1. Император с отрезанным носом
М.И. Артамонов обращает внимание на раскопки в Крыму, где обнаружены развалины византийских крепостей, городов и храмов. Все они были разрушены, но когда и кем? Артамонов во всём винит хазар и датирует их вторжения серединой VII века, но это невероятно. В придонских и приднепровских степях раскинулась Великая Болгария. Хазары еще не имели доступа к землям на запад от реки Дон.
Может быть, блестящую культуру степного Крыма уничтожили болгары? Опять нет. Выше мы говорили, что каган Кубрат принял титул ромейского патрикия. Он был лоялен по отношению к Византии. Воевать с нею начал только его сын Аспарух.
С Артамоновым можно согласиться: степной Крым разрушили хазары, но вот когда? Получается, что после разгрома Великой Болгарии, то есть после 668 года. Византийцы заступились за болгар… и поплатились за это. Хазары вторглись в Крым и захватили его степную часть. Видимо, это случилось в конце VII века. Болгария к этому времени разгромлена. Хазары преследовали орду Аспаруха до Дуная, затем оказались отброшены дунайскими болгарами и славянами и ушли за Днепр. Крым всё еще оставался владением Византии.
Но у ромеев начались перемены. Молодой император Юстиниан II Ринотмет слишком жестоко обуздывал знать и был свергнут. Его сместил опальный полководец Леонтий, ранее заключенный в тюрьму. Генерал спасся, нашел сторонников, сместил Юстиниана и сам сделался императором. Юстиниану он приказал отрезать нос и язык. Последнее предписание выполнили, впрочем, не в полной мере. Несчастный мог с трудом, но говорить. Экс-императора сослали в Херсонес. Там он снесся с хазарами. Это значит, что герои данной книги уже завоевали степную часть Крыма и граничили с византийцами. Леонтий не удержался на троне, его сверг Тиберий III (698–705). Своему предшественнику он, в свою очередь, велел отрезать нос.
Примерно в это время арабы, пользуясь смутами в державе ромеев, заняли Карфаген.
Херсониты задумали убить сосланного царя. Юстиниан бежал к хазарам. Его принял каган, которого Феофан Исповедник именует Ибузир Гляван. Хазарин выдал за бывшего императора свою дочь. Ее крестили и назвали Феодорой. Юстиниан поселился в Фанагории. Однако византийское правительство потребовало его выдачи для убийства. Каган согласился. Исполнителем должен был стать ромейский чиновник, посланный к хазарам. Юстиниан узнал о замысле врагов. Этому сопутствовала романтическая история. Супруга Ринотмета – хазарка Феодора – сообщила мужу о предательстве кагана, собственного отца. Юстиниан задушил подосланного ромейского чиновника, которому надлежало самому убить Ринотмета, и подался в бега. Феодора осталась у своего брата-хазарина и не понесла наказания. У нее родился сын от Юстиниана. Безносый нашел убежище у дунайских болгар.
Каганом Болгарии был Тервел (701–718/721), сын Аспаруха. Он согласился помочь Ринотмету. Болгарская конница и славянская пехота подступили к стенам византийской столицы. Сам Юстиниан проник в город через водопровод, и константинопольские войска перешли на сторону вернувшегося государя. Тервела пожаловали титулом кесаря и осыпали дарами. Этого ему показалось мало, требовалось отдать часть византийских земель, но Юстиниан не захотел таких жертв. Каган поссорился с Юстинианом. Началась война, которую проиграли ромеи. Юстиниан выплатил дань и вернул дружбу болгар. Поссорился он и с хазарами. Первым делом любящий муж отправил к «Ибузиру Глявану» целое войско, чтобы вернуть жену и сына.
Каган обиделся:
– О несмысленный, не следовало ли тебе прислать за женой два или три корабля и не губить столько народа! Или ты думаешь, что берешь ее войной? Вот родился у тебя сын. Посылай, бери их.
Жену Юстиниан получил, но дружбы с хазарами не было.
Через некоторое время мстительный император задумал отплатить херсонитам, которые совсем недавно хотели его убить и вообще обходились плохо. Царь снарядил экспедицию в Херсонес, однако войско взбунтовалось. Сторону повстанцев принял каган «Ибузир Гляван». Впрочем, есть и другая версия событий. Херсониты первыми восстали против Юстиниана, отложились от империи и приняли сторону хазар.
Так или иначе, каган отправил в Херсон своего наместника. Последний носил чин тудун, распространенный у тюркютов. Из чего нетрудно понять, какая династия правила каганатом. Что касается тудуна, то это означает в данном случае «губернатор». Вообще, тюркютская табель о рангах выглядит так. Наверху – каган. Ниже – «малые ханы» (кучук-ханы), правившие подвластными племенными союзами на окраинах. Видимо, где-то рядом стоят шады – принцы крови, правители крупных уделов. Есть еще титул тегин – царевич, но его обладатель не управляет уделом. Еще ниже – эльтебер, наместник на окраине, не принадлежащий к роду Ашина. Ну а ниже эльтебера – тудун. Это и уполномоченный кагана, и офицер, правитель небольшого района. В случае с Херсонесом тудун играл все три роли разом.
Подробный рассказ о событиях имеется у Феофана Исповедника в статье под 703 годом. На самом деле драма разворачивалась в 710–711 годах. Нельзя доверять целиком отношению Исповедника к Юстиниану II: хронист ненавидит императора с отрезанным носом, но о причинах ненависти не говорит ничего. Возможно, дело просто в религиозных разногласиях. Феофан – православный, живший в эпоху иконоборцев. Юстиниан – монофелит, приверженец секты, которая хотела объединить халкедонитов с монофизитами. Тема интересна, но для данной книги настолько побочна, что позволим себе не углубляться в детали. Любознательный читатель может самостоятельно полистать научную литературу, а если ему лень – пускай подождет, пока у автора этой книги дойдут руки до эпохи императора Ираклия и его наследников. Написать об этом хотелось давно…
Но обратимся к текущим событиям и посмотрим, что говорит Феофан. «Юстиниан из памятозлобия послал в Херсон патриция Мавра с патрицием Стефаном, по прозванию Асмиктом, давши им большой вооруженный флот. Он вспомнил о злоумышлении, которое имели против него херсонесцы и восфорианы и прочие страны, и потому на счет жителей Константинополя: сенаторов, правителей, простых граждан и должностных людей устроил флот из кораблей всякого рода и быстрых и трехпалубных, и огненосных, и рыбачьих, и даже из плотов, и пославши этот флот велел истребить острием меча всех живущих в тамошних крепостях, и никого не оставлять в живых» (Феофан Исповедник. Хронография. 703 год).
