясь на ноги. Трое вампиров бросились ему помогать. – Может, мы перейдем в другую залу? – предложил он брезгливо, и, не оглядываясь, кинулся прочь, чувствуя тошноту и головокружение.
Он примерно знал, что произошло. На наложении Проклятия ему случалось бывать, и сам он часто приходил в себя после обряда Очищения. И каждый раз надеялся, что это будет последний раз, как у жены, которая себе таких обрядов не проводила. В принципе, он был не против, он не совсем понимал смысл самого действа, но результат неизменно превозносил человека, доказывая всем правоту Спасителя: лучший способ получить от Бога подаяние, не пожалеть себя. Умно не пожалеть себя – и буквально…
Глава 14. Пора с этим что-то делать…
– Ваше Величество, только крайняя необходимость вынудила нас применить к вам столь необходимые для защиты меры. У нас так мало времени, что все мы были уверенны, что вы простите нас, когда узнаете об обстоятельствах. Позволите ли вы объяснить…
– Позволяю, по одному, – милостиво разрешил Его Величество, заметив, что несколько вампиров готовились заговорить.
– Ваше Величество, вы знаете кто вы, кто мы… Да, мы древний народ, пришедший из глубины веков, и отвоевавший право жить свободно. А вы тот, кто призван защищать нас и наше престолонаследие, – вампир помолчал, потом указал рукой на Ее Величество: – Неужели вы разлюбили бы Ее Величество лишь потому, что она встретила и полюбила вас всей чистотой сердца, не запятнав свою любовь ничем, что вы могли бы поставить в вину.
– Нет, конечно, но к чему вы клоните? – недовольно поморщился Его Величество. – Хотите вы того или нет, мы связаны одной плотью, и какой бы она ни была, я не могу от нее отказаться. Ах, если бы вы все думали отыскать свое и не хвататься за чужое, у меня не болела бы каждый день голова, как прокормить вас и скрыть ваше существование от людей!
– Это не так, Ваше Величество, – усмехнулся старый вампир, часто присутствующий на заседаниях правительства в качестве советника.
– Что значит – не так? – взревел Его Величество, злобно рассматривая дерзнувшего посягнуть на самое дорогое. Ум его отказывался верить, что жена – не его душа, так уж он был устроен, и все попытки думать иначе вызывали головную боль. Думал – но не прилюдно. Хуже, начнут тыкать проклятой, которой и на свете-то не существует. Можно подумать, у самих лучше…
Его Величество изучающее приценился к лицу сановитого вампира. Тот был чем-то напуган.
Уж не тем ли, что творили в соседней гостиной?
– Та, которая является вашей плотью, взята в плен нашими общими врагами. В настоящее время через нее вас пытаются домогаться. Мы думали, Вы станете свободно дышать, когда ее не станет, поймете, как замечательно быть вамп… нами, но вы отравлены. И, похоже, отбросы нацелились на трон. Мы сделали все возможное, чтобы освободить Вас от зависимости, но без вашей поддержки мы не справимся. Вы, и только Вы имеете возможность анализировать свое состояние на предмет вмешательства чужих.
Его Величество с минуту озадачено пытался переварить сказанное. Голова пошла кругом. Он молча встал, подошел к тому, кто говорил, резко схватив за грудь обеими руками. Сановник не сделал ни одной попытки противиться, но несколько устремленных на него тревожных глаз, говоривших о том же, заставили его усмирить свой гнев.
Он повернулся к Ее Величеству с недоумением и обидой: