— Прихватим его здесь, — решает Таунли. Он посылает Паса за кофе и сэндвичами, а сам следит за мелькающими мимо машинами. Половина девятого утра. Возвращается Пас. Оба молчат. Им не до пустой болтовни. Они работают.
Начало десятого.
— Вот он! — произносит Таунли.
Они смотрят на приближающийся голубой автомобиль. В нем только водитель.
— Номер его. Поехали, — бросает Таунли. Пас пристраивается в хвост голубой машины. Въезжает в город.
Дорога от дома Летельера до дипломатического анклава, где расположен Институт политических исследований, должна занимать что-то около двадцати минут. По пути мелькает разросшийся парк.
— Удобное местечко, — радуется Таунли. — Обгоняй!
Пасу, однако, это никак не удается. Летельер отрывается от них, повернув налево сразу после въезда на Шеридан-серкл. Пас поворот проскакивает. В следующую улицу свернуть нельзя — одностороннее движение им навстречу. Осыпая бранью Летельера, Пас выбирается наконец к Институту политических исследований. Голубая машина, как и рассказывал Фернандес, стоит в переулке.
18 сентября Летельер возвращается в Вашингтон из однодневной поездки в Нью-Йорк. Это День независимости Чили. После переворота чилийские эмигранты уже третий год отмечают 11 сентября как день траура и политических действий; через неделю по традиции устраиваются празднества.
В эту же субботу утром в Вашингтон прибыл Дионисио Суарес, доставивший последний необходимый для бомбы компонент — армейский детонатор.
Таунли с Суаресом еще раз проезжают маршрутом Летельера. Возвращаясь в мотель, останавливаются у магазина: Таунли нужны паяльник и дрель. После ужина Суарес ненадолго заходит к себе в мотель, но вскоре уже стучит в номер Паса и Таунли. Пас приоткрывает дверь, втаскивает Суареса в узкую щель и щелкает замком. Таунли уже разложил на гостиничном комоде инструменты и отдельные части бомбы, для изготовления которой он купил три жестяные коробки разных размеров.
Часа два Таунли, бормоча себе под нос, собирает «адскую машину». Пас внимательно наблюдает за всеми его действиями, то и дело задает вопросы, а Суарес валяется на кровати.
Одиннадцать часов вечера. Таунли собирает мусор, спускает его в унитаз, споласкивает руки. Садится за телефон и обзванивает автостанции и вокзалы. Он хочет сейчас же уехать в Нью-Йорк, чтобы быть как можно дальше от Вашингтона, когда Суарес с Пасом будут завершать начатое им дело. Однако обнаруживается, что служба наземного транспорта уже закрылась на ночь. Таунли названивает в авиакомпании. С тем же результатом. Он застрял в Вашингтоне до утра.
— Все равно ведь рядом с этой штукой не уснем. Поехали поставим ее на место, а? — внезапно предлагает Суарес. — Андрес, ты с нами?
— Я с вами, — Таунли старается, чтобы его голос звучал твердо. — Делать мне сейчас нечего.
Они прячут передатчик, декодер и антенну в машину Суареса, а бомбу Таунли укладывает в багажник «вольво» Паса.
— Я за рулем, — с жизнерадостным смешком объясняет Пас. — Кто желает на заднем сиденье?
— Я. Она не взорвется, — вызывается добровольцем Таунли. По дороге к дому Летельера они ни о чем, кроме бомбы, разговаривать не могут. Таунли принимается было объяснять Пасу и Суаресу, как надо устанавливать устройство, но Пас перебивает его:
— Да брось ты, Андрес.
Таунли умолкает, он чувствует что-то неладное.
— Бомбу поставишь ты, дружище, — ровным голосом говорит Пас, — пусть на этот раз Чили и наше движение будут по-настоящему вместе. Ты поставишь бомбу, а мы ее взорвем. Вот это будет по-честному.
Наступает долгая пауза. Таунли понимает — его перехитрили.
Вскоре они оказываются на Огден-корт, где живет Летельер.
— А вон и его машина, — указывает Суарес.
Ни одно окно в доме не светится.
Таунли прячет бомбу под свитер, она зябко холодит живот.
— Ждите меня на холме, — говорит он…
По дороге он никого не встречает и спешит юркнуть в узкий проезд, где стоит голубой автомобиль Летельера.
Таунли бросается на землю рядом с дверцей водителя, оглядывается и с облегчением отмечает, что автомобиль, толстый ствол дерева и ночная темнота почти полностью скрывают его от посторонних глаз. Он кладет бомбу возле себя, несколько секунд отдыхает, пытается унять дыхание, хриплыми толчками рвущее ему горло. И все же воздуха ему не хватает. Таунли переворачивается на спину и распластывается вдоль колеса. Достает крошечный карманный фонарик. Пытается протиснуть левое плечо под днище кузова…
Стон разочарования сдержать Таунли не может: свободного пространства остается меньше трех дюймов. Он с трудом справляется с очередным приступом паники. Протискивает голову под днище машины и пропускает между обхватившими фонарик пальцами лучики света. Это позволяет ему разглядеть место, куда надо приспособить бомбу.