Юстиниан задумал вернуть сразу всё: и Херсонес, и Боспор, и, может быть, Степной Крым. То есть предпринял большую войну с хазарами, чем привел в восторг болгар. Но именно это вызвало недовольство ромеев. Для византийских солдат врагами были соседи-болгары, а вовсе не хазары, жившие далеко. Болгары и подвластные им балканские славяне подступали к самой столице, требовали дани, подчинили местных вельсков и терроризировали население, отказавшееся войти в состав дунайского каганата. Болгары – вот враг!
Сперва, однако, события развивались удачно для императора. Неожиданным нападением царские войска захватили Херсонес. Были арестованы тудун и все местные чиновники.
Ромейского наместника Зоила, передавшегося хазарам, отправили в Константинополь. Та же участь ждала тудуна. У Феофана об этом говорится смутно, однако полное прочтение текста не оставляет места для иллюзий. Высших заговорщиков пощадили и попытались использовать в игре. Прочих пленников без церемоний сожгли. «Они заняли сей город [Херсонес] без всякого сопротивления, истребили всех острием меча, – нагнетает Феофан Исповедник, – исключая отроков и детей, которых пощадили и взяли в рабство. Тундуна же, правителя Херсона, поелику он был от лица Хагана, Зоила, первого гражданина и по месту, и по роду, и сорок других знаменитых и первенствующих в городе мужей, привязавши к деревянным столбам, сжарили на огне; других двадцать человек, связавши им руки назад, привязали к плотам, которые наполнивши камнями потопили во глубине морской». Можно усомниться и в деталях повествования, и в общих выводах. И всё-таки мелких чиновников, верно, казнили. Зато пощадили юношей, участвовавших в мятеже.
Расправа позволяет понять, как одичали византийские нравы и какого накала достигла борьба за власть.
Дальше развиваются фантазии Феофана, который опирается на враждебные по отношению к Ринотмету источники. Мы до сих пор считаем безносого императора злодеем вроде Калигулы. Но… трудно сказать, каким он был на самом деле.
«Юстиниан… – ужасается Феофан Исповедник, – весьма гневался, что спасли отроков и приказал с поспешностью прислать их к нему». Крымская эскадра вышла в море в опасное время года. И – поплатилась за это. «Флот отплыл в октябре месяца и при восхождении звезды, называемой Быком, застигнутый бурею едва, едва не весь потонул в море; погибших при сем кораблекрушении считали семьдесят три тысячи. Юстиниан слушал об этом без всякого соболезнования и даже радовался, и в этой высочайшей степени сумасшествия с громогласными угрозами послал еще другой флот с приказанием срыть все и вспахать, и не оставить следов стен, даже где мочились».
Не исключено, что обезумевший самодержец очертя голову ринулся рубить головы всем своим врагам. Или тем, кого счел врагами.
Херсониты не вынесли этой нездоровой ситуации. Восстание возглавил Илия – человек, которого сам же Юстиниан сделал наместником Херсонеса. «В сих обстоятельствах восстал Илия, оруженосец, и Вардан, изгнанник, в это время вызванный из Кефалинеи и посланный с флотом в Херсон», – говорит Феофан. Оруженосец – нечто среднее между титулом и должностью. По-гречески будет спафарий.
Что касается второго мятежника, то этот Вардан в свое время вступил в заговор против императора Тиберия III, за что и был сослан на Кефалонию. Ринотмет вернул его ко двору. Некоторые ученые полагают, что Юстиниан сослал его в Крым, но это не так. Из текста Феофана явствует, что Вардан командовал византийской эскадрой в Херсонесе. По званию этот человек был патрикием, то есть знатным и уважаемым господином. По этническому происхождению – армянином, как и Юстиниан. Следовательно, Вардан смог подольститься к Юстиниану и выказать себя сторонником Ринотмета, пострадавшим за это от Тиберия III. За это хитрый армянин и получил эскадру. Но верностью он вовсе не отличался.
Изменить императору Вардан решился не сразу. Феофан Исповедник, как обычно, сгущает события и перемешивает факты, словно кашу, которую скармливает своим читателям. Ресторанных критиков на этот продукт еще не нашлось, и многие историки принимают известия церковного ромейского историка на веру, хотя для науки это противопоказано. Каждое известие следует подвергнуть сомнению. Здесь не учтена роль кагана в событиях. Вардан действовал как его агент. Артамонов тоже полагает, что роль хазар замалчивается ромейскими источниками. Понятно, сообщения Феофана передают степень борьбы между ромеями, пытающимися отвоевать Херсонес, и хазарским каганом по имени «Ибузир Гляван». Но детали ускользают от внимания автора «Хронографии». Мы же видим, что каган преследует свои интересы. Он хочет ослабить или уничтожить род Дуло, правивший болгарами и союзный ромеям, а также захватить Крым.
Юстиниан, напротив, старается отвоевать хотя бы южную часть Крымского полуострова. Хотя в таком формате Херсон полностью зависит от метрополии, он, скорее, ложится тяжким грузом на бюджет империи. В городе вечно недостает хлеба, имеется угроза с севера, а сам Херсонес отрезан от имперской территории; он существует как остров.
Узнав о мятеже, Юстиниан направил в Херсонес новую армию и флот для войны с мятежниками. Против хазар он вроде бы воевать не хотел и готов был уступить им степной Крым. «Царь, – говорит Исповедник, – известясь о том, с немногими быстрыми кораблями послал Георгия, патриция, по прозванию Сириянина, генерал-счетчика, Иоанна, градоначальника, и Христофора, начальника фракийских войск с тремястами воинов, присоединивши с ними Тундуна и Зоила, чтобы привести Херсон в прежнее его положение, извиниться чрез посланца пред Хаганом и привесть к нему назад Илию и Вардана. Когда они прибыли в Херсон, то жители города не хотели вступить с ними в переговоры; уже на другой день только им одним позволили вступить в город и тотчас за ними заперли ворота. Генерала-счетчика с градоначальником изрубили мечом, а Тундуна с Зоилом и начальника фракийских войск с тремястами воинов отдали хазарам и отправили к Хагану. Когда Тундун умер на дороге, то хазары в тризну ему убили фракийского начальника с тремястами воинов». Карательная экспедиция ромеев завершилась бесславно, а херсониты окончательно порвали с законным царем. «Тогда жители Херсона изгладили имя Юстиниана и с прочих крепостей и провозгласили царем изгнанника Вардана». В ответ император подверг репрессиям семью мятежника Илии. «Узнавши о том, Юстиниан еще более неистовствовал и убил детей оруженосца Илии в объятьях матери, а ее принудил выйти замуж за повара своего индейца», – вещает Феофан. Противоречия нарастали.
Пришлось снаряжать новую армию против Крыма, о чем пишет тот же Феофан.
«Потом снарядивши другой флот, послал патриция Мавра, по прозванию Беза, давши ему для осады крепостей таран и всякие стенобитные орудия и приказал стены Херсона срыть, весь город срыть и не оставить ни одной живой души, и как можно чаще уведомлять о своих успехах. Без прибыл и уже сокрушил тараном башню Кентинаризийскую и другую ближайшую Сиагром называемую, но пришли хазары, и война остановилась». Фраза Феофана Исповедника темна. Что на самом деле творилось в Херсонесе? Почему остановилась война? В городе явно боролись партии. Одна из них – местные патриоты, которые хотели независимости Херсонеса. Другая – прагматики, тайные сторонники хазар. Эти люди были готовы сдать город кагану. К последней партии принадлежал Вардан. А еще имелись правительственные войска, верные Юстиниану, которые осаждали город.
Сперва патриоты победили, и Вардан бежал под крыло кагана. Однако дело решила матросня из состава херсонесской эскадры. Моряки не ждали ничего хорошего от Юстиниана, а потому пошли до конца и захватили власть в городе. В передаче Феофана события выглядят так: «Флот остался без действия, но не смел возвратиться к царю, а потому изгладили имя Юстиниана и сами провозгласили царем Вардана». Херсониты отправили к «Ибузиру Глявану» посольство с просьбой вернуть Вардана. С этого времени мятежник носит более благозвучное и царственное имя Филиппик (711–713).
Каган потребовал от ромеев поклясться в верности Вардану, а заодно обложил город данью: по одной монете с человека. Тюркюты всегда отличались алчностью. Херсониты приняли условия «и получили Филиппика в цари». Осаждавшая город армия, оказавшаяся между мятежниками и хазарами, перешла на сторону Филиппика.
«Когда флот медлил и письма не приходили, то Юстиниан, подозревая причину, взял с собою воинов Опсикия и часть фракийских отрядов, пошел к Синопу, чтобы лучше узнать дела в Херсоне». Опсикий – это название одного из военных округов, на которые делилась тогда Византия. Ведь она представляла военный лагерь, обложенный врагами. Округа по-гречески называли фемы. То, что император покинул столицу, стало ошибкой, за которую дорого пришлось заплатить.
Вестей с севера всё не было. Юстиниан волновался. Затем события развивались стремительно. «Смотря в отдаленные части моря, вдруг он увидел флот, идущий в направлении к городу, взревел, как лев, и сам поспешил к Константинополю. Филиппик предускорил и овладел городом». Юстиниан кинулся спасать столицу, но не успел. Против него с отборным войском выдвинулся из Константинополя один из мятежных изменников, Илия.
В Константинополе оставался маленький сын Юстиниана – Тиберий. Другой изменник, патрикий Мавр, явился во Влахернский дворец, чтобы убить маленького царя по приказу Филиппика-Вардана. Мальчик всё понял и перепугался. Убийцы «нашли Тиверия державшегося одною рукою за столбик святой трапезы жертвенника Святой Богоматери, а другою рукою державшего честные древа и на шее с мощами, а пред алтарем на ступеньках сидящую Анастасию мать отца его, которая, упавши к ногам Мавра, умоляла не убивать внука ее Тиверия, который ничего дурного не сделал. Между тем как она обнимала ноги Мавра и со слезами умоляла его», другой мятежник, спафарий Струф, вошел в алтарь, насильно вытащил Тиберия, «взял у него честные древа и положил на святом жертвеннике, мощи повесил себе на шею и схвативши отрока на паперти Каллиники раздели его, растянули на древесной коре, как агнца, и перерезали горло, и приказали похоронить его в храме Святых Бессребреников, называемом храмом Павлины». Верные императору войска из фемы Опсикий попытались разбить армию предателей и прийти на помощь царю, но сами потерпели поражение. Победители устроили резню и убили начальника военного округа. Юстиниан остался без подкреплений.
Илия подошел к лагерю Ринотмета. Его войска явно превосходили неприятеля и численно, и качественно. Однако рисковать изменник не захотел. Он вступил в переговоры с противником и пообещал неприкосновенность Юстиниану, а его солдатам – полную свободу. Те частью разбежались, частью приняли сторону Филиппика. Царь оказался во власти мятежников. Спафарий Илия «с яростью устремился на Юстиниана, схватил его за шею и набедренным мечом, которым был опоясан, отрубил ему голову, и чрез оруженосца Романа послал ее к Филиппику; а Филиппик чрез того же оруженосца послал ее в западные страны до самого Рима». Пала династия Ираклия, царствовавшая с перерывами менее ста лет. Одна семья армян уничтожила другую семью.