И тут он сльппит шум приближающегося автомобиля. Таунли прижимается к земле и пытается застыть, но грудь так и ходит ходуном. Хочет бежать — из своего укрытия он видит, что это полицейская машина, — но страх пригвоздил его к асфальту. Таунли вслушивается, как автомобиль медленно спускается к подножию холма, проезжает мимо него по Огден-корт… Обыкновенный патруль, мысленно повторяет и повторяет он, но еще долго не может прийти в себя. Потом лихорадочно начинает прикручивать бомбу черной изоляционной лентой к раме машины прямо под сиденьем водителя. Его беспокоит, что стекающий по ладоням пот может ослабить прочность крепления. Теперь остается только одно: предохранитель. Он набирает полную грудь воздуха и щелкает рычажком.
Через несколько секунд Таунли, еле переставляя ноги, бредет по улице. Забирается в «вольво» и внезапно ощущает небывалый прилив энергии. Он свое дело сделал!
В мотеле Пас моментально засыпает, а к Таунли сон не идет. На рассвете он из будки платного телефона на Нью-Йорк-авеню звонит жене в Сантьяго.
— Передай Гутьерресу, — просит он, — что изделие на месте. В полной готовности.
Пас отвозит его в аэропорт, и первым утренним рейсом Таунли вылетает в Ньюарк, а вечером в Майами, где жили его родители.
Вечером 20 сентября Майкл Моффит и Орландо Летельер — оба искушенные экономисты — решили после обеда поработать над материалом, который они готовили к публикации. Только недавно один из журналов напечатал их. статью, свидетельствующую, что экономическая политика Пиночета разорила подавляющее большинство населения Чили и что подобный курс может осуществляться лишь посредством жесточайших репрессий и вооруженной силы.
В гостиной Ронни Моффит, проявлявшая живой интерес к жизни чилийцев, увлеченно слушала рассказы Исабель Летельер.
В тот день у Моффитов отказал автомобиль, и Летельер предлагает им свою машину.
Моффиты заезжают за ним во вторник около десяти утра. Летельер сбегает по лестнице, подтягивая узел галстука. Целует Исабель и обещает созвониться с ней попозже. Обычное утро…
— Вот, пожалуй, и все, — говорит Таунли.
— Нет, не все, — вмешивается Проппер. — А кто нажал кнопку?
— Там было две кнопки. Их надо было нажать в заданной последовательности: 0—4.
— Хорошо, кто нажал кнопки? — упорствовал помощник прокурора.
— Я и сам точно не знаю. Думаю, Суарес. В то утро, когда это случилось, я от родителей позвонил Пасу в Нью-Джерси. Так, на всякий случай, меня беспокоило, что ничего не происходит. А ответил, как ни странно, сам Вирхилио. Злой. Вроде я его разбудил. Так что, если Пас был в Нью-Джерси, — значит Суарес. Больше некому. Тот самый, которого вы выпустили дней за пять до того, как привезли меня, — мстительно уточнил Таунли…
Чилийская хунта, как известно, отрицала и продолжает отрицать причастность ДИНА к этой преступной акции. Но в июле 1978 года газета «Нью-Йорк таймс» предала гласности новые факты, неопровержимо свидетельствующие о том, что бывший шеф чилийской тайной полиции Хуан Мануэль Контрерас Сепульведа лично планировал и руководил операцией по убийству О. Летельера. Контрерас в этом, как и в других случаях преследования видных чилийских общественных деятелей, активно сотрудничал с «коллегами» из военной разведки парагвайского диктаторского режима. По признанию полковника Бенито Буанеса, возглавляющего военную разведку Парагвая, в 1976 году Контрерас позвонил ему, а затем направил закодированную депешу за своей подписью, в которой просил выдать парагвайские паспорта двум чилийским секретным агентам для въезда в США. Паспорта были выданы на имя X. Росе и А. Хара, под которыми скрывались американец М. Таунли, постоянно проживающий в Чили и являющийся платным агентом ДИНА, а также сотрудник оперативного отдела ДИНА капитан А. Фернандес. С этими фальшивыми документами Таунли и Фернандес неоднократно приезжали в США, где встречались с контрреволюционными кубинскими эмигрантами и обсуждали с ними детали заговора. Оба они действовали под непосредственным контролем Контрераса.
Позже, во время расследования, Таунли вынужден был признать, что в соответствии с планом, разработанным в дебрях ДИНА, он подложил бомбу в машину О. Летельера.
Таким образом, в руках правящей военной хунты ДИНА все эти годы была основным орудием, с помощью которого фашисты расправлялись с лучшими сынами и дочерьми чилийского народа.
Зенькевич Н. Вожди на мушке. — Мн.: Полымя, 1996.
Сергеев Ф. Чили: заговор империалистов. — М.: Знание, 1978.
Судоплатов П. Разведка и Кремль. — М.: Гея, 1996.
Т. Бранч, Ю. Поппер. Еще раз об убийстве на Шеридан-Серкл //Новое время. — 1986. — № 6.
Меркадер Л. Мой брат убил Троцкого //Эхо планеты. — 1992. — № 18.
О них говорят (20 политических портретов). — М.: Политиздат, 1989.
Попоров Ю. Убийство Троцкого //Огонек. — 1990. — М 37.
ЧАСТЬ IX «БЕЛАЯ» СМЕРТЬ
МЕДЕЛЬИНСКИЙ КАРТЕЛЬ
Древние жители Анд, южноамериканские индейцы, жевали лист коки добрых две тысячи лет. Но лишь в конце XIX века европейские химики взялись за обработку коки