Филиппик оказался скверным правителем: регулярно пьянствовал, совращал монахинь. Не мог дать отпор врагам: арабы и болгары постоянно нападали на империю. Последние мстили за Юстиниана и за то, что ромеи теперь – друзья хазар.
Филиппика убили пьяным после одного из пиров. Царем сделался Анастасий II (713–715), секретарь и приближенный Вардана, грек по национальности. Против него восстали воины фемы Опсикий и свергли незадачливого секретаря. Базилевсом стал Феодосий III (715–717), человек темного происхождения. Против него взбунтовались малоазийские войска во главе с полководцем Львом. Феодосий отрекся от престола и прожил долгую жизнь, будучи частным человеком. Он пережил даже своего счастливого соперника и умер около 754 года. Царем сделался Лев III Исавр (717–741), основатель славной Исаврийской династии. Это был великий воин и дипломат.
Однако вернемся к перевороту 711 года. «Что выиграли от своего участия в деле низвержения Юстиниана хазары? – задается вопросом Артамонов. – Они обеспечили за собою прочный, долговременный союз с Византией, договорились о совместных действиях против общего врага – арабов – и о разделе сфер влияния в Закавказье.
Лев III Исавр. Изображение на монете
Это было главное, в чем обе стороны были заинтересованы в одинаковой степени и ради чего они были готовы на серьезные взаимные уступки». Добавим к этому, что ромеи сделались врагами болгар. Херсон возвратился во власть Византии, остальная часть Крымского полуострова, включая православную область Готию, досталась хазарам.
Союз с ромеями был заключен каганом вовремя. Арабы преодолели кризис и перешли в наступление на хазар.
2. Успехи арабов
Удачливому и целеустремленному халифу Абд ал-Малику наследовал не менее решительный и талантливый сын ал-Валид I (705–715). При нем арабы начали наступали во всех направлениях. На востоке наместник Хорасана Кутейба вторгся в Согд, где встретил войска степного каганата тюргешей, который подчинил Семиречье и часть Джунгарии.
В состав тюргешей вошло европеоидное джунгарское племя абар (истинные авары) и тунгусское монголоидное племя мукри (объявилось в Средней Азии в смутные времена восточного переселения народов). Те и другие входили в группировку дулу, как и болгары на западе. Затем абар и мукри оказались в составе десятистрельных тюрок и получили имя «тюргеш», то есть «малотюрки», хотя как таковые тюрками не были. Тюргеши делились на «желтые» (господские) и «черные» (холопские) роды. Желтые были мукринами, черные – абарами. Абары составляли только треть населения союза. Мукрины – две трети.
Основателем каганата тюргешей стал мукрин Учжилэ (699–708). Он сумел объединить часть дулуских племен, создав из них конфедерацию. Говорят, каган был хитер и мягким обращением склонил к себе кочевников. Бичурин пишет, что Учжилэ «умел успокаивать подчиненных, чем приобрел уважение и доверенность их, и кочевые повиновались ему». Каган выбил имперские войска Тан из некоторых городов Западного края, но сумел сохранить с Поднебесной деловые отношения. Дело в том, что в это время против Тан восстали потомки тюркютов – голубые тюрки. Они восстановили каганат в Монгольской степи и воевали с империей. Их врагами сделались также тюргеши. Так что союз между Учжилэ и Тан оказался предрешен.
Тюргешскому кагану наследовал сын по имени Согэ (708–711). Под его началом были обширные степи и конфедерация племен и народов, которая могла выставить 300 тысяч воинов, как подсчитали склонные к преувеличению китайцы.
В это время арабы захватывали Согдиану. В 706 году пал город Балх к югу от Амударьи, но затем тюргеши контратаковали и заставили арабов отступить. В 707-м мусульмане появились под Бухарой, но опять были отброшены согдийцами и тюргешами. Правда, победители перессорились между собой, и в 709 году капитулировала Бухара, а в 710-м – Кеш. В самом каганате вспыхнула междоусобная война, и Согэ было не до помощи среднеазиатским городам-государствам в войне против арабов. Его предал даже собственный брат, переметнувшись к голубым тюркам. Последние в 711 году совершили стремительный поход на запад. В двух сражениях отряды тюргешей застали врасплох и разбили. Затем подоспел сам каган Согэ с главными силами, попытался контратаковать, но потерпел новое поражение, попал в плен и был казнен тюркским каганом.
В результате Тюргешский каганат на время распался, в его землях начались смуты. От него отделились карлуки; пользуясь этим, мусульмане покорили Тохаристан и Западный Согд. В 712 году пал Самарканд.
Воевали мусульмане и на юге. В 711 году арабская армия вторглась в Пенджаб и заняла Мултан. На дальнем западе, в Магрибе, арабы подчинили Марокко и вышли к византийской Цевте/Сеуте. Ею правил комит Юлиан/Хулиан. Испанская легенда гласит, что его дочь изнасиловал вестготский король Родерик/Родерих/Родриго (709–711). Ее звали Кава. Оскорбленный комит Юлиан в отместку призвал арабов, те разбили вестготов, и Родриго пропал без вести. К 718 году мусульмане захватили почти весь Пиренейский полуостров и Септиманию к северу от него. А испанцы сложили романс.
Оглянитесь, дон Родриго,
Где ваш край и ваша слава?
Всю Испанию сгубили
Ваша прихоть и Ла Кава…
Ал-Валиду наследовали один за другим родной брат, кузен и еще двое братьев. Первым в цепочке был Сулейман (715–717). Более всего на свете он любил женщин и выпивку. Впрочем, завоевания всё равно продолжались. Испанию добивали, а на Константинополь организовали большой поход. Однако мужественный Лев Исавр сумел нанести противнику сокрушительное поражение и тем самым спас Европу от мусульманского нашествия. Но так как Европа об этом не просила, подвиг императора на Западе предпочли забыть. Сулеймана разбил паралич; перед смертью он провозгласил наследником двоюродного брата Омара II (717–720), набожность коего граничила со святостью. Ему наследовал родной брат Сулеймана – Язид II (720–724), которого называли «распутнейшим из Омейядов». Наконец, трон унаследовал самый младший из братьев – скупердяй Хишам (724–743), долгое правление которого прошло в постоянных внутренних войнах, потому что халифат потрясали грандиозные восстания. А после смерти Хишама страна начала быстро разваливаться.
Вот на каком фоне происходило противостояние между арабами и хазарами. Посмотрим поближе, что случилось.
3. Подвиги Масламы, или Война, не известная Дугласу Данлопу
Мы рассказали немного о четырех братьях – детях халифа Абд ал-Малика, которые один за другим занимали престол в Дамаске. Но арабы имели много жен и наложниц и были плодовиты. Потому неудивительно, что помимо четырех братьев мы встречаем еще и пятого. Его звали Маслама ибн Абд ал-Малик. Он приходился сводным братом Валиду и Хишаму: был сыном халифа и рабыни. Это талантливый полководец и управленец. Он правил в Ираке и Хорасане, неоднократно вторгался в Византию, а также захватил (истинный) Азербайджан. Тут обнаружил, что в Ширванской степи и в Дербенте хозяйничают тюркохазары. Наместник счел это неправильным. Запылала война.
Странно, что Данлоп в своей «Истории хазар-иудеев» совершенно не замечает ее. Из этого следует, что ученый плохо изучил корпус источников. Начало следующей войны между хазарами и арабами он датирует только 722 годом. Чтобы убедиться в этом, достаточно открыть четвертую главу сочинения Данлопа. Он знаком с книгами Табари, Балами, но очень поверхностно изучил «Историю страны Алуанк» и вообще незнаком с «Дербенд-наме». В результате из поля зрения исследователя выпал добрый кусок истории арабо-хазарских войн. Поэтому мы не устаем повторять: относитесь с величайшей осторожностью к сочинениям западных авторов, когда они пытаются описать события за пределами родной Европы. Их труды ничего не добавляют в наши знания, зато частенько вносят сумбур.
Вернемся к рассказу.
В 707–708 годах Маслама совершил поход против ромеев, чтобы отбросить войска Юстиниана Ринотмета, а затем обратился против хазар. «В этом же году Маслама ибн’Абд ал-Малик совершил поход на тюрок, достиг ал-Баба… и захватил там крепости и города», – сообщает Табари (История пророков и царей. Публикация 1986 года. С. 76).
Но удержаться на захваченных землях Маслама не смог и отступил. Зато ему помогли коллеги. Табари пишет, что в следующем году коллега Масламы, наместник арабов в Армении Мухаммед ибн Мерван, вновь подступил к Дербенту и взял крепость. Об этом говорится также в «Истории страны Алуанк». Причем автор сообщения – уже явно не наш старый знакомец Мовсес Каланкатуаци, а его продолжатель. Мовсес писал в VII веке, он современник Джеваншира, а перед нами – новое столетие. «В году сто сорок шестом армянского летосчисления [Маhмет] второй пришел в Армению и через Алуанк поспешно вторгся в Чола» (История страны Алуанк. С. 161). Махмед второй – это Мухаммед ибн Мерван.
Армянское церковное летоисчисление было принято в 584 году монофизитами. За начало эры приняли 552 год. Прибавим к этой цифре сто сорок и получим 698-й. Что – явный анахронизм. Армянин, писавший текст, явно был не в ладах с математикой и восприятием времени, да и вообще не обладал светлым рассудком. Это отмечает и научный комментатор текста. Больше доверия вызывает датировка Табари.
Но данные продолжателя Мовсеса всё равно интересны. Он пишет, что уходом Мухаммеда воспользовались жители Великой Армении и восстали против арабов. «Армяне же восстали и с помощью больших сил ромеев, осадив тачиков в Двине, истребили из них шестьдесят две тысячи». Не потому ли Юстиниан Ринотмет не смог оказать сопротивления мятежникам? Его главные войска находились в Армении, где помогали повстанцам.
Но если хронология смещена, возможно другое. Вторжение византийцев произошло позднее. Они ударили арабам в тыл, чтобы помочь хазарскому кагану «Ибузиру Глявану», союзниками которого сделались после свержения Ринотмета. Сделать это не удалось.
«[Узнав о восстании], Маhмет вернулся из Чола [в Армению] и в течение трех месяцев осаждал крепость на острове Севан, а затем взял ее и предал мечу всех, кого нашел там. Оттуда он, пройдя по Армении, разгромил ромейские и армянские войска. А тех, кого не смог изловить, заманил в ловушку великими клятвами, коварством и обманом собрал у себя всех главных армянских [нахараров] – восемьсот мужей, угнал их в город Нахчаван, запер их в церкви и сжег живьем. Четыреста других мужей [из армянских нахараров] он сжег в Храме, а остальных предал мечу». Были истреблены представители знатнейших армянских семейств. Это событие произвело на армян столь сильное впечатление, что вошло в их историю под названием «год огня». Тогдашнего князя Албании – им был некто Шеро, ставленник хазар, – мусульмане арестовали и увезли в Сирию.
По легенде, жестокий Мухаммед ибн Мерван был наказан Небом. «По прибытии в Сирию Маhмет был охвачен тяжким недугом и, [промучавшись] семь месяцев в предсмертных муках, наконец испустил дух и сдох. Трижды хоронили его и каждый раз земля выбрасывала его поганый труп, не желая принимать его. Тогда схватили пса, прикололи его к Маhмету, и лишь после того земля приняла труп злодея [вместе с псом]».
Но это не главное. Гораздо важнее другое. Хазары воспользовались ситуацией и ударили арабам в тыл. «И пришел [тогда] князь хазиров с восьмьюдесятью тысячами воинов и занял Алуанк. То было в сто пятьдесят восьмом году армянского летосчисления». Опять армянская эра; исходя из этой даты мы видим, что при датировке прошлых событий рассказчик ошибся на десять лет, и теперь всё почти встает на свои места. Артамонов датирует хазарское вторжение 710 или 711 годом. Последняя дата предпочтительнее: хазары обезвредили Юстиниана, заключили союз с его преемником и могли позволить себе роскошь вторгнуться в Закавказье.
Гумилев полагает, что в это время они воевали еще и с печенегами, но это лишь гипотеза. Печенеги входили в союз тюргешей, но восстали против них примерно в это время. Связывать эти события с политикой Хазарского каганата причин нет. Тем более что тюргеши принадлежали к союзу дулу, а хазары – нушиби.
Утомительные подробности битв и поединков той поры приводятся в «Дербенд-наме», повествующей об истории «Чора» и прилегающих областей Дагестана. Думается, однако, что мелкие подробности интересны лишь для дагестанских краеведов. К тому же рассказы сильно приукрашены. Однако они дают возможность почувствовать накал борьбы, поэтому любопытный читатель может обратиться к указанной книге. В «Истории страны Алуанк» говорится, что Албанию после покорения Армении захватили войска арабского полководца Абд ал-Азиза. Пала столица – Партвав, были замучены после пыток двое князей, пытавшихся обрести независимость.
«Дербенд-наме» повествует, что сразу вслед за Азизом в Закавказье вторгся сам Маслама, набравший в Сирии огромную армию.
Это вторжение в Албанию и Ширван состоялось в 713–714 годах. Правда, дербентский повествователь относит его к эпохе халифа Валида, чем опять запутывает ситуацию. Развязать узлы противоречий и переворошить груду фактов бывает трудно…
Итак, Маслама занял Ширван, в каждом вилайете (губерния) оставил своего наместника и всюду громил кафиров (неверных). «Дойдя до города Дербенда, он осадил его. В Дербенде находилось три тысячи человек из кафиров-хазар, [и они] построили тут дома. Муслим сразился с теми кафирами, однако ему никак не удавалось достичь победы. Так ничего и не достигнув, Муслим намеревался было отступить, [но] из Дербенда пришел один человек». Он сказал:
– Если вы мне дадите много имущества из добытых на войне трофеев, я легко проведу вас в город таким путем, что никто не заметит.
Предателем оказался один из хазар – непонятно, тюрк или дагестанец. Он симпатизировал мусульманам, желал принять ислам и счел это достаточной причиною для измены своим. Кроме того, в тексте содержится намек, что хазарин просил денег за свою услугу.
Арабский полководец возблагодарил Аллаха за подарок судьбы, собрал офицеров и сказал им:
– Те, которые хотят добиться воздаяния бога и желают награду, пусть пойдут с этим человеком для захвата Дербента. Нет сомнения в том, что они попадут в рай.
Никто, однако, не соглашался: осторожные арабы считали дело слишком рискованным. Наконец вызвался Абд ал-Азиз: тот самый, которого в албанском источнике назвали главнокомандующим. Им двигала алчность. Поднявшись со своими сыновьями, ал-Азиз сказал:
– Мы согласны головой и душой приняться за исполнение этого приказания, но с условием – какая бы ни была добыча от кафиров, добыча, остающаяся от расходов, причитающихся войскам за участие в предприятии, будет нашей.
«У Абделазиза было [в войске] шесть тысяч человек из своего племени, – уточняет автор «Дербенд-наме», – которые подчинялись ему». Следовательно, численность отряда вдвое больше, чем гарнизон хазар. Азиз рисковал, но не сильно. «Когда Муслим согласился с его словами, он тотчас же поднялся, надел свои доспехи и известил [свои] шесть тысяч человек. И [они], приготовившись, пошли».
Крепость Дербент расположена на горе, ее подпирает длинная каменная стена, которая загораживает караванную тропу и опускается в море. Арабы поднялись на гору. «На [этой] горе были тайные ворота Дербенда, и в настоящее время они имеются. С помощью того проводника нашли их. Никто из кафиров не узнал [об этом]. В полночь мусульмане вошли в Дербенд и начали сражаться и воевать с кафирами. Кафиры, держась [у] ворот Дербенда, [вместе] с детьми и семьями храбро вели бои и сражения. Три тысячи кафиров вели долгое противоборство с шеститысячным мусульманским войском. Выкрики мусульман «Аллах велик!» и вопли растерянных кафиров смешались до такой степени, что [люди] лишались разума, и никто не мог понимать друг друга». То есть сами жители Дербента с испугом наблюдали драку хазар и арабов, но сами в битву не ввязывались. Наконец численность одних одержала верх над храбростью других. «Вошли мусульмане, находившиеся вне [города], и захватили трон в крепости; мусульманские войска, [оставшиеся] снаружи, ожидали, пока [те] откроют [ворота] крепости. Когда [мусульманские воины] атаковали кафиров, находившихся в крепости, они разгромили кафиров, открыли ворота, и [тогда] все мусульманские войска вошли в крепость», – говорится в «Дербенд-наме».
4. Неудачный поход
Разделили добычу. Пятая часть причиталась халифу, остальное получили Абд ал-Азиз и его воины. Не забыли и про предателя-хазарина. «Тому человеку, который послужил [им] в качестве проводника, дали много богатства».
Стали совещаться, что делать дальше. Маслама не считал возможным удержать Дербент.
– Если мы здесь оставим людей, кафиры осадят и в любой день захватят эту крепость. Будет лучше, если я уйду, разрушив крепость, – рассуждал он.
Основания для осторожности, конечно, имелись. Уже много раз арабы занимали крепость на горе, но хазары под предводительством отважных тюркютов неизменно выбивали оттуда мусульман. Маслама хотел действовать иначе: развернуть маневренную войну и разорить Дагестан.
Большинство подчиненных согласилось с ним, один только Абд ал-Азиз усомнился:
– Это тщетная мера и не лучший выход. Если бы не тот проводник, который ввел нас через ворота, нам было бы невозможно захватить эту крепость. Если мы уйдем, придут кафиры и восстановят стены. А если мы в крепости оставим защитников, неверные не смогут ее взять. Иначе Дербент, Арминия и Адербайджан не будут избавлены от войн и грабежей.
Совет проигнорировали. Как пишет автор «Истории страны Алуанк», «спустя еще три года пришел Мслиман, разрушил Дарбанд и вышел к хазирам».
Дальнейшие подробности о ходе кампании приводит Гевонд. Мусульмане «сразились с войсками гуннскими, занимавшими город Дербент. Они разбили (Гуннов) и прогнали их, разрушивши стены и башни крепости» (Деяния халифов. С. 27–28).
Гунны. Барсилы. Савиры, хазары, тюрки… Авторы летописей называют северного соседа по-разному, и это вводит современных историков в состояние растерянности. Они мечутся, изобретают гипотезы, выстраивают сложные конструкции, опровергают коллег, но в своем искусственно мире остаются непонятыми. Лишь Гумилев попытался систематизировать сообщения летописцев и сделал логичный и ясный вывод, что перед нами два этноса: хазары «доисторические» в III веке; «исторические» тюркохазары – в веке VII.
Гевонд между тем сообщает ценные сведения, коих нет у Табари. Армянский автор рассказывает о походе Масламы на север против хазар, о его победах и поражении. «Сам Мслим с большим войском прошел проход Чора, грабя страну Гуннов, и расположился лагерем при гуннском городе Таргу». Возможно, сие – Тарки, город в Дагестане, столица позднейшего шамхальства Тарковского. В то же время автор «Дербенд-наме» отождествляет его с Семендером/Самандаром, который часто упоминается в рассказах о Хазарии. «Жители той страны при виде хищников, устремившихся на них, тотчас дали знать о том царю хазарскому, Хагану». И что же «царь хазарский, Хаган»? Разумеется, могущественный властелин поспешил на помощь своим. «Сей последний с огромным войском и могучими витязями, слава о силе которых распространилась у всех народов, разбил свой лагерь недалеко от них. В продолжение многих дней они сражались друг с другом – не полки с полками, а чрез бойцов». Стало быть, арабы расквартировали войска в Северном Дагестане. Хазарский каган из семьи Ашина привел войска на Терек, но они были немногочисленны, так как являлись авангардом. Отборная латная конница преградила путь арабам на какой-то выгодной позиции. Мусульмане атаковать ее не решались. Со своей стороны, каган ждал подкреплений. В то время смельчаки с обеих сторон состязались в ловкости. Приз победителю соревнований – голова побежденного.
Об этом и пишет Гевонд: «Хаган медлил вступать в битву, потому что ждал Алп-Тархана, которого он призвал к себе на помощь». Дождался. «Увидя такое множество войска, Меслим не знал, что делать, и старался найти средство спастись от них. Потому он приказал войскам своим развести сильный огонь в лагере и, оставив там лагерную утварь, наложниц, слуг и другую челядь, сам направил путь к горe Кокасу, вырубил лес и таким образом, пробив ce6е дорогу, едва избегнул неприятеля, и с сокрушенным сердцем и стыдом возвратился в страну Гуннов. Совершив это, скончался Мслиман». Ошибка. Маслама еще долго сражался за интересы халифата и своих братьев. Умер халиф Сулейман, но это не означало прекращения войны с хазарами. И уж тем более рано хоронить великого бойца с Хазарией Масламу. Ясно лишь, что арабский полководец испытал великий страх. Продолжатель Мовсеса Калакатуаци даже говорит, что Маслама оставил в руках противника весь свой гарем, только бы спастись и спасти войско.
Гевонд и Мовсес ясно дают понять то, о чем не решаются написать мусульманские авторы, даже энциклопедисты Табари и ал-Асир. Маслама потерпел поражение, оставил обоз в руках хазар, с помощью этой хитрости оторвался от погони и счастливо отбыл в Албанию. Тюрки перехитрили его: выждали время, получили подкрепления и выиграли кампанию. Арабы столкнулись с хитрым и опасным противником. Для того чтобы счесть хазар того времени «неполноценным» этносом, оснований нет. Накал борьбы, военное искусство, дипломатия, шпионская работа говорят об обратном. Перед нами могучий и внутренне здоровый этнос, который борется за гегемонию в Закавказье с арабами. С теми самыми арабами, которые уничтожили тысячелетний Иран, покорили Магриб, Испанию, вышли на равнины Франции, осаждали Константинополь. Это дает представление о могуществе хазар, которые сражались с халифатом на равных. Нет, это не жалкие северные дикари, а могущественная прикаспийская держава, укрепленная многочисленными беглецами из Западного каганата тюркютов.
Казалось, за Хазарией – будущее, Восточная Европа склонится перед нею. Но нет, толерантная, дружелюбная по отношению к внутренним этносам власть каганов через несколько десятилетий падет, и страна превратится в химеру.
Интересны имена пограничных владетелей державы хазар. Мы сталкивались с прозвищем-титулом Алп-ильтебер, который был правителем «гуннов». Теперь Гевонд сообщает сходное имя-прозвище: Алп-тархан. Тархан – это свободный от налогов человек в каганате. Может, перед нами – просто титул окраинных наместников в Дагестане? Не исключено. Однако ильтебер – выше тархана. Значит ли это, что власть хазар в Дагестане укрепилась? И вправе ли мы утверждать, что Алп-тархан – преемник Алп-ильтебера? Логика подсказывает, что да, но прямых фактов нет. Всё же следует полагать, что пограничные войны с арабами заставили окраинных наместников поступиться частью полномочий в пользу кагана. Только бы уцелеть!
5. «Вторая» война
Вскоре после этого Маслама участвует в осаде Константинополя. То есть хазар мусульмане оставили в покое, чтобы расправиться с их союзником. Однако осада Царьграда закончилась безуспешно. Халиф Сулейман посылал на берега Босфора несколько экспедиций, но все они терпели поражение. На первый взгляд расчет арабов должен был оправдаться. Мы видели, что Византию словно охватило безумие. Череда переворотов в Константинополе создала нестабильность. На это и рассчитывали халифы, но зря. Империя выстояла, хотя и была близка к гибели. Гумилев считает, что держава переживала фазу надлома, а это всегда тяжелое время.
Арабы не замедлили воспользоваться затруднениями западной соседки и попытались ее покорить. Ромейская империя оказалась, однако, им не по зубам. Ослабевшая, утратившая большую часть земель, страна жила и сопротивлялась. Значит, было в Византии нечто такое, что привлекало людей и не позволяло сдаться врагам. Иран пал. А Ромейская империя – нет. И это не случайно. Персия – феодальная страна, во главе которой стоит замкнутая каста. Она провозглашает верность арийским символам, ищет духовные скрепы, предлагает сплотиться вокруг горстки богатеев-землевладельцев и… терпит фиаско. Персидских феодалов губит даже не революция, нет. Коммунистическую революцию маздакитов успешно подавили. Но после этого пути народа и правящего слоя попросту разошлись. В обществе наступила апатия и возникли два народа: высший и низший, интересы которых не пересекались. Когда арабы вторглись в страну, защищать ненавистного шаханшаха и его клику никто не стал, как бы ни раздавались из дворца вопли о патриотизме и губительном натиске Запада (то есть арабов).
Византия была другой. Здесь сложилась модель жесткой государственной власти. Феодалы были физически истреблены Юстинианом I Великим за время его долгого царствования. Восторжествовала идея «народной» монархии. Это не феодализм, не рабовладение, не капитализм, но оригинальная система – этатизм, то есть сильная государственная власть, которая не дает возвыситься ни одному сословию. Византийцев это устраивало, они сражались за эту идею с арабами и болгарами. И – выстояли, в отличие от персов. Государственная власть у ромеев была связана с народом и выгодна ему. У персов – нет. Со временем постареет и Византия, интересы правящего слоя и там разойдутся с интересами масс. Тогда Константинополь захватят османы.
В правление благочестивого халифа Омара война с Византией продолжалась. Она приняла напряженный характер. Арабы во что бы то ни стало пытались взять Царьград. В общем, сие объяснимо с точки зрения большой стратегии. Столкнувшись с союзом хазар и византийцев, мусульмане попробовали избавиться от одного из врагов. Хазар с их каганатом арабы сочли сильными, а византийцев с их переворотами – нет. Поэтому и нанесли удар по столице православной империи.
Для хазар это стало подарком. Они получили передышку, мобилизовали воинов, собрались с силами и… вторглись в Албанию. Опять же вопреки Гумилеву, говорившему о войне хазар с печенегами, мы вправе предположить, что это – единственный фронт хазар. О племенах, оставшихся от древней степной державы Кангюй, то есть о торках/гузах и печенегах, ничего не слышно. Эти туркменские племена живут вокруг Арала и не воюют с хазарами. В то же время на западе со славянами хазары не имели общей границы хотя бы потому, что Поднепровье занимали сперва болгары, а затем – мадьяры (переселившиеся из Башкирии). Соответственно, и не воевали. Отношения с болгарами оставались напряженными. Болгары были союзниками арабов. Хазары, напротив, поддерживали Ромейскую империю. Арабы сражались с ромеями и хазарами по очереди, но войну на два фронта вести уже не могли. Внутри халифата полыхали восстания. Хадджадж погашал их кровью, но это не помогало. Бунты повторялись. И они спасали хазар.
Итак, в 717–718 годах каган собрался с силами и бросил двадцатитысячную армию в Албанию. Узнав о вторжении, халиф Омар выделил 4000 воинов во главе Амром ибн Рабия – сыном полководца, который сражался когда-то на Кавказе. Амр указал повелителю правоверных на малочисленность войска. Халиф отмахнулся:
– Что за дело мяснику до количества баранов! Войска правоверных всегда побеждают.
Видимо, хазары рассредоточились для грабежа, потому что в итоге Амр действительно одержал победу, но захватил всего пятьдесят пленных.
Гумилев полагает, что союзниками хазар выступили тюргеши и империя Тан. Действительно, как раз в это время китайцы и тюргеши сражались против арабов в Восточном Туркестане и помешали им захватить Кашгар. А затем в Согдиане вспыхнуло антиарабское восстание, которое тюргеши поддержали. Трудно не поставить эти события в связь. Халифат был окружен врагами, но выстоял и даже атаковал.
После разгрома 718 года хазары на время притихли: каган копил силы. В 721–722 годах он напал на Аланию, а затем на Армению через Дарьяльские ворота. «В этом году тюрки совершили поход на ал-Лан», – сообщает Табари (Книга пророков и царей. С. 79. Публикация 1986 года). Следовательно, хазары покорили прикавказских осетин/аланов. «На границе всё пришло в движение, и можно сказать, что началась вторая арабо-хазарская война», – считает Дуглас Данлоп. Согласиться с этим утверждением нельзя, потому что война продолжалась. Ценного специалиста Масламу использовали на других фронтах. Он, скажем, участвовал в осаде Константинополя. Поэтому навстречу хазарам выступил другой полководец, Табит. Северных варваров было 30 тысяч. Арабов – меньше. Табит потерпел поражение от хазар и бежал в Сирию, где отчитался перед халифом Язидом за свою неудачу. Язид был огорчен и принялся упрекать полководца. Табит ответил:
– О князь верующих, я не струсил и не уклонился от встречи с врагом; наоборот, лошади слились с лошадьми, а люди с людьми. Я бился до тех пор, пока не сломалось мое копье, и сражался, пока не сломался мой меч, но Аллах, да будет он благословен и возвышен, делает что хочет.
Во всяком случае, именно так передает его слова ибн ал-Асир (Полный свод истории. Публикация 1940 года. Книги 1–5).
Значительная часть Армении с Албанией оказалась в руках хазар. Только в Дербенте держался арабский гарнизон.